— Приходи скорей. Я буду ждать.
Вслед за тем быстро отпрянула от него, смущенно захихикала и припустила за матерью.
— Кэлтэ! — позвал её юноша.
Девушка обернулась, помахала ему рукой и снова побежала догонять Таа-чи.
— Кэлтэ! — прошептал взволнованный юноша, потирая плечо, опаленное нечаянным прикосновением девушки.
А от центра стойбища, где спешно готовилось угощение, вновь доносилось дружное пение под простую незамысловатую мелодию деревянной дудочки (только теперь в песне пелось о простом житейском счастье, которого иногда так не хватает людям).
К седине дня заявился Часэй со своей молчаливой сестренкой и позвал жреца и Чаа"схе на пир. Юноша в это время растирал худую спину старика, от чего тот громко постанывал и причитал. Продолжая мять кулаками поясницу Котла Вей"нья ,Чаа"схе кивнул детям, давая понять что они свободны. Но Часэй и Куаши продолжали мяться у входа.
Куаши не вытерпела, подтолкнула локотком меньшого братишку в бок, от чего тот икнул и осветился дурашливой улыбкой.
— Чего вам? — ворчливо спросил старик, недовольный тем, что дети отвлекли Чаа"схе, вследствие чего кулаки его съехали на сторону и причиняли уже не блаженство, но боль. — Чего стоите и глазеете, аль заняться нечем?
Часэй в замешательстве взглянул на сестру, но та еще раз подпихнула его. Тогда мальчик, набравшись храбрости и даже покраснев от усилия, заговорил:
— Хочу говорить с Чаа"схе — Пыин-ва!
Старик ухмыльнулся.
— Надо-же! Ай да молодец! — высвободил руку из под лежащего на ней подбородка, и почесал голое плечо. — Ну, так говори.
Часэй затряс головой.
— Не-а! Я должен сказать ему одному.
Чаа"схе вопрошающе заглянул в лицо старика. Тот повел бровью, потянул носом, пошмыгал, пожевал губы.
— Иди, — кивнул он и Чаа"схе поднялся с колен. Дети выскочили наружу.
Едва юноша показался из тхерема, Часэй подскочил к нему, схватил за руку и отвел подальше от хижины. Повинуясь его жесту, Чаа"схе нагнулся и мальчишка, озорно подмигнув левым глазом, быстро затараторил:
— Сестра Кэлтэ просила передать, что она будет тебя ждать у крайнего к берегу озера костра. Там все молодые собрались. Уже давно ждут тебя. Будет весело!
Еще раз осклабившись, мальчишка развернулся и, нарочно наступив Куаши на ногу, припустил во весь дух к центру стойбища, где гудело множество голосов и раздавалась веселая музыка. Девочка от неожиданности вскрикнула и погналась за ним. Счастливый Чаа"схе улыбался, глядя как они, вихляя между теснящихся тхеремов, уносились прочь.
— Ну что ж, пойдем, пожалуй, — сказал жрец вернувшемуся в хижину юноше. Он уже успел одеть свою обычную будничную рубаху и даже натянул до самых глаз шапочку. — Ты тут прибери. Да пойдем.
Чаа"схе принялся собирать разбросанную одежду жреца, в которой он ранее совершал обряд, развесил её на жердях, поднял с пола бубен, краска на котором успела таки облупиться, поправил постель. Нагнулся над очагом, собираясь его потушить.
— Чаа"схе, — сказал вдруг жрец и юноша замер, повернув голову к старику. — Ты пришел сюда, чтобы выслушать рассказ о моей жизни. Я говорил — ты слушал. Теперь настало время тебе все обдумать. Скажу честно, не таясь — ты приглянулся мне и я с удовольствием сделал бы тебя... — он сделал паузу и Чаа"схе почувствовал, как голова его закружилась. Старик прикусил губу, затряс подбородком. — Нет. Ты сам все скажешь. Ты ведь за этим и шел. Подумай хорошенько и дай мне знать, о чем думаешь. Все, — он хлопнул себя по коленке. — А теперь идем: нас уже заждались!
По пути они встретили старуху Мэ и заглянули в её хижину, где она жила вместе с семьей своего сына. Старуха покопалась в тюках и подала старику мешочек с порошком.
— От всех хворей костных избавит. Сама натираю колени каждое утро, — говорила Мэ, уставившись единственным зрячим глазом на Чаа"схе и с любопытством рассматривая его. — Хорошее снадобье, боли снимает и отеки.
