нагнать. Но тут вдруг загремели барабаны, и из ущелья вышли воины. Их вел
Гуань Юй. Чжоу Юй от неожиданности растерялся и повернул назад. Гуань Юй
бросился за ним. Справа и слева на врагов напали отряды Хуан Чжуна и Вэй Яня
и отогнали их. Когда потерпевший поражение Чжоу Юй садился на свой корабль,
он услышал насмешливые возгласы:
— Эй, Чжоу Юй! Ловко ты это устроил! Дал своему врагу красавицу-жену, а
войско свое потерял!
— Всем на берег! Уничтожить Лю Бэя! — в бешенстве закричал Чжоу Юй.
Хуан Гай и Хань Дан насилу отговорили его.
"Провалился мой план! — в отчаянье думал Чжоу Юй. — Как же теперь мне
показаться на глаза своему господину?"
У него вырвался пронзительный крик, рана снова открылась, и он упал.
Военачальники бросились к нему на помощь — Чжоу Юй был без сознания.
Вот уж поистине:
Он дважды хитрил и дважды был одурачен.
Позор унося, как туча, от гнева был мрачен.
О дальнейшей судьбе Чжоу Юя рассказывает следующая глава.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ
из которой читатель узнает о том, как Цао Цао пировал
в башне Бронзового воробья,
и о том, как Чжугэ Лян в третий раз разгневал Чжоу Юя
Итак, Чжоу Юй на берегу реки потерпел поражение от Чжугэ Ляна и вынужден был
бежать, потеряв большую часть своего войска. От волнения и гнева рана его
снова открылась, и он без чувств упал на землю. Военачальники с трудом
привели его в сознание.
Суда отчалили от берега. Чжугэ Лян не разрешил их преследовать. Он вместе с
Лю Бэем возвратился в Цзинчжоу, и там они пышно отпраздновали победу.
Военачальников щедро наградили.
Чжоу Юй ушел в Чайсан, а Цзян Цинь и его воины вернулись к Сунь Цюаню в
Наньсюй. Сунь Цюань рвал и метал от гнева, он хотел назначить Чэн Пу на
должность ду-ду и послать его против Цзинчжоу. В этом решении Сунь Цюаня
укрепило и письмо Чжоу Юя. Однако Чжан Чжао возражал.
— Ни в коем случае сейчас не выступайте против Цзинчжоу! — сказал он. —
Не забывайте, что Цао Цао дни и ночи думает о том, как бы отомстить нам за
поражение у Красной скалы. Только страх, что вы с Лю Бэем действуете заодно,
еще сдерживает его. Но стоит вам, господин мой, в припадке гнева рассориться
с Лю Бэем, как Цао Цао воспользуется этим и нападет на вас. И тогда наше
положение будет очень тяжелым!
— А разве у нас нет шпионов из Сюйчана? — добавил Гу Юн. — Едва лишь они
разведают, что вы не в ладах с Лю Бэем, как Цао Цао тут же постарается
перетянуть его на свою сторону, а Лю Бэй не задумываясь перейдет к нему,
потому что он боится Восточного У. Если это случится, когда же мы обретем
покой? Нет! Сейчас благоразумнее всего отправить в Сюйчан письмо и просить
Цао Цао назначить Лю Бэя правителем округа Цзинчжоу. Это удержит Цао Цао от
похода на нас и смягчит недовольство Лю Бэя. Потом мы как-нибудь постараемся
натравить их друг на друга, а сами воспользуемся этим и нападем на них.
— Задумано неплохо! — согласился Сунь Цюань. — Только не знаю, кого мне
послать в Сюйчан?
— Тут есть один человек, который преклоняется перед Цао Цао, — подсказал
Гу Юн.
— Кто он? — спросил Сунь Цюань.
— Хуа Синь, — ответил Гу Юн.
Сунь Цюань послал Хуа Синя с письмом в Сюйчан.
Прибыв в столицу, Хуа Синь узнал, что Цао Цао уехал в Ецзюнь, чтобы
отпраздновать там сооружение башни Бронзового воробья. Хуа Синь также
отправился в Ецзюнь. В честь этого события туда съехалось множество
гражданских и военных чиновников.
Это было весною пятнадцатого года Цзянь-ань [210 г.].
