— Этот?! — Крест продолжал смеяться, — Черта с два он пропадет. Заговоренный он, да ломом подпоясанный.
— Я не шучу, черт тебя дери!
— Да ладно, сейчас еще пару чайников прострелю и пойду за ним.
* * *
Находящийся в боковом помещении туннеля, рядом со своим вагоном, Яков Чернов дрожащей рукой схватился за микрофон старой полевой рации, антенна которой выходила на поверхность по трубам старых кабельтрасс метро.
— Ведьмак! Ведьмак! Ответь! Ведьмак! Как слышно меня, прием! Срочно ответь! — проверещал объятый ужасом Чернов.
Рация зашипела. Послышался строгий и недовольный голос:
— А что, б... позывной свой называть не надо, на...? А б...?
— Ведьмак, я Башка! Срочно Льва Чернова позови, мать твою!
— Ты обурел б..? Базар фильтруй. Чего ради я босса будить буду, на..?
— С тобой Яков говорит, парашник хренов! Яков Чернов! Позови брата к рации, падла!
— А, — протянул голос, — Ну жди.
— Быстрее, сука!
Со стороны вагона послышали выстрелы. Затем крики.
Рука Чернова держащая микрофон рации дрожала. Дрожала и его челюсть. Второй рукой он выдернул торчащие за портупейным ремнем рукавицы и стал запихивать одну из них в рот, яростно при этом жуя.
Со стороны вагона раздался взрыв и в проеме, ведущем в тоннель, сверкнула яркая вспышка. Затем крики людей.
В рации послышался треск. Затем недовольный строгий голос.
— Лев Чернов на проводе.
Яков судорожно забубнил что-то в ответ, забыв вынуть изо рта рукавицу.
— Что за херня? — раздраженно рявкнул Лев.
Выдернув, наконец, варежку, младший Чернов заголосил:
— Лева! Это Яшка, твой младший брат!
— Я в курсе, что Яшка мой младший брат. Какого хрена тебе надо среди ночи. Я спал, между прочим.
— Брат, помоги! На нас напали! Их тьма!
— Кто напал на вас? — в голосе все еще было недовольство от прерванного сна.
— Я не знаю... это... это... это рейдеры! Вепрь сказал, что рейдеры в городе! Они Вепря убили!
— Вы там что, придурки, грибов опять обожрались? Или пьяные в стельку? Какие нахрен еще рейдеры?
— Ничего мы не обожрались, мать твою!!! — истерично завопил Яков.
— Это, между прочим, и твоя мать тоже, сучонок. Ты хотел самостоятельности? Хотел от меня не зависеть? Хотел вотчину свою? Я тебе все это дал. Так какого хрена ты от меня теперь хочешь?
— Брат! Ну, ты же, сука, брат! У меня большая часть бойцов в городе на зачистке! Помоги! Пришли помощь!..
В вагоне раздавались одиночные выстрелы на добивание раненных...
— Ты, что не слышишь?! Нас мочат!
— Ладно, дебил, сейчас вышлю помощь. Только не ради тебя, козел. А ради пацанов, которых ты своим дерьмовым руководством подставил. Жди...
В тоннеле воцарилась тишина. Слышен был лишь бой, продолжающийся на станции. И слышно было, как кто-то тяжело дышит у входа в это помещение. Кто-то кто слышал, наверное, и его разговор с братом.
Яков Чернов осмотрел комнату и понял, что в панике забыл свое оружие. Он сжал колени, пытаясь унять страстное желание описаться, и снова запихал в рот рукавицу, медленно пятясь при этом к стене. В помещение, наконец, вошел молодой человек, с почерневшим от копоти взрыва самодельного напалма лицом.
Николай Васнецов направил на Чернова автомат.
— Не грызи варежку, ушлепок. Она еще живым пригодиться.
Яков раскрыл рот и рукавицы выпала.
— Пацан. Не убивай меня, пожалуйста, — сквозь слезы прошептал главарь.
Николай покачал головой.
— А я-то думал, что за черновики такие, ужас на весь Екатеринбург наводят. Что за сила такая. Что за монстр ими руководит. А ты оказывается не монстр никакой. Просто высерок.
— Я... Я виноват... Я знаю. Но я исправлюсь. Проси чего хочешь.
— Я хочу, чтоб ты подох.
— Не надо. Ну не надо, пацан. Я рабом твоим буду...
Васнецов поморщился.
— В твоей поганой голове не возникло даже мысли, что надо быть человеком. Даже сейчас ты готов стать рабом, но не человеком.
