Круз двинулась вперед по коридору. — Опустите оружие, — крикнула она. — Вы знаете, что у вас ничего не получится.
— Это вы сложите оружие, — с упреком ответил один из адвентистов. — Нам нужен только ваш корабль. Никто не пострадает, и корабль будет возвращен вам.
— Вы могли бы попросить по-хорошему, — сказала Круз.
— А вы бы, скорее всего, согласились?
— Не очень, — сказала она после минутного раздумья.
— Тогда, я думаю, нам больше нечего сказать друг другу.
Группа Круз приблизилась к адвентистам на расстояние десяти метров. Она заметила, что на одном из них вообще не было перчатки; его рука была искусственной. Она вспомнила его: Скорпио приложил все усилия, чтобы убедиться, что в руке не было бомбы с антиматерией.
— Последнее предупреждение, — сказала она.
Другой адвентист метнул в нее холодное оружие. Оно завертелось в воздухе; Круз прижалась спиной к стене и почувствовала резкий, короткий порыв ветра, когда оружие пролетело мимо ее горла и вонзилось в стену. Еще одно оружие просвистело в воздухе; она услышала, как что-то скользнуло по бронежилету, не найдя слабого места.
— Ладно, игра окончена, — сказала Круз. Она жестом указала на своих людей. — Сила умиротворения. Уничтожьте их.
Они протолкались вперед, держа наготове штыки и тупоносые электрошокеры. Адвентист с искусственной рукой указал на Круз, словно предостерегая. Это ее не обеспокоило: Скорпио тщательно осмотрел руку, и в ней не могло быть спрятано огнестрельное или лучевое оружие.
Кончик указательного пальца оторвался. Он отделился от остальной части пальца, но вместо того, чтобы упасть на пол, просто парил там, медленно удаляясь от руки, как космический корабль в ленивом полете.
Круз наблюдала за этим, как зачарованная. Наконечник ускорился, пролетел десять, двадцать сантиметров. Он приблизился к ее подразделению, слегка покачиваясь, а затем отклонился вправо, как будто все еще был связан с рукой невидимой нитью.
Что, как она поняла, так и было.
— Моноволоконная коса! — крикнула она. — Отступаем. Отступаем, черт возьми!
Ее спутники поняли это. Они отошли от адвентистов, как только кончик пальца начал описывать вертикальные круги, казалось, по собственной воле. Рука мужчины совершала едва заметные движения, не требующие усилий. Круг расширился, и кончик пальца превратился в размытое серое кольцо шириной в метр. В Городе Бездны Орка Круз видела гротескные результаты применения косы. Она видела, что происходило, когда люди натыкались на неподвижные защитные линии с косами или на движущиеся косы, подобные той, что демонстрируется здесь. Это никогда не было красиво. Но что ей запомнилось больше, чем крики, больше, чем оставленные после себя отвратительно изуродованные и расчлененные трупы, так это выражение, которое она всегда видела на лицах жертв в тот момент, когда они осознавали свою ошибку. Это был не испуг, не шок, а скорее острое смущение: осознание того, что они вот-вот представят из себя ужасное, тошнотворное зрелище.
— Отступите, — повторила она.
— Разрешите открыть огонь, — сказал один из ее сопровождающих.
Круз покачала головой. — Пока нет, — ответила она. — Пока нас не загонят в угол.
Размытое пятно косы продвигалось дальше по коридору, издавая пронзительную, почти музыкальную ноту.
Скорпио попытался еще раз оторваться от стены, переместив свой вес, насколько это было возможно. Он перестал звать на помощь и уже давно перестал обращать внимание на собственные вопли. Адвентистские делегаты еще не вернулись, но они все еще были там: время от времени до него доносились приглушенные звуки битвы, разносящиеся эхом по лабиринту коридоров, воздуховодов и шахт лифтов. Он слышал крики и визг, и очень редко до него доносился басовитый стон самого корабля, реагирующего на какую-то незначительную внутреннюю травму. Ничто из того, что делали делегаты — ни их режущие инструменты, ни огнеметы — не могло причинить капитану никакого реального вреда. В конце концов, "Ностальгия по бесконечности" пережила прямую атаку одним из орудий своего собственного тайника. Но даже крошечная заноза могла вызвать раздражение, несоизмеримое с ее физическим размером.
