— А власть захватил ты!
— Повторяю вам еще раз: власть ко мне перешла по праву наследования. И мне уже порядком надоели ваши дерзкие выходки!.. Да, и вот еще что: посол вашей страны, которому мы вручили копии допросных листов и некоторых документов, касающихся заговора и вашего участия в нем, внимательно ознакомился с их содержанием и просил передать, что отныне ваша судьба — в моих руках. Он отсылает полученные копии своему Владыке, и я очень сомневаюсь, что, изучив их, ваш почтенный отец, славящийся своим крутым нравом, станет просить о великой милости для вас, уважаемая.
— Посол!.. Этому тупоголовому ослу можно втолковать все, что угодно! Не знаю, чем руководствовался мой отец, присылая сюда это ничтожество!
— Правители любых стран к попыткам переворота и к тем, кто принимает в них активное участие, относятся совершенно одинаково. А что касается вашего погибшего сына...
— Прежде всего, это был твой сводный брат! Если бы ты в свое время согласился разделить с ним трон, то все могло бы сложиться по-иному!
— Да, правильно: в таком случае вы попытались бы избавиться от меня гораздо раньше. Уж куда проще: один Правитель внезапно умирает, другой занимает трон по праву, причем правит уже единолично... Не стоит считать других глупей себя! А знаете, мне очень интересно: что сказал бы ваш достойный отец, подойди к нему с таким предложением — разделить власть, хоть вы, хоть кто-то из его сыновей? Или (выйди вы в свое время замуж за одного из тамошних Владык и живи на том же благословенном Юге, о котором вы постоянно вспоминаете с такой тоской и гордостью), как думаете, что было бы, обратись вы с такой просьбой — разделить власть, к своему Владыке? Молчите? Тогда я вам отвечу: с таким предложением к Владыке можно пойти лишь в том случае, если вам надоела жизнь, а покончить с ней самостоятельно нет сил... Хотя в таком случае способ самоубийства можно выбрать много проще и безболезненней. С вашего старшего брата живьем содрали кожу только за то, что он всего лишь осмелился неудачно, хотя и безобидно, пошутить на эту тему в присутствии вашего почтенного отца...
— Моего сына тоже убили! И сделали это по твоему приказу!
— Побойтесь гнева Небес, когда говорите подобную чушь! Мне тоже жаль, что принц погиб. Очень бы хотелось с ним пообщаться. Причем наедине, и без вашего навязчивого присутствия. Не сомневаюсь, что узнал бы много нового и весьма интересного, о чем бы он даже не обмолвился при вас, и о чем вы никогда не расскажете... Да и тайная стража, уверен, сумела вытряхнула б из него немало такого, что могло бы удивить даже меня! Но принца нет, погиб, причем произошло это по его собственной глупости. Это должны понимать даже вы. Недаром в нарушение всех правил ведения следствия я позволил вам и послу вашей родной страны присутствовать на допросах стражников и заключенных, свидетелей этого ужасного происшествия, и самим задавать им вопросы...
— Меня ты ни в чем не убедил! Это был хорошо разыгранный спектакль по убийству моего сына!
— Даже посол вашей страны придерживается другого мнения. Вы же просто не хотите признавать очевидного. И вот еще что: вы меня тоже не убедили в собственной непричастности к заговору против моей страны и Харнлонгра. Я считаю вас в равной степени виновной в том, что произошло...
— Понимаете ли вы, что мой род прерывается? Увы, никудышная безвольная тряпка, которую я по несчастью выбрала в жены моему бедному сыну, даже не сумела родить ему наследника! Эта неблагодарная девка — его жена, должна была стоять здесь же, рядом со мной, и требовать возмездия и справедливости! Вместо этого она запустила свои жадные лапы в деньги моего сына, и намерена пуститься в веселье и разврат! И мне непонятно ваше потакание капризам этой потаскухи!..