— Я буду! — Чернов встал на колени, — Я буду человеком! Только не убивай!
— У тебя был шанс. Бог дал тебе шанс стать человеком, когда ты родился. Но ты им не стал. Второго шанса не будет. — Николай нажал на курок и выстрелил главарю бандитов в грудь. Затем в голову. После этого, Васнецов взял в руку микрофон рации.
— Кто меня слышит, прием.
Рация снова зашипела.
— С кем я говорю, — послышался голос старшего Чернова.
— Это Лев? Лев Чернов?
— С кем я говорю, мать твою?
— Слушай урод, я Николай Васнецов, и я только что прострелил башку твоему тупому брательнику.
Рация ответила тишиной. Лишь спустя минуту старший Чернов ответил:
— Я повешу тебя на твоих же кишках, мразь. Я отрежу головы всем кто тебе дорог...
— Захлебнешься, пыль глотать, — усмехнулся Николай и, отбросив микрофон, ударил прикладом автомата по рации. Он уже выходил их помещения, когда услышал странный голос:
— Какая удивительная у вас карма, молодой человек.
Николай вскинул оружие и развернулся. В комнате никого не было. Только запертая глухая железная дверь, ведущая в еще одно помещение. Васнецов, держа оружие наготове, одной рукой опрокинул стол, на котором стояла рация. Оказывается, все это время под столом прятался жутковатого вида лысый старик с покрытым давно зарубцевавшимися язвами лысым черепом. Он медленно простер вперед худющие руки с кривыми, скрюченными и очень длинными пальцами, и поднял безобразное щербатое лицо. Глазные яблоки его были совершенно белы.
— Ты еще кто?
— Я? Только не вздумайте меня убивать, молодой человек. — Старик улыбнулся страшной беззубой гримасой.
— Это почему? Мне патронов не жалко. А тебе и одного удара прикладом хватит.
— Не пытайтесь казаться страшным. Я чувствую вашу карму. Вы... не головорез. Вы блаженный...
Васнецов испуганно отшатнулся.
— Ты кто такой, черт возьми?
— Я оператор пси-излучателя. Меня нельзя убивать. Больше никто с этим излучателем обращаться не умеет. Он там, в соседней комнате. Без меня, он не будет нормально работать. А без него, в город вернутся крысы. Огромные, чумные крысы.
— Как же ты с ним обращаешься, если ты слепой?
— Так на ощупь. За столько-то лет я научился видеть ушами, руками, своим биополем... Меня ослепило в первый же день первой же ядерной вспышкой в этом городе.
— А какого черта ты служишь черновикам?
— Ну, так излучатель-то у них. И, юноша, я им не служу. Я служу великому пси-полю! Я служу вселенскому разуму. — Он развел руками и запрокинул голову. — Люди для него, менее заметны, чем для людей вши. Люди ничто. Если нет разума. Но высший разум вечен.
— Что за бред? — поморщился Васнецов.
Старик вдруг резко вытянул руку в его сторону и произнес:
— Опасайся ведьму!
— Какую еще ведьму?
Получив удар ногой в спину, Николай пролетел вперед, роняя оружие и, ударившись о стену, упал.
— Меньше болтай, старый идиот, — огрызнулась ударившая Николая женщина, облаченная в серый камуфляж. Она достала из ножен прикрепленных ремнями к бедру внушительный тесак. — А тебя щенок, я сейчас потрошить буду!
Николай посмотрел в ее сторону и засмеялся.
— Это ты что ли ведьма?
— Что смешного, недомерок? Я ведьма!
— Тук-тук, ведьма! — раздался за ее спинок голос Людоеда, — Инквизитор пришел!
Она обернулась и увидела перед своим лицом огромный ствол дробовика, выстрел которого тут же снес ей практически всю голову.
— Твою мать! — Васнецов презрительно стал стряхивать с себя то, чем забрызгал его этот роковой для ведьмы выстрел.
— Глянь, блаженный, какой штуковиной разжился! — Воскликнул Людоед, — СПАС-12. Это мать его ручная гаубица!
— Я же говорил, что вы блаженный, — прокряхтел, улыбаясь, старик.
— Это еще что за чудо-юдо?
— Чокнутый какой-то, — пожал плечами Николай, вставая и поднимая свой автомат.
Старик подполз на карачках к Людоеду и схватил его за сапог.
— Эй! — рявкнул Крест, — Охренел что ли? — Он сделал шаг назад.
