Я встретилась со всеми наложницами моего будущего мужа — как действующими, так и бывшими. Ну, из тех, что остались в столице — некоторые уехали в монастыри или в свои родовые имения, с такими придётся иметь дело позже. Это тоже были "мирные переговоры" в некотором смысле — я попыталась выработать некий "статус-кво" и заключить договор, что мы можем, конечно, пытаться друг друга сместить, опозорить, выставить в неприглядном свете перед господином (совсем без таких дел в гареме не бывает, особенно когда появляется много о себе возомнившая выскочка со стороны), но до ядов и кинжалов хотя бы опускаться не будем. Воюем по правилам.
Зиркниф, когда узнал, зачем я ищу остальных его женщин, посмеялся и предложил просто их всех казнить, чтобы я себя чувствовала в безопасности. "Кроме одной, которая мне дорога — но эта одна тебя пытаться убить не будет, клянусь императорской печатью". Я вздохнула и объяснила, что с безродными сиротками это может и сработает, но сиротки как раз представляют наименьшую опасность. А вот за женщин из влиятельных семей эти самые семьи будут мстить. Причём не ему, а мне. Если же я стану причиной новой резни дворянских родов в столице, когда народ ещё не забыл первую — то до конца жизни не смогу и носа высунуть из охраняемых покоев. Не говоря уж о том, что такая резня ослабит Бахарут в самый неподходящий момент.
Жених подумал и согласился, что я права — но ему ничто не помешает казнить этих женщин В СЛУЧАЕ моей смерти. О чём он издаст указ заблаговременно, и одну из копий такого указа я смогу продемонстрировать им при встрече. Это меня устроило куда больше, так что на переговоры я уже отправилась вооружённой до зубов. В дипломатическом смысле, так при мне был лишь командирский меч и неполные латы.
По итогу у меня возникло ощущение, что договориться удалось не со всеми. То есть формально согласились все. Ну а какая дура прямо откажется, когда ей фактически смертью угрожают. Те, кто могли бы сказать, "нет, я всё равно тебя убью, даже ценой собственной жизни", кончились ещё до моего приезда. Но некоторые, как мне показалось, всё равно сохранили желание отомстить удачливой сопернице. Просто теперь они дольше подумают, как бы это провернуть, чтобы под действие указа не попасть. С другой стороны, парочка девиц испугалась всерьёз и побежала к своим родителям и братьям договариваться, чтобы ко мне приставили серьёзную охрану. Ведь в указе не указана, извиняюсь за каламбур, причина моей смерти. Даже если я действительно просто поскользнусь на плитке в купальне и сломаю шею, абсолютно без постороннего участия, все прежние пассии Зиркнифа тут же последуют к Харди за мной. Кроме одной.
Вот с этой одной у меня как раз и вышел самый сложный разговор.
— Мне всё равно, с кем спит мой любимый, — сказала это странная женщина. — И кто рожает ему детей — тоже всё равно. Хоть бастардов, хоть законных наследников. На это я не претендую и отбирать у тебя не собираюсь. Я даже рада, что у Зиркнифа наконец будут дети — пора уже. Если твоё наследие поможет ему избавиться от страха перед заговором детей против отца — это будет поистине чудесный дар. Но ты не только собираешься стать женой императора. Ты уже стала его фавориткой. И вот это меня беспокоит. Зиркниф очень редко слушает чьи-то советы. Любой совет — это способ манипуляции верховной властью. А тебя он допустил не только в свою постель, но и в свою голову. Как я могу быть уверена в твоей лояльности, девочка? Откуда мне знать, что в критический момент ты предпочтёшь верность мужу, а не отцу? Сейчас интересы двух империй в основном совпадают, но так будет не всегда.
— Я в фаворитки не напрашивалась! — огрызнулась я, возможно чуть более злобно, чем следовало. — Если супруг пожелает видеть меня тупой куклой без собственного мнения — я такой и буду. Но он пока желает другого.
— Именно это и делает тебя опасной, девочка. Наш Император обладает непревзойденным даром понимания людей. Если бы ты была ловкой соблазнительницей, изначально намеренной использовать его в недружественных целях, он бы это учуял, после чего легко переиграл бы тебя, использовав в своих целях. Или просто избавился, если бы решил, что ты того не стоишь. Так уже не раз бывало. Но против искренне любящих, или хотя бы просто дружелюбных и доброжелательных женщин у него защиты нет. Я сама тому примером.
Я задумалась, к какой категории сама отношусь. Пожалуй, всё-таки "дружелюбных и доброжелательных". Чтобы влюбиться в супруга по-настоящему то ли мне не хватило времени, то ли ему — обаяния. Хотя Зиркниф был бы мечтой почти любой женщины на Фалмарте, что имперской, что варварской, если бы о нём там знали — красив, умён, обходителен, богат, жесток... но чего-то ему не хватало. Но зла я ему не желала и использовать в своих целях не собиралась — это правда. Ну кроме того смысла, в каком любая женщина использует мужа — для защиты и блага своих детей.
