— И ведь что характерно — на большинстве планет и государств — то как таковых не было! — сказала Катя. — Или, при сходном уровне развития, формы правления были весьма отличны от земных.
— Да, советы мудрейших, старейшин, временные советы, — согласился Носов.
— Единовластия не было почти ни где. Я бы сказал, жители данных планет идут по пути общепланетных правительств, — сказал Дмитрий. — А у некоторых народов идет активное сотрудничество и с ноосферой, и со Сверхразумами самих планет. То есть существует некий планетарный орган управления, которого физически вроде как и нет.
— Но у нас Мировой Совет тоже всепланетный и даже всечеловеческий с учетом внеземных колоний! И волеизъявление через Сеть. И...
— Так — то сейчас! А раньше?! На протяжении предыдущих 20 — ти с лишним веков?
— Да у них даже столиц нет, — кивнул Трофимов. — Помните по истории, как у нас до ХХII — го века народ в Москву, Нью — Йорк или Шанхай рвался? Да и другие столицы, пока они были.
— Так жизнь там существенно отличалась от жизни в провинции! В лучшую сторону. И возможностей там было гораздо больше, — сказал Гарчев. — Сравнил тоже!
— А у жителей посещенных нами планет особой разницы нет. Ни по уровню комфорта, ни по престижу (впрочем, у них и самого понятия престиж нет!), ни по возможностям. И образование и в городе и в деревне одинаковое. Да и уровень культуры почти везде один.
— Ага, вспомни индейцев! Одни в вигвамах живут, другие — считай во дворцах!
— Да, но там вообще одновременно развиваются приактически сразу две цивилизации. А вот конкуренции, как на Земле в подобных ситуациях, нет! Сотрудничество идет. И живут лесные племена в вигвамах не потому, что бедные и дома построить не могут, а потому что им так нравится! Это их осознанное решение. А иначе они бы себе дома давно уже вырастили! С их то возможностями сотрудничать и со зверями, и с растениями.
— Ну да, а у нас в деревнях без канализации и электричества в нищете народ жить не хотел, только выхода другого не было. Вот и рвались в города. Там, считай, рай был — электричество, вода, удобства, товаров море! Магазины, супермаркеты, бутики всякие.
— Кстати, насчет товаров, — сказал Дмитрий. — Как — то мы с вами уже поднимали вопрос о потреблении, но я тут покопался в информатории и еще мысли появились. На протяжении всей истории человечества люди сталкивались с двумя проблемами. Первая — постоянная борьба за ресурсы — жестокая и непрерывная. От закулисной до открытой, вплоть до военных действий. Вторая — желание многих людей работать поменьше, а получать благ побольше.
— Ну да, людям в большинстве своем больше нравится отдыхать, чем работать, — согласился Носов. — Кстати, этим умело манипулировали практически все мировые религии.
— Не совсем соглашусь относительно манипулирования, — возразил Дмитрий. — Да, со временем вставшие во главе церквей люди использовали религии в своих интересах и интересах мирских властей. Но при самом появлении религии обозначали их, выводя на осознанный уровень, и создавали предпосылки для одновременного решения сразу обеих этих проблем. Этим — то они и были сильны. Так, в исходных своих вариантах все возникшие или специально созданные — это как посмотреть — религии призывали к ограничению потребления. Причем даже учения без Бога типа буддизма. И все они говорили, что надо "понапрягаться конечное время и потерпеть этот напряг", чтобы потом бесконечно отдыхать. В раю, в лучших инкарнациях или, на худой конец, в материализме, на пенсии.
Но найти устойчивое решение обеих этих проблем в рамках материализма гораздо труднее. Потому что все хотят все и сразу! И аскетизм без Бога, тем белее при таком раздутом культе потребления, который постепенно возникает при материализме, просто невозможен! А сделать так, чтобы большинству работать, то есть так или иначе напрягаться, нравилось больше, чем отдыхать — это утопия. Равно как и убедить людей, что надо меньше есть и не надо постоянно покупать новые машины и улучшать свои жилищные условия.
— Оно может и верно, но сейчас на Земле культ потребления все же раздут гораздо меньше, чем раньше, — сказал Носов. — А если вернуться к истории, то к середине XXI — го века мания потреблять получила максимальное развитие. Но потом грянул вызванный в том числе и этим глобальный кризис, который заставил людей пересмотреть часть своих взглядов.