— А почему вас это удивляет? Что касается жены вашего сына, молодой вдовы... По какой причине отсутствуют дети у вашего сына — о том, думаю, прекрасно осведомлены все без исключения обитатели дворца. Вы и сами прекрасно знаете, как жестоко принц обращался со своей бедной женой! Мне до сих пор стыдно, что я ничего не мог поделать в той ужасной ситуации. И внука у вас нет только по вине вашего собственного сына, у которого была очень милая привычка — избивать свою беременную жену каждый раз, как только у него было плохое настроение. Впрочем, никакого другого настроения у него и не бывало...
— Скажите, какая неженка! Я все больше и больше поражаюсь тому, насколько в здешних местах родители не умеют воспитывать детей! Особенно дочерей, которые в замужестве не желают подчиняться воле супруга. В моей родной стране...
— Вы, насколько я знаю, в ответ на жалобы и просьбы о помощи со стороны невестки велели сыну лишь еще строже держаться с молодой женой, что он и исполнял с превеликим удовольствием. Когда юная девушка, еще совсем недавно веселая и жизнерадостная, в здравом уме (вернее, от безысходности и отчаяния потеряв оный) совершает несколько попыток самоубийства, не в силах выносить жизнь со своим мужем — о чем это может говорить? Во всяком случае, о любви, взаимопонимании и семейном счастье здесь и речи нет. Так отчего же ей сейчас проливать по нему слезы?
— Как ты намерен казнить эту мерзавку? — не отвечая Правителю, женщина брезгливо ткнула рукой в мою сторону. — Уж раз тебе так хочется изображать из себя справедливого Правителя, который вершит возмездие согласно законам, то и казнь этой негодяйки должна быть проведена при огромном скоплении народа. Я настаиваю на безотлагательной казни, причем требую предоставить мне право самой выбрать способ смерти для этой дряни. И эта смерть будет такой, чтоб все содрогнулись...
— А с чего вы взяли, что я намерен ее казнить? — усмехнулся Правитель.
— Как... — женщина растерялась. — Уж не хотите ли вы сказать, что собираетесь оставить в живых эту тварь? Ее, убийцу вашего сводного брата?! Да даже твой народ будет возмущен, если ты не дашь свершиться справедливости!
— Народ, как мне кажется, ничуть не расстроен смертью принца Паукейна. Вот его приятели — забулдыги, эти и верно, находятся в великой тоске. Так же, как и торговцы дурью — те тоже подсчитывают ожидающие их убытки... А что касается моего возможного помилования... И что в этом странного? Да, за смерть особы королевской крови положена смерть, но... Она, эта женщина, помогла раскрыть заговор, направленный против двух соседних стран, спасла меня и моих близких от неминуемой смерти, если бы заговор удался. А вспомним происшествие на лестнице, когда она опознала убийцу, который сумел пробраться во дворец с тем страшным и ядовитым существом! Уже только за один этот поступок она заслуживает помилования и награды. Страшно представить, к каким жертвам могло привести появление этого... создания в зале, где в тот момент была собрана большая часть знати нашей страны! Думаете, никто из присутствующих там, узнав о происшедшем, не оценил этого должным образом? Ошибаетесь. Кстати, вы мне так и не ответили, куда это вы с принцем Паукейном удалились из зала, когда... Впрочем, сейчас это уже не имеет никакого значения. Главное: то ядовитое существо было вовремя перехвачено на лестнице. К тому же я намерен прислушаться к просьбе жениха моей дочери, принца Домниона, который настаивает на помиловании этой женщины за оказанные ею услуги по спасению его жизни. Впрочем, не только его...
— Ты не сделаешь этого! Не посмеешь!
— Почему? Или вы считаете, что благодарность за спасение наших жизней должна быть иной? Тем более что за участие в заговоре и связь с врагами короны принц Паукейн вполне заслуживал смерти. Попытка свержения законного Правителя и покушение на него и членов его семьи во всех странах расценивается совершенно одинаково. И карается тоже одинаково. Смертной казнью. И мне жаль, что вы в своем ослеплении не поняли этого ранее. Я хочу, чтоб все знали, что я смогу простить даже убийцу своего брата, если выяснится, что убитый мечтал сесть на мое место, или связался с теми, кто участвовал в заговоре против страны и трона.