При этом я отчётливо понимала — вот она-то как раз меня убьёт, если я не смогу дать убедительного ответа, почему мне стоит доверять. И не потому, что в указе для неё сделано исключение. Просто ей наплевать на последствия, она собой ради императора пожертвовать готова в любой момент.
— Госпожа... Рокси, могу я Вас так называть?
— Можешь, — вообще-то такое обращение было пределом фамильярности, но именно так эту даму именовал сам Зиркниф, поэтому её полного имени и титула я просто не знала. Фрейлины, занятые по обыкновению сплетнями, о ней не говорили, а те, кто пытались ей перемывать косточки, как другим императорским любовницам и наложницам, быстро исчезали.
— Госпожа Рокси, если мой отец что-то прикажет мне сделать откровенно во вред моему господину Зиркнифу, и я это пойму — но всё же решу приказ выполнить — то это будет уже открытым враждебным намерением и Император легко прочитает его в моём сердце, не так ли? После чего казнит меня и без Вашей помощи. Реальная опасность от меня будет исходить лишь в том случае, если отец сумеет разыграть меня втёмную — использовать против мужа таким образом, чтобы я сама этого не поняла.
— Всё верно.
— Я не буду утверждать, что я достаточно умна, чтобы отцу такого не позволить. Всё-таки я росла в достаточном отдалении от интриг императорского дворца, все коронные принцы меня значительно превосходят в этом, не говоря уж о Молте Сол Августусе. Но я вам так скажу — искренне влюблённую в императора дурочку использовать наослеп было бы не труднее, а легче. Я уже продумала ряд мер, которые затруднят такую комбинацию — а по мере того, как буду учиться искусству дворцовой интриги — и от мужа, и от Вас — продумаю и другие. Просто потому, что я тоже хочу выжить. А от самой мысли "жениться на даме с Фалмарта и завести с ней детей" Зиркниф, как бы вам того ни хотелось, не откажется. Умру я, на моё место пришлют другую. Вот и думайте, кто вам нужнее — осознанный, пусть и не очень опытный, союзник, или пустоголовая курица, способная наделать дел из любви к Его Величеству.
Неудивительно, что после такого дипломатического эквивалента марш-броска мне хотелось только забыться сном без сновидений. Но Зиркниф позвал меня на переговоры с отцом, где я тоже отыграла свою партию, как смогла (вроде неплохо), доказав, что от меня может быть польза не только в постели.
Заодно я узнала о вещах, которые полностью перевернули мою картину мира: о маге, способном открыть дверь в другую провинцию так же легко, как мы открываем в другую комнату. О солдатах, способных пройти через готовый к бою легион, как жнецы через поле спелой пшеницы. И о том, что мой папа, которого я привыкла считать умным, дальновидным и расчётливым политиком — идиот со склонностью к самоубийству. Причём самоубийству изощрённому — просто броситься на меч или выпить яд ему, видимо, показалось недостаточно масштабно.
Если бы я это всё знала сутки назад, я бы вела переговоры с теми дамами совершенно иначе. В частности, той же Рокси я бы просто сказала, что выполнять распоряжения отца, пока он способен отдавать ТАКИЕ приказы — не собираюсь.
Но как оказалось, день жестоких чудес ещё не закончился, хотя на чудесных магических часах, подаренных мне Зиркнифом, уже перевалило за полночь.
Я не умею читать в сердцах, как мой господин. Но я уверена — получив отчёты от Карвена и "Серебряной Канарейки" он долго расхаживал по комнате, не в силах решиться — позвать меня или нет. Как переводчик я ему в этот раз была не нужна. Рапорты были, естественно, составлены на бахарутском. А позвать меня только чтобы спросить совета — это было бы именно тем, чего боялась Рокси. Позволить чужестранке влиять на решение императора.
Не знаю, почему он изменил окончательное решение. Понятно, что расширять круг посвящённых ему не хотелось — так уж сложилось, что из всех людей, которым он в большей или меньшей степени доверял, я одна уже знала о делах на моей родине достаточно много. Но Зиркниф мог бы принять решение и самостоятельно, ни с кем не делясь и никого не спрашивая. Он это умеет хорошо — император он или не император, в конце концов?
У всех людей бывает такое состояние, когда хочется хоть с кем-то поделиться своими проблемами и соображениями. И у сверхлюдей с запада — тоже, они в этом смысле от нас, простых смертных, не отличаются. Отцу легче в этом — у него Сенат есть. Хотя именно тогда, когда совещание с Сенатом могло бы спасти Империю — перед выдачей таблички Факапиану — он всё решил единолично.
Так или иначе, жених опять позвал меня в спальню на крыше. И вывалил на мою бедную голову новые факты, каждый из которых был тяжелее Колизея.
Ну, то что легион атаковал — или пленники так считали — сразу, сходу, без предварительной разведки или попытки переговоров — меня не шокировало. Полдня назад я бы сочла это наглой и глупой пропагандой, а сейчас новые сведения лишь подтвердили то, что я и так знала (хотя всё ещё не поверила до конца, слишком уж нелепо это было).
Но дальше...