Неловко повернувшись, она крякнула как утка и схватилась за поясницу. Чтобы скрыть неловкую улыбку, юноша отвернулся.
На праздник шли вместе. Старуха, уцепившись корявой рукой за локоть жреца, рассказывала ему новости, услышанные от какой-то своей знакомой, а юноша скучающе плелся позади. Жрец и старуха не торопились. Даже увязавшаяся следом Со вскоре разочарованно зевнула и, заискивающе посмотрев на хозяина, побежала вперед. У самой площади, когда юноша уже нетерпеливо отыскивал в толпе празднично одетых людей Кэлтэ, Мэ куда-то увела Котла Вей"нья. Чаа"схе оглянулся туда-сюда, пытаясь их отыскать, и побрел по кругу, подходя то к одному, то к другому костру, на которых, насаженные на вертела, жарились цельные оленьи туши. Толпа вокруг гудела. Помимо привычного языка Тхе-Вей слышалась чужая речь — то разговаривали люди Малого народа. Чаа"схе с интересом рассматривал последних, ища отличия между ними и Сау-кья во внешности, но не мог заметить ничего особенного: та же одежда, правда, сильно изукрашенная всяческим узорочьем и подвесками, обилие ожерелий, волосы, заплетенные в косы; выглядели люди из Малого Народа точно так же, как Сау-кья. Говорили разве что по-иному, как-то странно, ничего не разобрать. Вот только лица у них были немного другими: смуглее что-ли? А может, и нет. Что-то чуждое все же присутствовало в их облике, только это "что-то" было мимолетным и постоянно ускользало от внимания Чаа"схе.
Были здесь на празднике помимо Ге-ч"о, пришедших с Сайны-ныром ,еще и Ка-вья, да несколько человек Гэнчжа и Кья-тхе. Осматривая гостей Сау-кья, Чаа"схе прикидывал, что же они принесли на обмен. Ведь пришли они сюда, в горы, не просто от нечего делать или из желания повеселиться на чужом празднике. Нет. Их влекли сюда черные прозрачные камни, из которых получались самые лучшие наконечники для стрел и копий и великолепные, не знающие износа, ножи. Молодому Пыин-ва стало тепло от мысли, что в его походной сумке лежит добрый кусок такого камня. Надо будет отдать его лучшему мастеру, чтоб сделал из него что-нибудь полезное.
Сайны-ныр, когда Чаа"схе проходил мимо, заприметил и окликнул его. Юноша подошел к Ге-ч"о, пристроившимся на длинном бревне вблизи одного из костров. Сайны-ныр усадил его рядом с собой и предложил испить чашку браги. Чаа"схе отказываться не стал. Выпили. Посидели. Кто-то рядом запел охотничью песню. Остальные дружно поддержали; запел и Чаа"схе, чувствуя, как кровь живей заходила по телу. Пришел Джья-сы. Степенно приветствовал Чаа"схе и уселся на бревно по другую руку от сына па-тхе Ге-ч"о. Теперь уже наливал сам старейшина, часто и по— многу. Но Чаа"схе и не пытался угнаться за остальными: пока он тянул одну чашу, другие выпили по три. Опустел один бурдюк, принесли другой. Началась раздача мяса. Отовсюду слышались веселые разговоры, да смех. Вокруг, гоняясь друг за дружкой, шныряла проворная детвора: все чистые, вымытые, одетые во все новое — посмотришь и душа радуется.
Много позже, когда над берегом озера опять разлилась песня, Чаа"схе вновь увидел жреца. Старик прохаживался рядом с невысоким, плотного сложения, человеком с черной линией усов над верхней губой. Они разговаривали, хлопали друг друга по плечу, смеялись. Юноша уже знал кто это. Еще с вечера жрец говорил, что здесь его сын. Свиделись после долгой разлуки...
После сытного и обильного угощения, люди разбрелись кто куда. Чаа"схе же направился к озеру, чтобы освежить голову. Присел на крупный валун и умылся. Солнце уже клонилось к горам. Он посидел у воды, а потом вновь побрел по моховому кочкарнику к тхеремам, на звуки вновь оживших барабанов.