Величественно возвышалась над рекой Чжанхэ башня Бронзового воробья. Справа
и слева от нее стояли еще две башни высотою в десять чжанов каждая. Одна из
них называлась башней Яшмового дракона, другая — башней Золотого феникса.
Все три башни соединялись между собой мостами. Повсюду сияло золото и
лазурь.
Цао Цао, одетый в шелковый халат, в драгоценном, шитом золотом головном
уборе, опоясанный яшмовым поясом и в украшенных жемчугом башмаках, восседал
на возвышении. Чиновники толпились у подножья башни. Цао Цао желал
полюбоваться искусством своих военачальников в стрельбе из лука. В ста шагах
в стороне, на ветке тополя, повесили дорогой халат из красного сычуаньского
шелка, а под ним поставили мишень. Военные чины разделились на две группы.
Те, кто принадлежал к роду Цао, были в красных халатах, остальные — в
зеленых. Все они восседали на конях и держали наизготовку резные луки и
длинные стрелы.
Ждали приказа начинать состязания.
— Слушайте! — возгласил Цао Цао. — Халат достанется тому, кто попадет в
красный центр мишени! А кто промахнется — в наказание выпьет кубок воды!
Вперед выехал молодой воин в красном халате. Имя его было Цао Сю. Он трижды
прогарцевал перед Цао Цао, потом остановился у черты, наложил стрелу,
выстрелил и попал в красный центр мишени. Сразу же загремели гонги и
барабаны. Все присутствующие вскрикнули от восторга.
— А этот "быстроногий жеребенок" из моего рода! — с гордостью воскликнул
Цао Цао.
Но не успел он еще распорядиться, чтобы Цао Сю отдали шелковый халат, как из
группы воинов, одетых в зеленые халаты, выехал молодой всадник. Он громко
крикнул, обращаясь к Цао Цао:
— Господин чэн-сян, присуждать первенство своим не следует!
Цао Цао узнал в говорившем Вэнь Пина.
— Что ж, посмотрим, как стреляет Вэнь Пин! — сказали чиновники.
Вэнь Пин пустил коня во весь опор и, выстрелив на ходу, попал прямо в
красный центр мишени. Снова загремели гонги и барабаны; все были восхищены.
— Халат мой! — закричал Вэнь Пин.
— Нет, погодите, дайте и мне выстрелить! — громовым голосом воскликнул
воин в красном халате. — Вэнь Пин хочет завладеть тем, что по праву должно
принадлежать мне! Я сейчас превзойду его!
Воин быстро наложил стрелу и выстрелил, почти не целясь. Стрела вонзилась в
красный центр мишени. Это был военачальник Цао Хун. Он уже собирался взять
себе шелковый халат, как вдруг из группы всадников в зеленых халатах вперед
выехал Чжан Го. Размахивая своим луком, он громко выкрикивал:
— Какими пустяками вы восхищаетесь? Разве это стрелки? Вот посмотрите, как
я стреляю!
Чжан Го повернул коня и поскакал к черте; вдруг он на ходу обернулся и
выстрелил через плечо: стрела его попала в центр мишени. Теперь там торчали
четыре стрелы. Присутствующие бурными возгласами выражали свое одобрение.
— Шелковый халат мой! — заявил Чжан Го.
— Почему? В твоей стрельбе нет ничего замечательного! — крикнул воин в
красном халате. — Ты лучше посмотри, как я умею стрелять!
Это был Сяхоу Юань. Погнав коня во весь опор, он у самой черты изогнулся в
дугу и выстрелил. Стрела его вонзилась в мишень между четырех стрел! Опять
загремели гонги и барабаны.
— Ну что, разве за такой выстрел я не заслуживаю халата? — крикнул Сяхоу
Юань, осаживая коня.
Однако в эту минуту из группы воинов в зеленых халатах выехал вперед Сюй
Хуан и крикнул:
— Халат будет мой!
— Если ты выстрелишь лучше, халат будет твой! — согласился Сяхоу Юань.
— Разве трудно попасть в центр мишени? Вот гляди! — и Сюй Хуан выстрелил.
Его стрела перебила ветку, на которой висел халат. Сюй Хуан подхватил его и
крикнул: — Благодарю за халат, господин чэн-сян!