Он снова дернулся, чувствуя дикий огонь в обоих плечах. Вот оно: что-то начало поддаваться, не так ли? Было ли это из-за него или из-за метательного оружия?
Он попробовал еще раз и потерял сознание. Он пришел в себя через несколько секунд или, возможно, минут, все еще прижатый к стене, с неприятным металлическим привкусом во рту. Он был все еще жив, и, если не считать боли, чувствовал себя ненамного хуже, чем когда Сейфарт держал его здесь. Он предположил, что в словах Сейфарта о том, что он не повредил ни один из его внутренних органов, что-то было не так. Но не было никакой гарантии, что у Скорпио не начнется кровотечение, как только оружие будет изъято. Почему служба безопасности так долго его не нашла?
Двадцать солдат, подумал он. Этого, без сомнения, было достаточно, чтобы создать проблемы, но они не могли надеяться захватить весь корабль целиком. Они с самого начала знали, что не смогут тайно переправить серьезную огневую мощь на борт "Ностальгии по бесконечности", не в эти трудные времена. Но Сейфарт произвел на него впечатление человека, который знал, что делает, и вряд ли добровольно согласился бы на бесполезную самоубийственную миссию.
Скорпио застонал: на этот раз не от боли, а от осознания того, что совершил ужасную ошибку. Его нельзя было винить за то, что он впустил делегатов на борт: в этом вопросе его мнение было отвергнуто, и если он и не понял истинной природы их доспехов, то только потому, что никогда раньше не слышал, чтобы кто-то использовал подобный трюк. В любом случае, он осмотрел броню — даже если смотрел не на нее, а сквозь нее — и не заметил ничего подозрительного. Броню нужно было снять и исследовать в лаборатории, прежде чем обнаружились бы микроскопические дефекты и слабые места. Нет, это тоже не было его ошибкой. Но ему действительно не следовало включать двигатели. Зачем адвентистам понадобилось их видеть? Они уже наблюдали за приближением корабля к системе, если это было то, что их интересовало.
Что их действительно интересовало, если он правильно их понял, так это нечто совершенно иное: они использовали двигатели, чтобы послать сигнал Хеле. Всплеск тяги означал, что они на месте — что прошли через все меры безопасности и были готовы начать операцию по захвату.
Это был сигнал к отправке подкрепления.
Как только эта мысль оформилась у него в голове, он снова услышал, как корабль застонал. Но на этот раз это был стон другого рода. Он больше походил на звучный звон очень большого, сильно треснувшего колокола.
Скорпио закрыл глаза: он точно знал, что это за звук. Это была защита корпуса: "Ностальгия по бесконечности" подвергалась атакам как снаружи, так и изнутри. Отлично, — подумал он. Похоже, это был один из тех дней, когда ему следовало оставаться в гробу для спокойного сна. Или, что еще лучше, он вообще не должен был пережить оттаивание.
Мгновение спустя вся обшивка корабля задрожала. Он почувствовал это сквозь острые предметы, пригвоздившие его к стене. Он закричал и снова потерял сознание.
Его разбудила боль — более острая, чем он чувствовал до сих пор. Это было тяжело и странно ритмично, как будто он бился в конвульсиях во сне. Но он не делал никаких сознательных движений. Вместо этого стена, к которой он был прижат, вздымалась и разгибалась, как огромное дышащее легкое.
Внезапно, в отчаянии, он высвободился. Он упал на палубу и растянулся, его нижняя челюсть оказалась в грязных, вонючих потоках корабельных сточных вод. Два клинка с лязгом упали на пол рядом с ним. Он попробовал подняться на колени и, к своему удивлению, обнаружил, что может опираться на руки, при этом боль обострялась всего лишь вдвое-втрое. Значит, переломов не было, — или, по крайней мере, таких, что имели бы отношение к какой-либо из рук.
