Он слепо ищет скомканное одеяло где-то рядом, тянет на себя его край, вытирает влажный подбородок, щекочет меня уголком ткани между ног и привстает на одном локте. Поглаживает меня большим пальцем, трется щекой о бедро — я прикусываю губу, улыбаюсь:
— Люциферов сын.
— Хочешь меня? — бесстыдно отвечает на улыбку он.
Мика шлепает меня по бедру, скатывается с кровати и подходит к ее краю — я успеваю только встать на колени, подставляю ему зад. Если бы у этого упыря была любимая поза, это бы точно была она — не догги-стайл, но именно сзади, с возможностью прижать спиной к себе, — что Мика и делает, медленно входит, прижимается к моей попе, обнимает двумя руками и глухо выдыхает в самое ухо, когда начинает менять темп с медленного на быстрый. Он сжимает мою грудь, утыкается носом в волосы за ухом, и я умираю в сотый раз в кольце его рук, в кольце его тигриного миндального аромата и от постоянно меняющейся амплитуды.
— Сдвинь ноги, — сладко шепчет он в ухо, а потом так глухо стонет в шею, что у меня волоски на руках дыбом встают. Он чуть меняет угол, и тут уже я начинаю дышать через нос, и Блондин понимает, просто закрывает мне рот ладонью, увеличивает темп. — Спасибо Аду, что исторгнул тебя такой сладко узкой, — посмеивается он в мои волосы, шумно вдыхает и мокро щекочет мне ухо языком. — Как раз для меня.
Зачем говорить о любви, когда можно дразниться?
— Эй, вынуждаете меня завидовать! — с улицы, от бассейна, громко кричит Кайл.
— Схлопнись, — беззлобно отзывается Мика, а тот так коварно хохочет, что Блондин ругается на него, отвлекается и замирает. — Он, блин, ебучий оборотень, что ли? — возмущенно шипит он мне в плечо.
— Ты же понимаешь, что он не отстанет? — смеюсь я.
— Эй, спорим я бы смог лучше? — веселится Кайл в подтверждение моих слов. Даже проверять не нужно, он стоит где-то под балконом и гиенит. Мика не выдерживает почти сразу же, быстро целует меня в плечо, выпускает из объятий и идёт к балкону.
— Я вырежу тебе сердце ночью, козлина, — беззлобно рычит он от дверей, шумно закрывает дверь, дергает даже шторы и возвращается к кровати. Он все ещё возбуждён, глаза горят адским пламенем, и я уже представляю, как через десяток минут Кайла ждёт анальная кара, не меньше.
Мне остаётся лишь посмеиваться, оглянувшись на него через плечо. Я опускаюсь на руки, даже не меняя позы, упираюсь ладонями в матрас. Тело, так и не получившее разрядки, огнём горит, но я пялюсь на Блондина: сначала на его спину и задницу, когда он идёт к балконной двери, а потом — на живот, дорожку светлых волос от пупка вниз, узкие бёдра и на то, как размеренно покачивается блестящий от смазки член. Я глаз не могу отвести, это завораживает. Сколько не смотрю — всегда как в первый раз.
Мика возвращается, специально прижимается ко мне пахом — член скользит между бедер, поддразнивая, и черт возьми — я подставляюсь ему не хуже кошки в течке, его ладони скользят по спине, оглаживают бедра и сжимаются на заднице.
— Эй, — я вскидываю голову. — Мои колени не вечные, Бетховен.
— Джейсон, ты — пиздец! — заключает он наверное в сотый раз за время нашего знакомства, помогает себе рукой, входит на всю длину. — Правила игры в тишину никто не отменял, нахалка.
Атлас скользит под ладонями, не позволяя поймать равновесие, а Мика, как специально, двигается резко и размашисто, набирая темп и сжимая мои бедра, потом перемещает ладони на поясницу, давит так, что я сдаюсь, опускаюсь на матрас и стараюсь дышать через раз, подтягиваю подушку и очень, очень рассчитываю на ее помощь, потому что капитан вошел во вкус. Тут не то что звезды перед глазами — целые круги, да такие сладкие, что если бы Кайл ворвался в комнату, я бы не заметила, честно. Ладони скользят по спине, Мика постепенно смещает угол, кровать скрипит совсем уж откровенно пошло, а я не могу сдержать стон, но прячу его в подушку, насколько возможно.