Цао Цао похвалил Сюй Хуана за ловкость. Но только Сюй Хуан хотел отъехать от
башни, как сбоку подскочил другой воин в зеленом халате.
— Как ты посмел взять халат? Он будет моим!
Все узнали военачальника Сюй Чу.
— Халат у меня! — крикнул в ответ Сюй Хуан. — Попробуй возьми!
Сюй Чу молча хлестнул своего коня и бросился на Сюй Хуана. Тот выхватил лук
и замахнулся на Сюй Чу. Одной рукой схватив лук своего противника, Сюй Чу
быстрым рывком сбросил Сюй Хуана с коня и сам тоже спешился. Оба они
вцепились друг в друга.
Цао Цао велел разнять их, но они уже разорвали халат в клочки.
— Подойдите-ка сюда! — подозвал Цао Цао поссорившихся военачальников.
Сюй Хуан, поднимаясь на башню, с ненавистью поглядывал на своего противника,
а Сюй Чу скрежетал зубами от злости.
— Я ценю вашу доблесть! — сказал им Цао Цао. — Не стоит жалеть о халате!
Затем он пригласил на башню всех военачальников и каждому подарил по куску
сычуаньского шелка. Военачальники поблагодарили его. Цао Цао сделал всем
знак сесть. Заиграла музыка. Военные и гражданские чины сидели рядом и
поочередно угощали друг друга вином.
— Для воина наибольшая радость — показать свое умение стрелять из лука,
— обратился к гостям Цао Цао. — А сейчас я попрошу ученых мужей отметить
наше торжество своими прекрасными стихами!
— Готовы выполнить ваше повеление! — хором ответили чиновники.
Первыми поднялись я прочитали свои стихи Ван Лан, Чжун Яо, Ван Цань и Чэнь
Линь. Стихи их восхваляли добродетели и заслуги Цао Цао.
— Да, сочинили вы неплохо, — сказал им Цао Цао, — только уж слишком
льстите мне! Разве я совершил что-нибудь необыкновенное? Нет! Возвысился я
лишь благодаря своему бескорыстию и сыновнему послушанию... Когда в
Поднебесной началась великая смута, я построил себе хижину в пятидесяти ли
от Цзяодуна, где весной и летом занимался науками, а осенью и зимой
охотился. Я ждал, пока в Поднебесной вновь наступит спокойствие, чтобы
покинуть свое уединение и поступить на службу... Но все сложилось
по-другому! Нежданно-негаданно по воле императора я был назначен на высокую
должность. Тогда я изменил свое первоначальное решение и дал клятву покарать
врагов государства. Лучшей наградой за труды всей моей жизни была бы
надгробная надпись: "Полководец и хоу Цао Цао, установивший именем династии
Хань порядок на западе страны". Еще сейчас живы в моей памяти те времена,
когда мы покарали Желтых, разбили Люй Бу, уничтожили Юань Шао и Юань Шу,
покорили Лю Бяо и завоевали всю Поднебесную... Сын неба сделал меня
чэн-сяном, и я достиг вершины славы... Чего мне еще желать? Но в Поднебесной
есть много глупцов, которые завидуют мне. Они думают, что в душе я таю
какие-то нечестные замыслы. А подумали ли эти люди о том, сколько сейчас
было бы в стране императоров и ванов, если бы не я? Я восхищаюсь Конфуцием,
славившим добродетели Чжоуского Вэнь-вана! Я отдал бы все свое войско за то,
чтобы вернуться в свое поместье с одним только титулом хоу! Но это
невозможно! Я не могу остаться без войска: злые люди меня погубят! А если
погубят меня — государство окажется в опасности! Вот почему я не хочу
гнаться за призрачной славой и наживать настоящую беду! Я рассказал вам об
этом потому, что среди вас могут найтись и такие, кто не знает моих истинных
стремлений...
— О господин чэн-сян! — Чиновники встали и поклонились. — Вы так велики,
что даже И Иню и Чжоу-гуну не сравниться с вами!
Потомки об этом сложили такие стихи:
Страшил Чжоу-гуна тот час, когда он прославится в мире.
Напротив, тщеславия полн, Ван Ман призывал этот час.
