— Думаю, он умнее, чем я считал, — сказал граф Сармут, опускаясь с соответствующим бокалом в кресло напротив потрескивающего камина. — Сработает эта стратегия или нет, это другой вопрос. На самом деле у меня нет своего мнения по этому поводу, но он, должно быть, уже некоторое время думал об этом, и, как говорится в политических уловках, это довольно впечатляет.
— Это один из способов выразить это, — сухо сказал Рок-Пойнт. — Хотя я согласен с тобой, что если они смогут держать Чжью-Чжво связанным, это, по крайней мере, удержит его от совершения каких-либо глупостей. Имею в виду, чего-нибудь еще глупее. Я просто сомневаюсь, что они смогут это сделать.
— Я не знаю об этом, — задумчиво сказал Сармут. — В этом есть определенная скрытая логика.
— О? — Рок-Пойнт приподнял одну седую бровь. — И насколько хорошо это сработало для Альфреда фон Тирпица и Вильгельма II?
— Я не говорил, что это "сработает" для Чжью-Чжво. — Сармут слегка улыбнулся. — Я сказал, что для этого есть логическая модель, и это правда. Конечно, как любит повторять Кэйлеб, "логика — это организованный способ уверенно ошибаться".
— Спасибо, доктор Кеттеринг, — прорычал Рок-Пойнт, и Сармут поднял свой бокал в приветствии.
— Однако суть здесь в том, — сказал он, — что Норт-Уинд-Блоуингу и Сноу-Пику все равно, сработает ли это. Они просто хотят, чтобы Чжью-Чжво отошел в угол и играл с этим, чтобы удержать его от чего-то гораздо худшего.
— Гм. — Рок-Пойнт с благодарностью потягивал свое собственное виски, размышляя об этом.
Когда Альфред фон Тирпиц и кайзер Вильгельм придумали эту идею, они назвали ее "risikoflotte" — "рисковый флот". Как и большинство жителей Старой Земли девятнадцатого века, Вильгельм верил, что именно британский флот позволил Великобритании построить величайшую империю в истории человечества. И, на первый взгляд, трудно было придраться к рассуждениям мира. Вывод о том, что только компенсация этой морской мощи может дать кому-то еще честный шанс победить империю, возможно, был более подозрительным, но в то время он тоже казался разумным. И все же имперская Германия никогда не смогла бы превзойти королевский британский флот; это было само собой разумеющимся. Итак, как амбициозный империалист нейтрализовал несправедливое преимущество, которое все эти корабли предоставили его имперским кузенам?
Фон Тирпиц, у которого были отношения любви и ненависти ко всему британскому, предоставил своему императору ответ. Германия не могла построить достаточно большой флот, чтобы сражаться с королевским флотом и победить, нет. Но она могла бы построить достаточно большой флот, чтобы дать Великобритании адский бой. Возможно, достаточно крупную битву, чтобы подорвать превосходство королевского флота и позволить другим конкурентам Британской империи отобрать корону Британии. И если бы Германия построила флот такого размера, Британия не захотела бы рисковать последствиями реальной войны с Германией. Хотелось бы надеяться, что рисковый флот вынудит Великобританию поддержать Германию дипломатически — или, по крайней мере, не выступать активно против немецкой дипломатии — без единого выстрела.
Все вышло не совсем так.
— Как ты думаешь, они действительно смогут убедить Чжью-Чжво, что он может построить достаточно большой флот, чтобы заставить нас попотеть? — наконец спросил герцог.
— Думаю, они могут убедить Чжью-Чжво — по крайней мере, временно — во всем, что соответствует его предубеждениям, — серьезно сказал Сармут. — И на данный момент это соответствует его предубеждениям.
— Честно говоря, мы находимся в несколько ином положении, чем Великобритания, — медленно произнес Рок-Пойнт. — На самом деле у нас нет единого стратегического центра. Или периферийных районов, которыми мы можем рисковать, если уж на то пошло. Чисхолм и Корисанда — это не Индия и не Китайская империя, и у нас также нет Японии, которая прикрывала бы нашу спину в Тихом океане. Нам пришлось бы поддерживать достаточные силы на отдаленных рубежах, чтобы защитить основные места проживания наших граждан.