...От бешенного танца сбилось дыхание и ныли ноги. Чаа"схе присел поодаль от танцующих, отнекиваясь от настырных приглашений продолжать танец. Он устал. Пот градом струился по его лопаткам. Рубаха намокла. Но он был доволен. Он видел Кэлтэ. Она все еще была в хороводе, который мчался то в одну, то в другую сторону. И хотя, стиснутый с обеих сторон, он не смог к ней пробиться (его успели схватить за руки две какие-то незнакомые женщины), но он был рад и тому, что мог смотреть на Кэлтэ со стороны. Она тоже заметила его, даже помахала рукой, пока музыканты прикладывались к бурдюку с пахучей брагой. Женщины отвлеклись, и он вывернулся из их цепких рук и отошел в сторону, весь взмыленный, с заходящимся сердцем. Опустился на раздавленную корзину и тяжело дыша, уронив голову на подогнутые колени, наблюдая за происходящим со стороны.
Ребятишки, в числе которых Чаа"схе увидел Часэя и Куаши, устроили свой отдельный хоровод. Бегали по кругу, наступали друг другу на ноги, толкались, дразнили кого-то. Возле группы музыкантов, собравшихся в кучку на дальнем конце площадки, около Белого тхерема, кривлялись худые старухи, тыча растопыренными пальцами в начавшее зеленеть небо. Музыканты раскачивались из стороны в сторону, сохраняя ритм, с завистью поглядывали на веселящихся сородичей: им и выпить-то толком не хватало времени; едва смолкала одна мелодия, как люди тот час требовали начать новую.
Проталкиваясь через толпу, к Чаа"схе подходил Джья-сы. Юноша заметил, что его мотает из стороны в сторону, а застывшие глаза, обращены не на него, а куда-то мимо. На миг ему даже показалось, что Джья-сы сейчас налетит на него. Чаа"схе тревожно поднял голову. Старейшина пьяно заулыбался, поднял руку с наполовину опустошенным бурдюком.
— Выпей, Чаа"схе,— закричал сквозь бурлящий шум Джья-сы, протягивая бурдюк юноше. — Выпей во славу духов и Прародителя!
Отказаться Чаа"схе не смог, или не сумел. Приложился к бурдюку, отпил. Утер рот рукавом, поморщился: скисла брага-то у старейшины. Джья-сы опустился оземь, подогнув под себя ноги, ошалело повел горящим взором по сторонам. Юноша, чувствуя себя неуютно рядом с ним, напрягся, тоскливо взглянул на опускающееся к фиолетовым горам солнце.
— Скоро зайдет Осамин, ночь настанет, — заговорил Джья-сы, склоняясь в сторону Чаа"схе, дохнул густым перегаром. — Гулянье будет. Небось, ждешь не дождешься? Ничего, успеете. Попрыгаешь еще через костер. Все успеете. — Он отвернулся и замолчал. Пытаясь уследить за быстро кружащимися в хороводе людьми, мотнул головой, срыгнул. — Молодые вы, все успеете.
Снова повернулся к притихшему юноше, лукаво усмехнулся в усы, глотнул из бурдюка, сплюнул. Подал бурдюк собеседнику. Чаа"схе сделал вид что отпил, но на самом деле даже в рот не набрал. Да, до ночи еще далеко, а если он брагу пить начнет как Джья-сы, то не видать ему гулянья, не видать Кэлтэ: уведет её этот неведомый Пэ-эг. Отдал бурдюк старейшине. Тот, не глядя, отхлебнул еще.
Тут кто-то сзади тронул Чаа"схе за плчо. Юноша вздрогнул и обернулся. Котла Вей"нья. Позади жреца топталась старая Мэ, жмуря на солнце близорукое око. Джья-сы тоже оглянулся, подвинулся, уступая подошедшим место. Жрец и Мэ опустились между старейшиной и Чаа"схе, чему последний был только рад. По лицу Котла Вей"нья, юноша понял, что старик находится в хорошем расположении духа. Рад встрече с сыном и внуками, подумал Чаа"схе.
— Славного ты помощника себе нашел, па-тхе, — подал голос Джья-сы, когда музыка смолкла и уставшие люди начали опять подходить к кострам. — Сметлив и умен; хороший охотник, сильный.
Юноша замер на месте, но Котла Вей"нья приветливо улыбнулся, успокаивая его и ответил:
— Чаа"схе не помощник мне, а гость. Добрый гость.
Джья-сы, выглянув из-за согбенной, упершейся глазом в землю, Мэ, удивленно выпучил глаза.
— Как так? — спросил он, и опустил вскинутый, было, ко рту бурдюк обратно на колени.
— Так, — кивнул Котла Вей"нья, не поведя даже бровью. — Гость мне Чаа"схе, нежданный, но добрый. Гость и все. Об остальном и разговора не было.