Но если бы оба они в то время внезапно скончались,
Где истина тут и где ложь, кто мог бы ответить из нас?
Цао Цао осушил подряд несколько кубков вина и почувствовал, что пьянеет. Он
приказал принести кисть и тушницу, собираясь сочинить стихи о башне
Бронзового воробья. Цао Цао уже взялся за кисть, как вдруг ему доложили, что
из Восточного У прибыл посол Хуа Синь. Он привез доклад императору с
просьбой о назначении Лю Бэя на должность правителя округа Цзинчжоу и
рассказал, что Сунь Цюань выдал замуж свою сестру за Лю Бэя, в руках
которого теперь находится более половины из девяти областей, прилегающих к
реке Хань.
От такой вести у Цао Цао задрожали руки, и он выронил кисть.
— Что с вами, господин чэн-сян? — удивленно спросил Чэн Юй. — Вы в самых
ожесточенных боях ни разу не дрогнули, так неужели же вы испугались того,
что Лю Бэй захватил Цзинчжоу?
— Лю Бэй — это дракон среди людей, который всю жизнь искал свою стихию!
— воскликнул Цао Цао. — Стихия дракона — вода, и Лю Бэй, завладевший
округом Цзинчжоу, уподобился дракону, ушедшему в море из неволи! Вот это
меня и встревожило!
— Господин чэн-сян, вы не догадываетесь, зачем сюда приехал Хуа Синь? —
спросил Чэн Юй.
— Нет, не догадываюсь...
— Ведь и Сунь Цюань боится Лю Бэя. Он не прочь бы напасть на него, да
опасается, как бы вы тогда не разгромили его самого, — сказал Чэн Юй. —
Вот Сунь Цюань и послал Хуа Синя с докладом в столицу для того, чтобы
успокоить Лю Бэя и отвести от себя ваш гнев.
— Да, пожалуй, это правда! — Цао Цао в раздумье покачал головой.
— Я придумал план, как перессорить Сунь Цюаня и Лю Бэя, — продолжал Чэн
Юй.
— Что же это за план? — поинтересовался Цао Цао.
— У Сунь Цюаня, как вы знаете, единственная опора — Чжоу Юй. Испросите у
Сына неба указ о назначении Чжоу Юя правителем области Наньцзюнь, его
помощника Чэн Пу — правителем округа Цзянся, а Хуа Синя оставьте на высокой
должности при дворе. Тогда Чжоу Юй сразу начнет воевать с Лю Бэем, а мы
нападем на них и разгромим обоих! Вот и все!
— Хорошо. Я и сам так думал! — радостно воскликнул Цао Цао. Затем он
пригласил Хуа Синя на башню Бронзового воробья и щедро одарил его.
После пира, когда гости разъехались, Цао Цао вернулся в Сюйчан, и по
императорскому повелению назначил Чжоу Юя полновластным правителем области
Наньцзюнь, Чэн Пу — правителем округа Цзянся, а Хуа Синю пожаловал высокое
придворное звание.
Вступив в новую должность, Чжоу Юй только и думал, что о мести Лю Бэю, и
написал Сунь Цюаню письмо с просьбой послать Лу Су с войском в поход на
Цзинчжоу. Сунь Цюань вызвал к себе Лу Су и сказал:
— Долго ли мне еще ждать, пока Лю Бэй отдаст Цзинчжоу? Вы поручились за
него, но он слишком уж тянет!
— Так ведь Лю Бэй написал вам, что он отдаст Цзинчжоу, как только возьмет
Сычуань, — напомнил Лу Су.
— Это все пустая болтовня! — раздраженно крикнул Сунь Цюань. — Лю Бэй с
места не двигается. Что же мне, до старости ждать?
— Тогда разрешите мне еще раз съездить в Цзинчжоу, — попросил Лу Су.
Вскоре в небольшой лодке он отплыл в Цзинчжоу.
Лю Бэй и Чжугэ Лян заготовили огромные запасы провианта и фуража и каждый
день обучали войска. Из далеких и близких мест к ним сходились мудрые и
ученые люди. В это время приехал Лу Су.
— Как вы думаете, зачем он приехал? — спросил Лю Бэй Чжугэ Ляна.
— Сунь Цюань недавно обратился к императору с просьбой назначить вас
