— Но, как я понимаю, вы знаете?
— Думаю, они могут быть и теми, и другими, — сказала она.
Орбита Хелы, 2727 г.
Скорпио отодвинул тяжелую металлическую шторку, открыв крошечный овальный иллюминатор. Поцарапанное стекло было толстым и темным, как жженый сахар. Он отодвинулся от окна.
— Вам придется смотреть по очереди, — сказал он.
Они находились в отсеке "Бесконечности", где была нулевая гравитация. Пока корабль находился на орбите, это был единственный способ увидеть двигатели, поскольку вращающиеся секции корабля, обеспечивающие искусственную гравитацию, были расположены слишком глубоко в корпусе, чтобы из них можно было наблюдать за двигателями. Если бы сами двигатели были выведены на их обычную тягу в одно g, создавая по всему кораблю иллюзию гравитации за счет тяги, невозможно было бы поддерживать орбиту вокруг Хелы.
— Мы бы хотели посмотреть, как они заработают, если это возможно, — сказал брат Сейфарт.
— Это не совсем стандартная процедура, пока мы удерживаем стабильную орбиту, — сказал Скорпио.
— Минуточку, — сказал Сейфарт. — Они не должны работать на полную мощность.
— Я думал, вас интересовали средства защиты.
— И это тоже.
Скорпио заговорил в свой наручник. — Дайте мне еще немного тяги, компенсируемой рулевыми двигателями. Но я не хочу, чтобы этот корабль сдвинулся ни на дюйм.
Приказ был выполнен почти мгновенно. Теоретически, один из его людей должен был отправить команду в систему управления кораблем, после чего капитан Брэнниган мог принять решение действовать в соответствии с ней, а мог и не принять. Но он подозревал, что капитан запустил двигатели еще до того, как поступила команда.
Огромный корабль застонал, когда заработали двигатели. Сквозь темное стекло иллюминатора виднелся пурпурно-белый шлейф выхлопных газов, заметный только потому, что во время финального подхода "Ностальгии по бесконечности" к системе были отключены скрытые модификации двигателей. На другом конце корпуса многочисленные батареи обычных термоядерных ракет уравновешивали тягу главных двигателей. Древний корпус скрипел и стонал, как какое-то огромное живое существо, поглощая сжимающие силы. Скорпио знал, что корабль мог вынести гораздо большее наказание, чем это, но все равно был благодарен, когда пламя двигателя погасло. Он почувствовал легкий крен, свидетельствующий о небольшой несинхронности между отключением термоядерных ракет и двигателей, но затем все замерло. Громкие, как у ящеров, протесты напряженной корабельной ткани стихли, подобно затихающему грому.
— Достаточно хорошо для вас, брат Сейфарт?
— Думаю, да, — ответил лидер. — Они, кажется, в отличном состоянии. Вы не поверите, как трудно найти исправные приводы конджойнеров теперь, когда их создатели больше не с нами.
— Мы делаем все, что в наших силах, — сказал Скорпио. — Конечно, на самом деле вас интересует оружие, не так ли? Может, мне показать вам его, и на этом мы закончим? Позже у нас будет достаточно времени для более детального изучения. — Он был сыт по горло светской беседой, сыт по горло показом своей империи двадцати незваным гостям.
— На самом деле, — сказал брат Сейфарт, когда они благополучно вернулись в одну из вращающихся секций, — двигатели интересуют нас больше, чем мы предполагали.
У Скорпио зачесалась шея. — Вот как?
— Да, — сказал Сейфарт, кивая девятнадцати остальным.
В одном слаженном движении двадцать делегатов прикоснулись к частям своих скафандров, отчего те разлетелись неровными, похожими на струпья кусками, словно подпружиненные. Детали твердой оболочки посыпались вокруг них, образуя беспорядочные кучи у их ног. Как он уже знал из результатов сканирования, под скафандрами у них были только тонкие внутренние слои.
Он задумался, что же он пропустил. Оружия по-прежнему не было видно, ни пистолетов, ни ножей.