На лице Джья-сы заиграло разочарование: не то он расстроился за Чаа"схе, подумав, что старик не желает видеть его своим учеником, не то вспомнился ему зазря отданный юноше, на которого он возлагал такие надежды, обсидиан. Что-то крутилось в его хмельной голове, только вот что — ясно не было.
— Гость..., — проговорил старейшина, вновь скрываясь за Мэ. Булькнула брага в бурдюке, послышался его томный вздох. — Значит, гость...
— Да, гость, — еще раз повторил жрец для пущей убедительности. — Пока что, так.
Снова в бурдюке бултыхнуло.
— Ты б поостерегся, — послышался тоненький скрипучий голосок Мэ. — Кто потащит до тхерема?
Джья-сы буркнул что-то в ответ, опустил бурдюк промеж ног.
Чаа"схе успокоился. Он уже испугался, что из-за Джья-сы, ему придется дать ответ Котла Вей"нья прямо сейчас, чего ему делать не хотелось: он хотел сделать это завтра, перед тем все обдумав, чтобы сказать то, что нужно и сказать красиво.
Посидели еще — Котла Вей"нья и Джья-сы завели разговор, который пролетал у Чаа"схе мимо ушей. Мэ временами тоже что-то говорила. А юноша думал уже совсем о другом. Искал глазами, куда-то вновь запропавшую, Кэлтэ. Пару раз мимо уже пробегали две её подруги, улыбались ему на ходу, но он делал вид, что их не замечает (еще свежа была в сердце обида, которую простил одной только Кэлтэ). Почему-то дочери Джья-сы видно не было. Может, рассуждал Чаа"схе, ей не хотелось видеться с пьяным отцом, может, пошла к подруге в женский тхерем или.. — тут кровь его начинала закипать — ... или она милуется с Пэ-эгом. Надо бы посмотреть на него. Юноше казалось, что Пэ-эг наверняка высокий и сильный парень, раз о нем так много говорят девушки, и в глубине души сомневался, что сможет превзойти его в глазах дочери старейшины. Если Пэ-эг действительно таков, то все пропало: не видать ему милой сердцу Кэлтэ, единственной женщины, что пробудила в нем доселе неведомые, затаенные в глубине души страсти. Подумал — подумал Чаа"схе, да и так гадливо ему стало, что мочи нет. Встряхнулся.
— ... Покровители-то твои вернулись, — продолжала говорить Мэ, когда Чаа"схе снова прислушался к их разговору. — То добрый знак. И гость твой явился сам с этой вестью. Что скажешь?
Старик пожал плечами.
— Что говорить: оно так. Знать, так должно было случиться.
— То-то и оно, — кивнула старуха. — То-то и оно. Все сходится. А ты, — обратилась она к юноше. — Чаа"схе из рода Пыин-ва, что думаешь?
Взгляд юноши вновь нервно заметался. Но жрец успокоил его, положив свою ладонь на колено гостя.
— Он и правда думает. Крепко думает. Пускай хорошенько подумает.
Старуха замычала, закряхтела, меняя позу, затихла.
— Пойдемте ко мне в тхерем, — позвал вдруг всех Джья-сы. — Там праздновать станем.
Жрец пожал плечами. Мэ заелозила задом по земле. Старейшина, тяжело покачиваясь, встал на затекшие ноги.
— Ну, пошли, — поднялся, опираясь на заботливо подставленную Чаа"схе руку, Котла Вей"нья. — Нам через костры не прыгать...
Они ушли, оставив Чаа"схе одного.
...До самого заката ходил он от костра к костру. Его угощали мясом, предлагали испить веселящего напитка. Он охотно ел, но пил мало, боясь запьянеть. В сгущающихся сумерках натолкнулся на Часэя. Мальчик обрадовался.
— Пошли на берег, — весело заговорил он, ухватившись за руку Чаа"схе. — Там все собираются. Уж и костер развели.
Юноша посмотрел на озеро. Действительно, на самом берегу, на щебнистой косичке, ярко горел, пока еще маленький, костерок, вокруг которого перемещались тени. Уговаривать его Часэю смысла не было: он и сам рвался туда, где была Кэлтэ. Они торопливо пошли на берег, обходя сидящих и перешагивая через тех, кто перебрал браги и, вдоволь натешившись, уже спал, вытянувшись на постланных шкурах или прямо на голой земле. От озера надувало сырой прохладой.