— Как я и сказал, логическая модель. — Сармут пожал плечами. — Лично я не думаю, что у них есть хоть малейший шанс провернуть это, но посмотрите на это с другой стороны — это идеально вписывается в план Нармана. Только подумайте о том, как судостроительные программы в Германии "взрастили" Круппа! Конечно, старый Альфред и в подметки не годился нашему Эдуирду, но это была не его вина.
— Да, это было не так, — признал Рок-Пойнт.
— И до сих пор план Нармана, похоже, действительно работает, — отметил Сармут более мрачно. — Не так хорошо, как хотелось бы любому из нас, особенно учитывая то, как, похоже, продолжает заикаться Сиддармарк. Но любой архангел, который вернется сейчас, обнаружит, что кот по-настоящему вылез из мешка. Может быть, не с точки зрения технологий, но, по крайней мере, в том, что касается индустриализации.
— Проблема, конечно, в том, что вышеупомянутому архангелу может быть все равно, — мрачно заметил Рок-Пойнт, и Сармут кивнул.
Часы продолжали тикать, и граф знал, что Рок-Пойнт чувствует нарастающее напряжение так же сильно, как и он. Чуть больше чем через месяц наступит 914 год от Сотворения мира. Если бы "архангелы" действительно намеревались вернуться ровно через тысячу лет после дня Сотворения, они прибыли бы в 915 году в День Бога, который был традиционной годовщиной дня Сотворения и всегда приходился на тринадцатый день, третью среду июля [в пятой части и в примечаниях этот день считается ненумерованным]. Даже с пятимесячным разбросом в ту или другую сторону это означало, что они могли появиться уже в феврале 915 года или, самое позднее, к февралю 916 года.
Оставалось не так уж много времени.
На несколько секунд повисла тишина, а затем Рок-Пойнт внезапно хихикнул. Звук был резким, и Сармут склонил голову набок.
— Что? — спросил он.
— Ты прав насчет плана Нармана, — сказал ему Рок-Пойнт. — Имею в виду, о том, как харчонгский "рисковый флот" поможет продвинуть это вперед. И, если уж на то пошло, о том, как это работает в таких местах, как Долар, Силкия — даже Деснейр — не только здесь, в Чарисе. Но мне только что пришла в голову одна мысль. Что мы сами делаем?..
Он сделал паузу, приподняв брови, пока Сармут не кивнул ему, чтобы он продолжал.
— План Нармана — это наш собственный рисковый флот, Данкин, — сказал герцог очень, очень серьезно. — Не говорю, что у нас есть лучшая стратегия. Я просто говорю, что так оно и есть. О, не потому, что мы могли бы бороться с ублюдками и надеяться сделать гораздо больше, чем испортить их краску — мы были бы в гораздо худшем положении, чем "Шеер" в Ютландии, если бы попытались это сделать! — но потому, что мы делаем ставку на то, что им придется нанести настолько большой ущерб Сэйфхолду для уничтожения всего сделанного нами, что они решат отступить. Если бы я думал, что могу предложить лучший подход, я бы, черт возьми, так и сделал — не думай, что я не говорю, что это не лучший подход, который у нас есть. Я просто говорю, ну...
Он пожал плечами.
— Ты имеешь в виду, что, когда наши прославленные немецкие предки попробовали свой вариант плана, он не очень хорошо сработал? — сухо спросил Сармут.
— Более или менее. — Рок-Пойнт кивнул.
— Я никогда не смогу отблагодарить вас в достаточной степени за то, что вы поделились со мной этой мыслью, — сказал Сармут. — А я-то думал, что сегодня ночью буду спать!
— Всегда стараюсь для тебя, Данкин, — сказал Рок-Пойнт с другим, гораздо более легким смешком. — Кроме того, не люблю жаловаться, но слишком много сна часто оставляет тебя вялым и таким раздражительным по утрам.
МАРТ, Год Божий 914
.I.