— Брат, — сказал он, — подумайте об этом очень тщательно.
— Я уже думал об этом, — ответил Сейфарт. Вместе с другими делегатами он опустился на колени и — его руки все еще были в перчатках — быстро и деловито порылся в куче разбросанных деталей скафандра.
Он поднял руку, сжимая что-то с острыми краями и аэродинамической формой. Это был осколок скафандра, сильно изогнутый по переднему краю. Сейфарт приподнялся на одном колене и взмахнул запястьем. Кувыркаясь из стороны в сторону, снаряд полетел по воздуху к Скорпио. Он услышал его приближение: "Чик, чик, чик" — звук его стремительного приближения. Доля секунды его полета растянулась на субъективную вечность. Тихий, жалобный голос, в котором не было ни капли упрека, сказал ему, что все это время дело было в скафандрах. Он так внимательно просматривал их, настолько был убежден, что они что-то скрывают, что не заметил самих скафандров.
Они были оружием.
Летящий предмет вонзился ему в плечо, и сила удара отбросила его на гладкую, ребристую стену коридора. Его пригвоздило сквозь кожу и плоть к самой стене. Он дернулся от боли, но осколок застрял прочно.
Сейфарт встал, держа в каждой руке по клинку. В них не было ничего случайного: их линии были слишком четкими и продуманными для этого. Скафандры, должно быть, были подготовлены так, чтобы разваливаться по точным линиям дефектов, нанесенным на них с ангстремной точностью.
— Прости, что мне пришлось это сделать, — сказал он.
— Ты покойник.
— И ты был бы дохлым свином, если бы я намеревался убить тебя. — Скорпио знал, что это правда: небрежность, с которой Сейфарт бросил оружие в его сторону, свидетельствовала о том, что он легко владел им. Ему не стоило бы больших усилий отрубить Скорпио голову. — Но вместо этого я пощадил тебя. Я пощажу всю вашу команду, если мы получим содействие, о котором просим.
— Никто ни с кем не будет сотрудничать. И вы далеко не уйдете с ножами, какими бы умными вы себя ни считали.
— Это не просто ножи, — сказал Сейфарт.
Позади него встали двое других адвентистских делегатов. Они что-то держали в руках: приспособление, к которому были прикреплены части их баллонов с воздухом. Один из них направлял открытый наконечник шланга в сторону Скорпио.
— Покажите ему, — сказал Сейфарт, — просто чтобы он понял картину.
Из сопла вырвалось пламя, которое протянулось на пять или шесть метров от двух адвентистов. Изогнутый столб пламени ударил в стену коридора, покрывая поверхность пузырями. Корабль снова застонал. Затем пламя погасло, и единственным звуком было шипение топлива, выходящего из сопла.
— Это немного неожиданно, — сказал Скорпио.
— Делайте, что мы говорим, и никто не пострадает, — сказал Сейфарт. За его спиной остальные делегаты оглянулись: они тоже услышали этот стон. Возможно, они думали, что корабль все еще успокаивается после выключения двигателя, поскрипывая, как старый дом после захода солнца.
Момент затянулся. Скорпио чувствовал себя странно спокойным. Возможно, подумал он, это и есть то, что делает с тобой старость. — Вы пришли, чтобы забрать мой корабль? — спросил он.
— Не забирать его, — настойчиво повторил Сейфарт. — Мы просто хотим одолжить его на некоторое время. Когда закончим, вы сможете забрать его обратно.
— Думаю, вы выбрали не тот корабль, — сказал Скорпио.
— Напротив, — ответил Сейфарт, — я считаю, мы выбрали именно тот корабль, который нам нужен. А теперь оставайтесь на месте, как послушные свины, и мы все выйдем из этого положения друзьями.
— Вы же не можете всерьез рассчитывать захватить мой корабль, если вас всего двадцать человек.
— Нет, — сказал Сейфарт. — Это было бы глупо, не так ли?