Скорпио с трудом поднялся на ноги. Он дотронулся до первой раны, затем до второй. Крови было много, но она не вытекала струей, как из поврежденной артерии. Вероятно, с выходными отверстиями была та же история. Насчет внутреннего кровотечения ничего не скажешь, но он будет думать об этом, когда оно станет проблемой.
Все еще не совсем понимая, что с ним произошло, он снова опустился на колени и поднял один из предметов с лезвиями. Это было первое оружие — бумеранг. Он мог видеть изгиб оригинальных доспехов, более крупную форму, о которой свидетельствовал фрагмент. Он отшвырнул его, а второй отбросил ногой в сторону. Затем, превозмогая боль, потянулся к поясу и нащупал рукоять ножа Клавейна. Он вынул его из ножен и включил пьезоэлектрический эффект, ощутив, как гудение отдается в ладони.
В полумраке коридора перед ним что-то шевельнулось.
— Скорпио.
Он прищурился, почти ожидая, что это будет еще один адвентист, но надеясь, что это кто-то из службы безопасности. — Не торопился, — сказал он, что, казалось, исключало любую возможность.
— У нас проблемы, Скорп. Большие проблемы.
Фигура выступила из мрака. Скорпио вздрогнул: это был не тот, кого он ожидал увидеть. — Капитан, — выдохнул он.
— Я думал, тебе нужна помощь, чтобы выбраться из этой стены. Извини, что так долго.
— Лучше поздно, чем никогда, — сказал Скорпио.
Это было явление третьего класса. Нет, подумал Скорпио, поразмыслив, это явление требовало совершенно новой категории. Это было нечто большее, чем просто локальное изменение конструкции корабля, переделка стены или временное переназначение некоторых частей сервитора. Эта штука была реальной и отличалась от самого корабля. Это был физический артефакт: скафандр, огромный, неуклюжий, похожий на голема механизм с сервоприводом. И он был пуст. Лицевая панель была поднята: внутри шлема была только темнота. Голос, который он услышал, доносился через решетку динамика под подбородком шлема, которая обычно использовалась для аудиосвязи в условиях повышенного давления.
— С тобой все в порядке, Скорп?
Он снова вытер кровь. — Я еще не отключился. Не похоже, что и вы тоже.
— Было ошибкой пускать их на борт.
— Знаю, — сказал Скорпио, разглядывая свои ботинки. — Мне жаль.
— Это была не твоя вина, — сказал капитан. — Это моя.
Скорпио снова взглянул на видение. Что-то заставило его обратить внимание на темноту внутри шлема: казалось невежливым не делать этого. — И что теперь? Они доставляют подкрепление, не так ли?
— Таков их план. Шаттлы начали атаку. Я отразил большую часть, но несколько единиц прорвались сквозь защиту моего корпуса. Они начали вгрызаться в корпус. Скорп, они причиняют мне боль.
Он повторил вопрос капитана, заданный ранее: — С вами все в порядке?
— О, со мной все в порядке, просто я начинаю немного злиться. Думаю, они уже достаточно повеселились для одного дня, не так ли?
Хотя это и причиняло ему боль, Скорпио энергично кивнул. — Они выбрали не того свина, с которым можно связываться.
Огромный скафандр поклонился ему, затем повернулся, его огромные ботинки разбрызгивали сточные воды. — Они не просто выбрали не того свина. Они выбрали не тот корабль. А теперь, может, мы пойдем и нанесем какой-нибудь ущерб?
— Да, — сказал Скорпио, лукаво улыбаясь. — Давай нанесем какой-нибудь ущерб.