— Интересно, что скажут на такое решение короли других стран?
— В этом вопросе поддержат единогласно. И вы сами это прекрасно знаете. В любой из стран выявленные и пойманные заговорщики наказываются одинаково — смертью. Разница только в способе этой самой казни. А что касается помилования этой женщины, то и этот мой шаг всюду будет расценено правильно. Как благодарность за спасение жизни Правителя. И мое решение вдвойне, если не втройне, будет разделено на том благословенном юге, откуда вы родом. Как раз именно там сочтут необходимым наградить за помощь, и при том не смогут понять внезапно проявленной милости к преступнику, покушающемуся на корону, или же сочтут это слабостью или безволием Правителя.
— Я настаиваю на казни этой... твари! И вновь требую, чтоб она была публичной, жестокой и...
— Как поступить с этой женщиной, я решу сам, без учета вашего мнения. Отныне из-за преступных действий вашего сына, а заодно и ваших, вы потеряли право вмешиваться в принятие моих решений. Советую вам подумать о своей дальнейшей судьбе.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что я должна покинуть дворец?! Какая наглость! Ни за что!
— Наглостью следует назвать ваше поведение и ваши поступки. Сегодня я делаю скидку на ваше нынешнее состояние, обусловленное смертью сына, но далее, повторяю это в последний раз, подобное терпеть не намерен. Никогда. А уж тем более я не собираюсь жить в одном доме с отравительницей.
— Не стоит раздувать из мухи слона. Ты прекрасно знаешь, отчего я пошла на этот шаг! Но отродья Бездны оберегают эту дрянь... — и женщина вновь ненавидяще посмотрела на меня.
— Это никоим образом не оправдывает ваш поступок. По вашей вине страшной смертью погиб человек, и только по счастливой случайности жертв не стало много больше...
— Человек! Так сказать о каком-то ничтожном стражнике! Да какое значение имеет смерть незаметного паршивого человечишки? Нет, ты никогда не станешь подлинным Правителем! Настоящий Правитель никогда не будет думать о червях под ногами...
— Люди — не черви! В моей стране человеческая жизнь ценится куда выше, и к людям относятся с куда большим уважением, чем на вашей родине. Впрочем, достаточно слов, тем более, что вы не хотите меня понимать... Пока что я предлагаю вам самой выбрать место своего дальнейшего проживания. Вы можете или вернуться на свою горячо любимую родину, о которой так тоскуете, или же поселиться в одном из отдаленных от столицы поместий моей страны, и проживать там со всем возможным комфортом и почестями, соответствующими вашему званию. Но, в таком случае, вы обязаны будете раз и навсегда забыть о своих бесконечных интригах. Если они будут продолжаться, то вам предстоит замаливать грехи в монастыре Раскаявшихся.
— Да как ты осмеливаешься предлагать мне подобное! Никогда, ты слышишь, никогда я не покину свой дворец! Он принадлежит мне так же, как и...
— Вообще-то это мой дворец — от того, как были сказаны эти слова, у меня в испуге екнуло сердце. — И моя страна. И в данный момент ваша жизнь также находится в моих руках.
— Неужели ты считаешь, что я поверю в твои угрозы? Я — дочь великого Владыки! И что бы ты ни говорил, какое бы бумажонки ему не посылал, Владыка всегда будет стоять за меня горой! И ты прекрасно знаешь, на что способен мой отец в гневе! Если считаешь, что государственные интересы он поставит выше оскорбления, нанесенного тобой его дочери, то ты совсем не знаешь настоящих южных Владык! Стоит мне только написать своему отцу о твоих подлых намерениях в отношении меня — и вы в тот же момент перестанете быть союзниками! Тебе что, нужна война с Югом?