Зал заседаний, Транс-Сиддармаркская железная дорога, Сиддар-Сити, республика Сиддармарк, и королевский дворец, город Черейт, королевство Чисхолм, империя Чарис
— Доброе утро, Жак! — сказал Дастин Незбит, улыбаясь и пересекая зал заседаний с чашкой горячего чая в левой руке, в то время как правую он протянул Жаку Харейману. — Поговорим о своей ужасной погоде!..
— Она довольно плоха, — с некоторой горячностью согласился Харейман, пожимая ему руку.
Март все еще был зимой, а Сиддар-Сити все еще оставался Сиддар-Сити. Бесконечная битва городских рабочих против снега в данный момент явно находилась в проигрышной фазе, и Харейман подошел к железной печи в чарисийском стиле, встроенной в старомодный очаг конференц-зала. Он протянул руки, согревая их над жаром, исходящим от угольной печи, и прислушиваясь к завыванию ветра под карнизом.
— Трамваи все еще ходят... пока, — сказал он через плечо. — Тем не менее, это выглядит довольно плохо. В конце концов, я не уверен, что у нас сегодня будет кворум.
— Не могу сказать, что я действительно удивлен. Чай?
— Пожалуйста! — Харейман сильнее потер руки, а Незбит усмехнулся, подходя к боковому столику, где над спиртовками мягко дымились графины с чаем.
— Настоящий чай? Или вишневый? — спросил он.
— Неужели я выгляжу таким же изнеженным, как ты? Нет никакого "чая или настоящего чая". Здесь только вишневый цвет и бледная, мутная вода, особенно в такую погоду! И не разбавляй его этими сливками или сахаром.
Незбит снова усмехнулся, налил и отнес вторую чашку более низкорослому и коренастому Харейману. Харейман с благодарностью взял ее и сделал глоток. Затем он повернулся спиной к плите, глядя через зал заседаний на его красивую обстановку. В декоре доминировала огромная картина, изображающая один из паровых автомотивов Транс-Сиддармаркской дороги, с грохотом проезжающий по горному эстакадному мосту. Художника предложила Матилда Незбит, и хотя Харейман не был готов во всем поддерживать ее суждения, на этот раз она оказалась права. Картина почти идеально передала величие и энергию быстро расширяющейся железнодорожной сети республики.
Было бы неплохо, если бы все остальное, связанное с деятельностью Транс-Сиддармаркской, прошло так же гладко, как выбор исполнителя. Конечно, никто не смог бы собрать что-то такого размера, не допустив нескольких ошибок, не наткнувшись на несколько грубых мест.
— Погода, возможно, не такая уж плохая штука, — сказал он сейчас, все еще глядя на картину. — Имей в виду, я буду очень зол, проехав семь кварталов в разгар метели, а у нас все равно не будет кворума! Но есть кое-что, о чем я хотел бы упомянуть тебе перед встречей.
— О? — Незбит отхлебнул еще чаю, глядя на него поверх края чашки.
— Жейкабсин пристал ко мне в клубе в четверг. Он недоволен некоторыми контрактами.
— Действительно? — Незбит слегка закатил глаза, и Харейман поморщился.
— Знаю, что он жаловался на довольно много вещей, но думаю, что он действительно начинает немного беспокоиться.
— Жак, Жейкабсин всегда будет "немного встревожен" из-за чего-то! И он точно не находится в центре фондового рынка или какого-либо из банковских картелей.
Харейман кивнул в ответ на замечание Незбита. На самом деле, точное.
Лейнил Жейкабсин был вторым по молодости членом генерального совета. Только Лоринк Эштин, один из двух чарисийских членов, был моложе, и, как и Эштин, Жейкабсин был скорее инженером, чем банкиром. Начавший с нуля железный мастер, он с энтузиазмом перенял чарисийские технологии во время джихада, и он был умен. Шан-вей, но он был умен! Тем не менее, человек не может быть умным во всем, и Жейкабсин уже много лет заламывал руки над экономикой республики. Конечно, не все его опасения были простым паникерством. Лэнгхорн знал, что на дороге было более чем достаточно ухабов и выбоин! Но во многих жалобах Жейкабсина тоже было много от падающей с неба маленькой виверны.