Орка Круз и ее группа отступили так далеко, как только смогли. Двое адвентистов преследовали ее группу до главного пересечения коридоров и шахт, чего-то вроде сердечного клапана в анатомии капитана, откуда можно было сравнительно легко добраться до любой другой части "Ностальгии по бесконечности". Круз знала, что она не может предоставить адвентистам такой доступ. Их было всего двадцать, а может, и меньше — было немыслимо, что они когда-либо смогут получить нечто большее, чем временный, неустойчивый контроль над очень маленькими участками корабля, — но ее долгом по-прежнему было ограничить их вред. Если это означало нанести Джону Брэннигану небольшие, локальные повреждения, то это было то, что она должна была сделать.
— Хорошо, — сказала она. — Разоружите их. Короткими, контролируемыми очередями. Я хочу, чтобы в конце было о чем поговорить.
Ее последние слова были заглушены внезапным яростным ревом автоматического оружия, из которого стреляли ее солдаты. Трассирующие пули прочертили яркие сходящиеся линии по коридору. Адвентист с искусственной рукой упал, его правая нога была испещрена пулевыми отверстиями. Вращающийся демон косы описал дугу в полу и затих. Какой-то механизм втягивания медленно подтянул кончик пальца к остальной части руки, когда леска смоталась сама собой.
Другой адвентист лежал на боку, его грудь была в крови, несмотря на защиту доспехов.
Корабль застонал.
— Я предупреждала вас, — сказала Круз. Ее собственное оружие оставалось холодным в ее руке. Она не сделала ни одного выстрела.
Второй адвентист пошевелился, схватившись за лицо рукой, как человек, пытающийся отогнать пчелу.
— Не двигайся, — сказала Круз, осторожно приближаясь к нему. — Не двигайся, и ты, возможно, переживешь этот день.
Он продолжал царапать свое лицо, сосредоточив усилия на глазу. Засунул пальцы в глазницу, что-то вытащив. Мгновение он держал его между большим и указательным пальцами: идеальный человеческий глаз, стеклянно-твердый, окровавленный, как какой-то ужасный сырой деликатес.
— Я сказала... — начала Орка Круз.
Он с хрустом надавил пальцами на глаз, разбивая его вдребезги. Появилось что-то хромово-желтое в виде дымных завитков. Мгновение спустя Круз почувствовала, как нервно-паралитическое вещество проникает в ее легкие.
Никто не должен был говорить ей, что это может привести к летальному исходу.
С безопасного наблюдательного пункта на своей мансарде настоятель наблюдал за ходом усилий по захвату. Камеры, установленные на Хеле, предоставляли ему непрерывные изображения корабля ультра в режиме реального времени, независимо от того, на какой орбите он находился. Он увидел красноречивую вспышку пламени двигателя: сообщение Сейфарта о том, что первая фаза операции завладения прошла успешно. Он видел — более того, чувствовал — отлет большого количества кораблей соборной стражи, и также видел, как собираются и координируют свои действия эскадры над Хелой. Конечно, крошечные, хрупкие корабли, но их было много. Вороны могут заклевать человека до смерти.
У него не было данных о последующей деятельности на корабле. Если бы Сейфарт следовал своему собственному плану, то двадцать членов передового отряда начали бы атаку вскоре после того, как сигнал поступил на Хелу. Сейфарт был храбрым человеком: он, должно быть, понимал, что его шансы выжить до прибытия подкрепления невелики. Следует помнить, что он также был профессионалом в области выживания. Более чем вероятно, что Сейфарт к этому времени потерял часть своего отряда, но Куэйхи очень сомневался, что сам Сейфарт был среди погибших. Где-то на этом корабле он все еще сражался, все еще выживал.
Настоятель отчаянно жаждал каким-нибудь образом угадать, что происходит на корабле в этот момент. После всего планирования, после всех лет мечтаний и интриг, приведших к осуществлению этой безумной глупости, ему показалось верхом несправедливости не иметь возможности увидеть, разворачиваются ли события так, как планировалось. Он всегда пропускал этот момент в своем воображении: все было либо успешно, либо нет, и не было особого смысла зацикливаться на муках неопределенности, которые это вызывало.