— Конечно, Но даже сейчас человечество в глубине своих потребностей имеет если и не на первом, то на втором месте все то же потребление, — стоял на своем Дмитрий. — Только сейчас оно уже не столько материальное, сколько информационное, но суть то от этого не изменилась. И вспомнив все те же две проблемы, можно увидеть, что вот тут — то и возникает глобальное скрытое противоречие, грубо говоря, духовного и материального. Тем более, что к настоящему моменту экзистенциия Духа, как не крути, у вас, землян, подменена экзистенцией Вещи. Но... Но разрешить противоречие можно лишь на пути поиска состояния Разума и Души, в котором возможен баланс Духа и материи, Замысла и Реализации. И если взглянуть на тему нашего обсуждения с такой точки зрения, то мы сразу увидим, что в духовной сфере начиная с эпохи возникновения ислама никто не предложил ничего такого, что могло бы конкурировать в эмоциях и мыслях хотя бы половины людей с материальными потребностями! Сейчас на Земле царит, простите уж за прямоту, духовный вакуум. Потому как традиционные религии, во многом благодаря поведению своих институтов (то есть церквей), потеряли реальное влияние на умы и эмоции большинства (походы по воскресеньям в церковь и даже соблюдение постов еще не говорят о полноте Веры). А нового "центра аттракции" в духовной сфере, способного вызывать столь же сильные эмоции и ожидания, как стремление к материальным балгам, не возникло. И если (и пока) никто его не создаст, то вряд ли стоит ждать появления у многих людей какого — либо иного Выбора, кроме желания наращивать потребление, смещенного сейчас с чисто материальных предметов в сторону информационно — эмоциональной сферы. Увы, других способов управления экзистенцией, кроме Веры в некие Высшие Силы и Цели и Стремления к Обладанию Вещью (не важно — материальной, или информационной) ваша цивилизация пока не придумала.
— То есть ты хочешь сказать, что пока была сильна религия, она сдерживала рост потребления? — спросил Гарчев.
— В общем, да. К тому же практически все религии в той или иной степени являлись как раз попытками создать системы контроля над уровнем и направлением развития экзистенциального потенциала тех или иных народов. И иногда и на некоторые периоды времени это получалось. Когда же этот потенциал контроля со стороны существующих религий утрачивался, то в умах начиналась смута. И в подобной перспективе возникшая парадигма роста потребления, как ни странно, была едва ли не единственной возможностью направить этот самый экзистенциальный потенциал на что — то не очень разрушительное! Поскольку направить его на некие духовные сферы не получилось (не создали вы, земляне, грубо говоря, новой эффективной религии), а в материальной сфере потребление связано все — таки с созиданием, в то время как прочие проявления экзистенциальных "хочу" в материальном мире в основном направлены на разрушение! Так что культ потребления на некотором этапе развития человечества являлся едва ли не единственным "громоотводом" для растущего и не находящего выхода "экзистенциального потенциала" человечества. Но у этого культа, помимо всего прочего, есть и огромный сакральный минус — общество товарного фетишизма замалчивает смерть, ибо это позволяет многократно увеличивать товарное потребление. Если человек не помнит о неизбежности биологической смерти каждую секунду своего бытия, он превращается в зомби, в полубога, живущего как бы в вечности, стремящегося неограниченно покупать все новые и новые товары: рубашки, ботинки, джинсы, книжки, доступ в виртуальные миры или, хм, космические яхты — у кого на что хватает личных активов. Общество потребления заинтересовано в том, чтобы человек превратился в полубога и не помнил, что есть Истинные Родители Бытия и Изначальные Ценности. В этом главная гадость, ключевая подлость общества подобного типа.
— Не соглашусь, — возразил Трофимов. — С одной стороны да, смерть замалчивается, с другой наоборот, бытует мнение: будем "отрываться", потому как один раз живем, да еще и не знаем, когда умрем! Ну и зачем себя в чем — то ограничивать, если и до завтра можно не дожить?! Так бери от жизни все! Ты прав, Дмитрий, большинство религий себя дискредитировало. И отказавшись от Бога, люди потеряли и некий целостный Образ мира.
— И многие уже не задумываются, что их ждет. И стремятся лишь к наслаждениям.
— Тезис "чтобы больше купить" не совсем верен, — возразил Гарчев. — Вернее сказать так: чтобы больше наслаждаться! Чтобы получить больше удовольствий. А уже они бывают двух типов — мирские и экзистенциальные. Мирские — это пиво с анчоусами перед телевизором на мягком диване. При этом кто — то кайфует от жратвы и водки, а кто — то от созерцания картин или музыки. И это первый уровень экзистенции. На нем эти люди различны. Но при этом и тот, и другой являются ПОТРЕБИТЕЛЯМИ. И тут появляется второй уровень, на котором возникают ТВОРЦЫ. Которые ловят кайф не от того, что ПОТРЕБЛЯЮТ, а от того, что СОЗДАЮТ! И у них кайф или страдания от удач или неудач в стремлении написать музыку или построить звездолет, или создать справедливое общество.
— Хитро! — сказал Павлов. — Я, конечно, смысл слова "экзистенция" знал, но что она может столь прямо и явно влиять на конкретную жизнь людей, не догадывался!
— Не ты один, — заметил Носов. — А теперь осознай, что если кто — то — отдельный человек или группа людей — сможет создать для землян иной способ канализации и направления потока мировой экзистенции, то этот неведомый некто в значительной степени обретет контроль над земной цивилизацией! Вот над чем стоит всерьез подумать — то!
— Да, мысли, конечно, интересные, только вряд ли они нам помогут в поисках ответов на вопрос, почему все эти проблемы возникли именно на этих изучаемых нами планетах, — вздохнул Гарчев.