— Знаю, что он всегда ждет следующего спада, — признал Харейман. — Но я слышу некоторые слухи и из других источников. Думаю, это может быть чем-то, что нам нужно изучить, Дастин. Хотя бы для того, чтобы мы могли рассказать таким людям, как Лейнил, что у нас есть!
Губы Незбита сжались, пока он слушал, но он немного расслабился — после последней фразы Хареймана.
— Жак, Транс-Сиддармаркская железная дорога — крупнейшее отдельное коммерческое предприятие в истории республики. Я имею в виду, что у нас тысячи — десятки тысяч — акционеров, и мы работаем в таких масштабах, в которых никто, кроме Матери-Церкви, никогда раньше не работал. Буду честен с тобой, я понятия не имею — сомневаюсь, что кто-то знает, — сколько людей на самом деле работает на нас в данный момент, и темпы и масштабы все еще растут. Знаю, что во время джихада ситуация была более... напряженной, и, видит Бог, мы расширяли производство даже быстрее, чем сейчас. Вторжение проклятой армии Шан-вей на вашу территорию имеет такой эффект.
Он кисло улыбнулся, и Харейман фыркнул в знак согласия.
— Но даже если посмотреть на абсолютные цифры, никто в республике — ни одна мануфактура, даже ни один консорциум мануфактур — никогда не работал в таких масштабах, в которых мы работаем. У нас больше рабочих, у нас гораздо больший денежный поток, и мы раскупаем все стальные рельсы, которые можем купить, выпросить, одолжить или украсть. Я должен тебе сказать, что там будет какое-то снятие сливок, и там будут какие-то перышки в чьих-то гнездах. Должны быть, учитывая человеческую природу и масштаб этого проекта. Единственные вещи в истории, которые могли бы сравниться с тем, что мы делаем, — это строительство больших дорог и каналов, и как у Матери-Церкви, так и у республики были инструкции Священного Писания, касающиеся этого. Мало того, у Церкви была десятина, чтобы заплатить за них, и у всех участников были столетия, чтобы построить их. Мы делаем это "без участия духовенства", и срок нашего строительства составляет всего двадцать лет. Мы движемся в слишком многих направлениях одновременно, чтобы кто-то мог оставаться в курсе всего, и это, вероятно, станет еще хуже, как только с нами начнет конкурировать за управленческие таланты — и за инвесторов, если уж на то пошло — проект канала Силкии! Когда в сентябре на рынки выйдет выпуск его облигаций, ситуация станет действительно сумасшедшей.
— Я все это понимаю, — сказал Харейман. — Ты провозглашаешь хору о размерах и скорости всего этого. И я тоже согласен с тобой насчет человеческой природы. Если уж на то пошло, я думаю, что Жейкабсин знает. Но он прав, когда говорит, что тот факт, что мы не можем остановить это, не означает, что мы не несем ответственности, по крайней мере, за то, чтобы удержать это на приемлемом уровне!
— Что мы и делаем. — Незбит пожал плечами. — Орлино помогает мне следить за происходящим, и я попрошу его сесть и обсудить с ним проблемы Жейкабсина.
Харейман снова одобрительно кивнул. Орлино Арчбалд был исполнительным помощником Незбита, еще одним ветераном казначейства. Он разбирался в фактах и цифрах, и он был не просто умен и эффективен. Он также обладал набором навыков политического бюрократа, необходимых для того, чтобы погладить взъерошенные перья.
— Честно говоря, я склонен задаваться вопросом, — продолжил Незбит, — насколько опасения Жейкабсина связаны с контрактами, которые он получает или не получает. — Харейман выгнул бровь, и председатель быстро махнул рукой. — Не говорю, что он с плачем бежит к генеральному совету, чтобы попытаться заставить нас бросить бизнес в его сторону! Не думаю, что он стал бы возражать, если бы мы это сделали, но он знает, что лорд-протектор и палата исключили генеральный совет из фактического процесса заключения контрактов специально для того, чтобы никто из нас не отдавал предпочтение себе или своим друзьям, и я думаю, что он за это. Но он был бы более чем человеком, если бы не чувствовал себя обиженным, если бы искренне думал, что в контрактах, которые присуждаются... но не ему, есть фаворитизм.