Скорпио попытался высвободиться. Он не мог пошевелить рукой настолько, чтобы поднести коммуникатор к лицу. Оружие придавило его слишком прочно. Он пошевелился, и боль от движения пронзила его плечо, словно множество осколков стекла. Это было то самое плечо, которое он сжег.
Сейфарт покачал головой. — Что я говорил о том, чтобы быть хорошим свином? — Он опустился на колени и осмотрел другое оружие, на этот раз что-то вроде кинжала. Он медленно подошел к Скорпио. — По правде говоря, я никогда не питал особой любви к свинам.
— Мне годится.
— Ты довольно стар, не так ли? Сколько тебе — сорок, пятьдесят лет?
— Достаточно молод, чтобы не терять самообладания, приятель.
— Это мы еще посмотрим.
Сейфарт вонзил кинжал в другое плечо Скорпио, пронзив его примерно в том же месте. Скорпио взвыл от боли: пронзительный визг, который совсем не походил на человеческий крик.
— Я не могу претендовать на исчерпывающие знания анатомии свинов, — сказал Сейфарт. — Поскольку я не отрезал ничего лишнего, все в порядке. Но на твоем месте я бы перестраховался и не стал слишком извиваться.
Скорпио попытался пошевелиться, но сдался, прежде чем слезы боли закрыли ему обзор. Позади Сейфарта еще пара делегатов произвела пробный выстрел из своего самодельного огнемета. Затем вся компания разделилась на две группы и удалилась в остальную часть корабля, оставив Скорпио одного.
СОРОК ДВА
Хела, 2727 г.
С поверхности Хелы поднялось множество черных машин. По большей части это были небольшие шаттлы: аппараты класса "земля-орбита", купленные, украденные, конфискованные у ультра. У большинства были только химические ракеты; у очень немногих — термоядерные двигатели. На борту многих из них находились только один или два члена соборной охраны, упакованные в бронированные капсулы внутри разобранных каркасных шасси. Они поднимались с церковных посадочных площадок вдоль Пути или из скрытых бункеров в самом льду, при взлете сбивая налет инея с поверхности. Некоторые из них даже отделились от надстроек адвентистских соборов, включая "Леди Морвенну". То, что казалось небольшими вспомогательными шпилями или изогнутыми башнями, внезапно оказалось давно скрытыми космическими кораблями. Оболочки псевдоархитектуры осыпались, как мертвая серая листва. Сложные консольные порталы оторвали корабли от изящной каменной кладки и стекла, прежде чем включились их двигатели. Купола раскрылись вдоль гребней, обнажая плотно упакованные корабли, которые теперь поднимались на гидравлических стартовых платформах. Когда корабли поднимались в воздух, отблески их двигателей отбрасывали яркие блики и непроглядно темные тени на вычурную архитектуру. Казалось, что горгульи поворачивают головы, их челюсти отвисают в изумлении. Соборы внизу содрогались от столь бурного старта большого количества запускаемых аппаратов. Но когда корабли ушли, соборы все еще стояли на месте, почти не изменившись.
За считанные секунды корабли стражи достигли орбиты; еще через несколько секунд они опознали своих собратьев, которые уже находились на орбите вокруг Хелы, и подали сигнал. Со всех сторон двигатели включились на боевую тягу. Корабли сгруппировались в боевые порядки, выстроились в штурмовые волны и начали свой бег навстречу "Ностальгии по бесконечности".
Как раз в тот момент, когда корабли соборной стражи покидали Хелу, на посадочную площадку "Леди Морвенны" приземлился другой космический корабль, припарковавшись рядом с большим шаттлом, который доставил делегатов ультра с их субсветолета.
Грилье несколько минут просидел в кабине пилота, щелкая тумблерами с наконечниками из слоновой кости и проверяя, будут ли работать жизненно важные системы даже в его отсутствие. Собор теперь находился в опасной близости от моста, и у него не было планов оставаться на борту, когда начнется переправа. Он бы нашел предлог, чтобы уйти: дежурство на Часовой башне, что-то связанное с анализом крови. Он мог привести десятки вероятных причин. И если настоятель решит, что он предпочел бы, чтобы главный хирург сопровождал его во время перехода, тогда Грилье просто придется сбежать и уладить все позже. Если, конечно, это "позже" окажется возможным. Но единственное, чего он не хотел ждать, так это длительной предполетной подготовки его корабля.