Мика резко толкается, ужасно медленно двигается обратно, замирает ненадолго с головкой внутри меня, с шипением выдыхает и отстраняется. Я теряю опору, колени скользят по простыням, Блондин давит усмешку и переворачивает меня на спину, сразу же опускается сверху: я даже не успеваю полюбоваться видом разгоряченного капитана, сжимающего член у основания, он прижимается губами к моей шее, медленно скользит внутрь, томно выдыхая, и я отвечаю ему таким же сладким выдохом, когда он погружается на всю длину.
Мы целуемся, двигаем языками почти в унисон с движениями таза: неторопливо, нежно и тягуче. После адской гонки полминуты назад это как передышка для нас обоих. Я оглаживаю капитанскую шею с набухшими линиями вен, шепчу ему о том, как же это круто, кусаю за нижнюю губу и сжимаю руки на плечах, когда Мика на пару мгновений убыстряет темп. Он прижимается ко мне всем телом, тяжелый, горячий, невозможный и такой миндальный, что я задыхаюсь под ним, выгибаюсь, прижимаюсь животом к рельефному прессу, подмахиваю бедрами и уже почти на грани, черт. Я дышать не успеваю, а Мика уходит на такой рваный ритм, снова закрывает мне рот ладонью, паршивец, и я почти задыхаюсь от нехватки кислорода, когда меня накрывает оргазм. Блондин не останавливается, только губы поджимает, задыхается как будто не меньше меня, резко выходит, валится на спину и почти сразу же сжимает зубы, давит горловой сладкий стон, не может отдышаться от собственного оргазма.
Мне нужно полминуты, чтобы прийти в себя, а Мике — и того больше. Он все еще тяжело дышит рядом, когда я приподнимаюсь на локте, оглядываю его расслабленное тело, вытягиваю руку и размазываю его же сперму по животу выше. Его пресс сокращается под пальцами, Мика тихо стонет и просит пощады. Я тяну палец с капелькой спермы в рот — Мика в этот момент открывает глаза, смотрит зачарованно и улыбается. В секундной тишине, с улицы, доносится громкий голос Кайла:
— Эй, левое крыло, вы уже встали? Если и вы собираетесь потрахаться, как правое, даже и не пытайтесь!
— Откуда у него мегафон? — давится смехом Мика. — Ему не жить.
Я целую его в плечо, хлопаю по груди ладошкой:
— Идем в душ и завтракать. Только не топи его в бассейне, ладно?
— ...интересно, а телефон все еще снимает?
Когда мы спускаемся вниз, быстренько заскочив в душ и натянув купальники, Кайл беснуется где-то у бассейна, куда сразу же идет и капитан, а я нахожу на кухне одну Мелиссу — она моет корзину фруктов, чтобы выставить ее на стол.
Я слышу совсем не мужественный визг мулата, потом всплеск воды, ухмыляюсь и сажусь на стул.
— Боже, — только и выдает Мисси, оборачиваясь от раковины. — У него что, нет чувства самосохранения?
— Через пять минут эти подружки уже будут пить пиво, поверь мне. Ты же меня еще не прикончила, хотя могла бы это сделать миллион раз.
— И то верно.
Мелисса уже в купальнике, так же как и я, волосы убраны в смешной хвостик на макушке.
— Левое крыло успело или нет? — хихикаю я, когда она ставит на стол корзину, вытягиваю из нее манго и тянусь за ножом, чтобы срезать кожуру.
— Нет, — мрачно рычит подруга. — А Нэйтан такой впечатлительный, что... в общем, могу не продолжать, да?
— Завтра утром Кайл проснется с кляпом и связанным, обещаю.
— А как же я?
Крис слышал обрывок разговора, когда входил на кухню — и не удивительно. Он бесконечно зевает в кулак, и, кажется, проснулся не меньше минуты назад, как будто и не слышал монологов товарища с мегафоном. Он, конечно, и мог бы, и наверняка все пропустил. Крис сонно чешет пузо, стоя в одних спортивных штанах, сует нос в холодильник и спустя секунду уже открывает холодную бутылку пива.