— Не напомните ли мне, уважаемая, сколько на сегодняшний день лет вашему почтенному отцу? Если не ошибаюсь, его возраст приближается к восьмидесяти годам. Не спорю, по меркам южных стран ваш отец невероятно долго удерживает власть в своих руках, по-прежнему очень умен и крайне деятелен, но, увы, быстротекущие года куда сильнее любого из нас. Всем известно, что в последнее время здоровье Владыки серьезно ухудшилось. На вашей родине сейчас начинается чуть ли открытая свара между желающими сесть на трон после возможной смерти вашего достопочтенного отца. А если учесть, сколько сил и здоровья он тратит на то, чтоб сохранить свою власть, то любому понятно, что ему сейчас ну никак не до вас, вместе с вашими бедами и жалобами, в которых большей частью виноваты вы сами. Интересно: а вы сами помните, сколько дочерей имеется у вашего отца от его пяти законных жен? Причем я имею ввиду лишь тех из его дочерей, что еще живы? Их что-то около полутора десятков, или вроде того... И разве сейчас, во время почти беспрерывно идущих покушений на власть вашего достопочтенного отца, ему есть дело до одной из этих дочерей? Вы не оправдали его надежд, и больше не интересны великому Владыке. Я, как возможный союзник, для него куда важнее.
— Да как ты осмеливаешься...
— Знаете, после смерти моего царственного отца, а вашего мужа, дабы сохранить о нем светлую память и должное почитание, мне меньше всего хотелось портить отношения с матерью моего будущего сводного брата, так же как и с самим братом. Очевидно, мое доброе отношении к вам вы приняли за нерешительность и мягкотелость, и именно оттуда и проистекают многие беды... Не будем сейчас вспоминать о взаимных претензиях друг к другу — их за эти годы накопилось немало. Однако сейчас вы полностью перешли грань дозволенного. Так что даю вам три дня на раздумья о своей будущей судьбе и принятия решения о месте вашего дальнейшего проживания. С этой минуты можете начинать собирать свои вещи. Все! — Правитель поднял руку, предупреждая готовую просто — таки взорваться от злости женщину. — Разговор окончен. Больше ничего как от вас, так и про вас я слышать не желаю. Крики, шум, проклятия и прочие шумовые эффекты вам сейчас не помогут. Я принял решение, и пересматривать его не намерен. Если же вы откажетесь покинуть мой дворец добровольно, то я своим указом отошлю вас в монастырь Раскаявшихся, тем более что именно туда, на мой взгляд, вам следовало отправиться лет двадцать пять назад. Кто знает: может, тогда и принц Паукейн, оказавшись с детства на воспитании других людей и не находясь постоянно под вашим тлетворным влиянием, вырос бы хорошим, уважаемым человеком, достойным своего высокого звания. А теперь я попрошу вас удалиться отсюда, и до принятия вами окончательного решения о своей дальнейшей судьбе не покидать своих апартаментов.
Пошипев нечто на незнакомом мне языке, женщина в бешенстве рванула четки. Оборвалась нить, черные жемчужины посыпались, и, как живые, заскакали по гладкому полу. На секунду задержав на мне взгляд, полный ненависти, мать принца Паукейна, не владея собой, выскочила из комнаты.
— Подберите жемчуг — бросил Правитель, и двое стражников бросились собирать крупные жемчужины, отливающие дивным матовым светом. — Отнесите казначею рассыпанные четки, и передайте ему, что я велел оформить их для немедленной передачи в казну.
— Простите, Ваше Величество, но если...
— Она ничего не скажет, особенно после того, что осмелилась бросить мне перед уходом отсюда. Это чересчур даже для нее... На ее родине за такие слова без жалости убивают! Так что этот жемчуг сейчас уже не принадлежит ей, и ему самое место в казне. Мой покойный отец в свое время за эти четки отдал целый двухпалубный корабль...