Он надел шлем, собрал свои вещи и прошел через цикл воздушного шлюза. Он должен был признать, что снаружи, с площадки, открывался потрясающий вид. Он мог видеть точку, где заканчивалась суша, тот огромный обрыв, к которому они приближались. "Теперь нас не остановить", — подумал он. При любых обстоятельствах даже замедление движения "Леди Морвенны" было делом сложной бюрократической процедуры. На то, чтобы разобраться с бумажной волокитой и передать ее специалистам Движущей силы, которые действительно держали в руках управление двигателями, могло уйти много часов. Чаще всего, приученные верить в то, что работа собора никогда не должна замедляться, они запрашивали свои приказы, отправляя бумажную работу по цепочке командования, что приводило к еще большему количеству часов задержки. И что сейчас было нужно собору, так это не замедлить движение, а полностью остановиться. Грилье содрогнулся: он не хотел думать о том, сколько времени потребуется, чтобы это произошло.
Что-то привлекло его внимание. Он поднял глаза и увидел, как по небу проносятся бесчисленные искры. Десятки, нет, сотни кораблей. Что происходит?
Затем он посмотрел в сторону горизонта и увидел гораздо более крупный корпус субсветолета, маленькую, но заметно вытянутую полоску мерцающего железно-серого цвета. Другие корабли, очевидно, направлялись к нему.
Что-то было не так.
Грилье отвернулся от шаттла, желая поскорее зайти внутрь и выяснить, что происходит. И тут он заметил красное пятно на конце своей трости. Он думал, что тщательно почистил ее, прежде чем покинуть поселение в районе Вигрид, но, очевидно, проявил небрежность.
Ворча себе под нос, он вытер кончик трости о покрытую инеем поверхность посадочной площадки, оставив розовые разводы.
Затем он отправился на поиски настоятеля, потому что у того были интересные новости.
Орка Круз увидела двух адвентистов раньше остальных членов своей группы. Они находились в конце широкого коридора с низким потолком, по одному у каждой стены, и двигались к ней размеренной походкой лунатиков.
Круз повернулась к трем офицерам службы безопасности, стоявшим позади нее. — Минимальная необходимая сила, — тихо сказала она. — Только штыки и электрошокеры. У них нет огнестрельного оружия, и я бы очень хотела провести несколько допросов.
Офицеры кивнули в унисон. Все они знали, что имела в виду Круз под допросом.
Она направилась к адвентистам, выставив перед собой острые лезвия своего оружия. Теперь на адвентистах было мало доспехов. Искаженные сообщения от других подразделений службы безопасности — те же самые сообщения, которые предупреждали ее о огнеметах, — свидетельствовали о том, что они сняли свои вакуумные скафандры, но она не была готова поверить в это, пока не увидела собственными глазами. Но они не полностью отказались от доспехов: в руках держали их зазубренные части, а к груди прикрепили большие изогнутые части. На них все еще были металлические перчатки и шлемы с розовыми перьями.
Она восхищалась продуманностью их стратегии. После того, как абордажная команда забралась так далеко внутрь субсветолета, броня стала практически излишней. Ультра вряд ли стали бы применять энергетическое оружие против абордажников, даже если бы знали, что находятся на безопасном расстоянии от вакуума или критически важных систем корабля. Инстинкт не причинять вред собственному кораблю был слишком глубоко укоренившимся, даже когда корабль находился под угрозой захвата. А на борту такого корабля, как "Ностальгия по бесконечности", где каждый дюйм корабельной обшивки был подключен к нервной системе капитана, этот инстинкт был еще сильнее. Они все видели, что произошло, когда в результате несчастного случая на корабле произошла авария; они все чувствовали боль капитана.