— Как сказать. Мы же не анализировали еще, как развивался поток экзистенции у ирейцев или инсектов. И тем более не знаем, что случилось бы на проблемных для нас планетах, создай там базы не мы, а скажем, ирейцы или жители Австралии — 1 или Аромидаса, — сказала Катя. — Скорее всего, единственный точно присутствующий общий фактор — это то, что базы были именно наши, человеческие, а значит и проблема не в планетах, а в нас.
— Ага, к тому же местные нам иногда, считай, открытым текстом говорили, что мы для их миров словно вирусы, — сказал Павлов. — Психические и энергетические. И что весь вопрос в том, что мы не так делаем, и что в нас не так! А то мы к ним вроде как с чистым сердцем и открытым лицом, а они в ответ жопой поворачиваются!
— Но проблемы то возникли не на всех планетах в данном секторе космоса, а только на некоторых. Почему? Тоже вопрос, — задумчиво произнесла Катерина.
— Да, это интересно. Иногда планеты вроде бы рядом и похожи, но на одной есть проблемы, а на другой нет!
— Кстати, изучить людей у тебя, Дмитрий, будет возможность, — улыбнулся Гарчев. — Уж недельку то отдыха перед отчетным совещанием в КИК мы тебе выделим! Поездишь, посмотришь на наш мир. Информаторий — это, конечно, круто, но это только образы. Да и мы лишь отдельные представители земной цивилизации. А на Земле увидишь все сам, с людьми пообщаешься. Может еще чего умного в голову придет. А мы вместе с лучшими специалистами КИК будем искать общее в цивилизациях проблемных планет. Тем более что многое то уже нашли. Но вдруг свежий взгляд аналитиков КИК еще что отыщет.
Обсуждения и систематизация собранных данных продолжались до самой Земли. Все были страшно заняты, надо было подготовить отчеты, составить рапорты, навести порядок в информационных базах.
Ованесян носился с тестами и анализами, заполняя бесчисленные отчетные формы. Конечно, специалисты из КИК еще будут все проверять и перепроверять во время недельного карантина. Но он, как главврач, старался провести всестороннее обследование всех присутствующих на борту. Тем более результаты с научной точки зрения были очень любопытными. Все больные, зараженные чем — либо на проблемных планетах, после удаления от оных...выздоравливали! Причем зачастую сами собой! Нет, кому — то, конечно, проводилась поддерживающая терапия, вот только к настоящему времени Ованесян был почти уверен, что они прекрасно выздоровели бы и безо всякого лечения! Взять хотя бы больного с Австралии — 1 или Трофимова. Ну да, Дмитрий его лечил. Но ведь он сам сказал, что болезнь полностью не ушла. А теперь все тесты показывают, что ее нет! Все чисто! И главврач все снова и снова просматривал диаграммы, анализы, записи и приходил к выводу, что, пожалуй, знахарь был прав, говоря, что все эти проблемы связанны именно с данными планетами. Увезли оттуда больного — и все прошло. Значит, либо данные планеты были несовместимы с организмом людей, либо... их оттуда целенаправленно выживали. Но кто?!
Дмитрий охотно помогал Ованесяну в обследовании, тот частенько просил его "посмотреть своими методами, чтобы сравнить результаты", а так же чем ближе была Земля, тем активнее ученые всех направлений рвались "исследовать" и самого Дмитрия. Он не отказывал — в приемлемых пределах. Хотя Трофимов иногда начинал буквально кипеть и "метать молнии", яростно возмущаясь, что друга превратили в подопытную свинку.
— Идите вы на фиг со своими пробирками! Отстаньте от человека! Пошли, Дмитрий, лучше перекусим. А ты не знаешь, что с Катей? Чего — то она какая — то грустная ходит.
Дмитрий лишь пожал плечами и ответил, что в последнее время она с ним общается меньше обычного. Возможно, работы много с отчетностью перед возвращением. Александр хмыкнул и ответил, что может быть так, а может причина и в чем — то другом. В этот момент на его коммуникатор пришел вызов от Гарчева и прогрессор, попрощавшись, удалился в сторону ближайшей станции ВТС. Дмитрий же, спросив Ованесяна, не требуется ли ему еще какая — либо помощь и получив ответ, что пока нет, отправился к себе.
По дороге (а он решил проделать путь пешком) он думал о том, что его ждет на Земле. Он ждал попадания на Землю с таким же нетерпением, как и сами земляне. Земля! Он столько читал о ней, слушал столько рассказов. А вскоре ему предстояло впервые ее увидеть! И он недоумевал, что же может омрачать радость возвращения на Родину! Пока однажды к нему не подошли ребята из физзащиты.
— Дмитрий, мы тут подумали и хотим попросить тебя, — помявшись, обратился к нему Рязанов. — Ты не мог бы, пока будем болтаться на карантине, позаниматься с нами каждый день? А может и по две тренировки в день? А?
— Похвальное рвение, — усмехнулся знахарь, несколько недоумевая от такой прыти. Хотя, следующие слова все разъяснили.