— Так что я пропустил? — улыбается он, делая первый глоток. — Где раздают оргии со связыванием?
Мисси посмотрела на него так мрачно, что Крис вскинул брови и поднял руки.
— Так, выпей пива, женщина. Или найди своего баскетболиста, и не возвращайся, пока не "найдешь" его хотя бы раза два.
— ...и он, кстати, прав, — я подмигиваю ей со своей стороны стола. Крис грозно сдвигает брови, показывает пальцем на выход, и Мисси, показательно закатив глаза, выходит. Надеюсь, с правильным направлением.
— Раз ты в купальнике, идем в бассейн! — Крис одним глотком выпивает половину бутылки, звучно ставит ее на стол и улыбается. — Каникулы!
— Ты так и прыгнешь туда в штанах?
Крис одним движением отпетого эксгибициониста стягивает штаны до колен — на нем яркие купальные плавки, но я все равно не успеваю сдержать протестующего взвизга. В дверях стоит Мика, окидывает друга ну очень красноречивым взглядом, на что Крис показывает ему средний палец, стягивает штаны, прыгая на одной ноге, и резво сбегает в сторону бассейна.
— Этот хотя бы спит как сурок, — посмеиваюсь я, нарезая манго. — Как дела у Кайла?
— Хотел бы я засунуть этот мегафон ему в задницу, но... — капитан обходит разделочный стол, подпирает его локтями, тянет кусочек манго и с аппетитом сует в рот. И не скажешь, что минут пятнадцать назад он втрахивал меня в кровать, позабыв обо всем на свете. — Ох, блин, прости... — спохватывается он, вытягивает руку и прикасается к какому-то участку кожи прямо под ухом. — Надеюсь, он быстро сойдет.
— Мика!
— Ну прости. Эта неделя будет сложной.
Он улыбается как черт, поглаживает мне шею, чешет за ушком и тянется, чтобы поцеловать — через угол стола, запустив пальцы в волосы на затылке. Но почти сразу же отстраняется, потому что на кухню возвращается возмущенный Крис:
— Эй, ну правда! Купаться!
Мы купаемся и загораем до полудня, пока еще солнце на настолько жестокое, фотографируемся и выкладываем фотографии в социальные сети, на зависть университетским друзьям. Нас ждет потрясающий обед от повара, и он оставляет в мини-баре несколько бутылок рома — мы отпускаем его до завтрашнего дня, потому что Крис и Кайл собираются уехать в город до самой ночи (или утра), а Мика кидает мне ключи от второй машины, и мы вчетвером едем кататься.
Я сажусь за руль, но во время пути мы постоянно меняемся, играем в "камень-ножницы-бумага" на то, кто поедет на пассажирских, — до заката мы успеваем только в бухту Мартинс, купаемся на пляже Бэт, смотрим на серфингистов неподалеку и болтаем обо всякой ерунде. Заезжаем в городок Бэтшеба, что неподалеку от пляжа, обжираемся омарами в одной из забегаловок, — ребята пробуют всю линейку коктейлей в баре, а я пью колу и снимаю их на телефон. Мисси даже соглашается на экстремальную подачу, где тебе дают выпить, надевают каску на голову и бьют по ней, после этого она возвращается за наш столик с весьма окосевшим взглядом, она так забавно пьяна, что забывает слова в разговоре и сама же смеется над этим.
Парни дразнят друг друга за розовые скулы и щеки, и ни мне, ни Мисси не хочется говорить им, что это явно не от алкоголя, а от солнца — хотя они так же как и мы мазали мордочки на пляже, Нэйт так вообще превратил процесс нанесения крема в какую-то транссексульную муть, картинно вздыхая и манерно подняв свой голос на два тона.
После ужина, пока ребята рассчитываются, я сыто отползаю в сторону туалета, а когда возвращаюсь, в зале уже никого нет, а Блондин торчит на крыльце, подпирая плечом одну из колонн. Он оборачивается на звук открываемой двери, тормозит меня рукой и кивает в сторону парковки:
— Смотри, какие они сладенькие, — улыбается.