Факт номер один — мир на той стороне, как и наш, разделён на множество государств. Врата открылись на территории островного государства под названием "Нихон". Далеко не самого сильного в том мире. Ни по золоту, ни по железу, как говорится. Где-то лет 70 назад этот Нихон был довольно сильной империей, но потом его показательно разбили в войне, разоружили и превратили в вассала другого тамошнего государства. Что-то там на букву А, но ни запомнить, ни выговорить название той большой империи я не смогла. Хотя бард его скрупулёзно записал. Занимала эта большая империя, которая покорила Нихон, континент, примерно соответствующий нашим Людоедским Землям. Не исключено, что их император в этом самом Белом Доме сидит сейчас на том же месте, что и мой господин Зиркниф. И слушает аналогичный отчёт от своей разведывательной команды. Боги любят подобную иронию.
Помимо этой империи с непроизносимым названием ещё были сверхдержавы Чугоку и Рошия. Обе находились на землях, соответствующих Фалмарту. Одна обладала самым большим населением в том мире, вторая — самой большой территорией. Ну и десятки стран поменьше — в основном вассалов кого-то из этих трёх.
Мы с Зиркнифом посмотрели друг на друга почти с одинаковым ужасом.
— Если слабый и зависимый по тамошним меркам Нихон смог уничтожить половину наших легионов, практически не понеся потерь, то на что же способны их аналоги Садеры?! — с трудом выговорила я.
— А вот это следующий факт, которым они пытались меня добить, — саркастично сообщил Зиркниф. — По их словам, у крупнейших стран этого мира есть оружие во много раз страшнее всего, что мы уже видели. Гигантские катапульты, способные забросить бочку с горючей смесью на другой КОНТИНЕНТ, а одна такая бочка способна сжечь целый ГОРОД.
— Врут, — решительно сказала я. — Не бывает магии такой силы. На такое способны лишь боги. Это просто попытка нас запугать, чтобы мы и думать не смели о сопротивлении.
— Во-первых, бывает, — меланхолично покачал головой Зиркниф. — Сейчас, правда, способных на такое не осталось, кроме, может быть, Лордов-Драконов, и, опять же может быть, Бафомета... Но двести лет назад заклинания такой силы вполне применялись. Хотя тех, кто их использовал, и называли порой богами... Или приравнивали к ним... Во-вторых, они утверждают, что это не магия. Просто такие машины. Очень сильные машины. Две таких бочки с зажигательной смесью якобы сожгли два города Нихона в той войне, где он потерял колонии и независимость. Именно после этого их император и капитулировал. Вот почему я склонен считать, что это, если и не вся правда, то нечто большее, чем просто блеф. Если бы они врали для запугивания, то могли бы сказать, что подобное оружие есть у самого Нихона. Вместе с опытом его применения. Но по их же словам, Нихону строжайше запрещено владеть таким — а из-за дурных воспоминаний о той войне, они и сами не особо стремятся. Что до местных больших империй, то они берегут эти бочки и эти катапульты на самый крайний случай. С той самой войны их много раз испытывали в пустынях и океанах, но ни разу не применяли по городам или войскам. Непохоже на легенду для устрашения. Слишком много неудобных подробностей для них самих. Да и соврать барду адамантового ранга весьма непросто — я бы, например, без подготовки не взялся.
Я виновато опустила глаза. Кажется, только что я выставила себя перед моим господином совсем дурой — но какой человек мог бы в такое поверить без доказательств и демонстрации?! Люди не могут, не должны иметь ТАКУЮ мощь в своём распоряжении!
— И наконец, — продолжал мой любезный супруг делано спокойным тоном, хотя я ощущала клокочущую в нём ярость. — Они утверждают, что в их мире нет ни магии, ни магов, поэтому они были вынуждены развивать машины и немагическую науку. И развили их до такой степени, что нынешнее население того мира — шесть миллиардов. Шесть миллиардов чистокровных людей! Ни полулюдей, ни монстров. Даже эльфов и дварфов нет!
— И... Этому Вы тоже хотите поверить?
— Вот этому — с осторожностью. Я думаю, пленники говорят то, что знают, достаточно честно. Но знают они то, что им говорят. Маги и нелюди могут от людей скрываться, а про общее число населения им могли наврать по приказу правительства. Но сложные и мощные машины мы на самом деле видим. И это даёт мне два возможных решения — оба из которых требуют отодвинуть в сторону Нихон и пригласить на игровую доску старшие государства.
— Какие, Ваше Величество? Простите мою глупость, я сильно устала сегодня... Или просто не так умна, как боялась того матрона Рокси.
— Скорее, ты просто ещё недостаточно разобралась в реалиях политики нашего континента. Что ж, я могу объяснить. Теократия Слейн, сильнейшее людское государство нашего континента, исповедует принцип защиты человеческой расы от нелюдей. Мир, населённый одними только людьми, да ещё в таком количестве, да ещё с таким оружием — является для них землёй обетованной, тем раем, который они мечтают построить все эти века — и никогда не смогли бы построить сами. Поэтому информацию о проходе в такой мир им можно продать за очень немалые деньги или политические уступки. Второй же вариант ты можешь просчитать и сама, так как он касается только внутренней политики Бахарута и дел вашей империи...