— А я тебе говорила не пить дайкири! — я обнимаю его со спины, нахожу взглядом нашу машину на парковке и Нэйта с Мисси, которые целуются рядом с ней. Слово "сладенькие" к ним не очень подходит, потому что поцелуй горячий, крепкий — глаз не оторвать. Да и мешать не хочется, определенно.
Мика наблюдает с любопытством, хотя видел их поцелуи не раз, тянет телефон из кармана, смотрит на экран в режиме камеры и вздыхает:
— Слишком темно, вот блин.
— Ты маленький вуайерист, Каллахен, — я нахально прижимаюсь к его спине, прячу лицо в футболке, пропахшей океаном, песком и пряным миндалем. Тяну гласные в его фамилии, как и годами раньше, запускаю пальцы под футболку и щекочу его живот. Я спускаю руки ниже, но Мика тут же перехватывает их.
— Пожалей мои шорты.
Я отпускаю его, посмеиваясь, хлопаю по филее, быстро целую в щеку и тяну за руку к машине.
Мелисса так очаровательно пьяна и так заразительно хохочет, повиснув на Нэйтане, что даже я не могу не дразнить ее. Весь путь до виллы она громко подпевает песням из колонок, требует треки Леди Гаги и Эда Ширана (взрывная смесь!), Нэйт снимает на нее компромат, пока та не видит, а у Блондина в руке — открытая бутылка местного рома.
Я пью этот ром прямо из горлышка, как только вытаскиваю ключи из зажигания. Он такой специфично-пряный на вкус, лишь слегка обжигает горло, эти трое аплодируют мне едва ли не со свистом, и я повторяю номер на бис, чтобы не расстраивать своих зрителей.
— ...мне надо кое-что тебе показать, идем, — улыбается Мика, когда мы вылезаем из машины. Я успеваю поудивляться от силы минуту, пока мы идем ко входу в дом, и уже внутри, в общей гостиной, Блондин пожимает плечами: — У Нэйта был кинк о сексе у машины, или внутри, без разницы, пусть детишки оторвутся, — он делает большой глоток из бутылки, которую я все еще держу в руке, ухмыляется и облизывает губы. — А как на счет твоих?
О, я даже думать не стала — сразу показала на лестничный пролет.
> "Спишь?"
"Уже нет"
> "Идем позагораем на пляже, пока ребята не встали?"
> "Я уже внизу!"
"Сейчас спущусь"
Семь утра.
Безумная женщина.
> "Оставь купальник в комнате"
> "Ты, я, полотенца и две бутылки вина, я уже упаковала термосумку!"
Мисси определенно хочет, чтобы мы не трезвели до самого Рождества?
— Так вы-то когда съезжаетесь? — вино потрясающе холодное, на контрасте с огненным солнцем. Мы прячемся под пальмами в дальнем конце пляжа, вытягиваемся в шезлонгах без купальников, как и договаривались, нагишом.
Мисси улыбается, выпускает дым изо рта и тушит сигарету в переносной пепельнице:
— Скоро.
— Скоро?
— Найти квартиру в доступности от университета в канун Рождества — невыполнимая миссия, — охотно пояснила она, закидывая руки на подголовник шезлонга. — Половина из всех просмотренных вариантов — просто хлев. Я даже искала варианты рядом с вами, но и там либо глухо, либо такой ценник за аренду, словно это пентхауз с вертолетной площадкой.
— А новые районы?
— ...как минимум час езды до уни.
— Ох.
Мне остается только сочувственно покивать, долить подруге еще вина и стянуть из тарелки, пристроенной на лед в термосумке, кусочек сочного арбуза. Первые пару минут на шезлонге без какой-либо одежды поначалу приводили меня в беспокойное состояние, но сейчас, после расслабляющего вина и не менее флегматичной подруги, которую ничто не смущало вовсе, сама перестала даже по сторонам оглядываться. Нас никто не беспокоил, даже ребята, которые наверняка уже проснулись. Я оставила капитану сообщение — написала где мы, и даже телефон оставила на тумбочке, чтобы избежать соблазна совместных фотографий.