— У вас тоже, молодой человек, удивительная карма. Я прямо чувствую. Сила нечеловеческая. Только есть у вас Ахиллесова пята, — он улыбнулся, — Бойтесь женщину! Только женщина способна вас погубить!
— Иди в это самое, старый, — хмыкнул Крест, затем обратился к Николаю, — Может грохнуть его?
— Не надо, — махнул рукой Васнецов, — Он не опасен для нас. Это он за генератором чудес следит. Убьем его и крысы вернуться в город.
— Да-да, — кивнул старик, — А это плохо не только для черновиков. Для всех плохо. Когда я их прогнал, они сбились в огромную стаю. И такой стаей и вернуться. Эх, — он вздохнул, — Что-то тут стало многолюдно в плане трупов. Пойду я отсюда.
Старик пополз к железной двери и, уткнувшись в нее лбом, чертыхнулся.
— Вечно забываю, — пробормотал он, нащупывая в кармане своего белого халата ключи. — Вы, молодые люди, поторопитесь. База Льва Чернова тут недалеко. Они занимают комплекс бункеров под бывшим штабом округа. Это совсем недалеко. Они скоро тут будут. — Он нащупал дверной замок и, вставив в него ключ, открыл его. Затем толкнув дверь обернулся и, уставившись на Николая своими слепыми глазами, снова показал безобразную улыбку и кивая проговорил, — Ад уже здесь... Поторопитесь... Вам надо выжить. Надеюсь, вы его взорвете. Он очень мешает вселенскому разуму.
— Кого взорвем? Кто мешает? — Недоумевающим тоном спросил Васнецов.
Старик заполз в темное помещение и оттуда донесся его голос.
— ХАРП конечно, кто же еще, — и он захлопнул за собой дверь.
Нечасто посещающее Людоеда удивление застыло на его лице, когда он уставился на Васнецова.
— Что это за хрен? — спросил он.
Николай лишь пожал в ответ плечами.
В помещение вбежал один из освобожденных ими пленников.
— Вот вы где. — Запыхавшись проговорил он. — На перроне вроде чисто. Что тут?
— Ублюдки заперлись дальше в туннеле. — Ответил Людоед, — Боятся нос высунуть. Не пойму, как эти идиоты весь город столько времени в страхе держали. Или вы такие дурни, что не могли одолеть их?
— Ну что, выкурим их? — спросил боец, пропустив мимо ушей обидную фразу.
— Там рабы и женщины с ними. Погубим их. Да и сил у нас мало.
— Так неужели мы им женщин оставим и не освободим их?
— Сколько нас человек? — Нахмурился Людоед, — И то половина раненых. Сами поляжем тут и их не спасем. Сейчас ловушка захлопнется. Банда старшего Чернова сюда идет. Ловушка захлопнется и все.
— Так что делать?
— Сейчас надо быстро уходить и поднимать весь город.
* * *
Над Екатеринбургом занялся мрачный серый рассвет. Десяток бронемашин и несколько танков, в сопровождении нескольких сотен пеших черновиков тянулись к станции метро '1905 года'. Двигались они по бывшему проспекту Ленина от комплекса штаба округа.
— Весело, — совсем невесело пробормотал Людоед, глядя в бинокль. Они расположились на массивном холме, образованном развалинами здания городской администрации. — Так, Варяг. Всех раненных грузите на БАТы и валите в логово Демидова.
— А ты? — Яхонтов уставился на Илью.
— Я попробую связать их боем и немного задержать.
— Ты в своем уме?! Глянь сколько их!
— Да вижу я, чего орешь. Гранатометы есть. Пару танков спалить точно успею.
— Один?!
— Ну, если кто в подмогу останется, я не откажусь. Но ты с раненными без вариантов уходишь и уводишь машины. Больше пилотов, способных водить самолет я не знаю.
— Я тоже останусь, — Заявил Николай.
Людоед взглянул на него и усмехнулся.
— В твоей дурости, блаженный, я не сомневался.
— Мы тоже останемся, — один за другим подали голос пленники, которых выпустили из клеток Васнецов и Крест.
— А кто группировки ваши поднимет? Кто кличь, по городу пустит? — Илья недовольно посмотрел на них. Он еще что-то хотел сказать, но в этот момент под его шинелью раздался треск и шипение. Людоед извлек из внутреннего кармана портативную рацию, которую получил от рейдеров в Аркаиме.
— Эй, Ахиллес, ты еще жив? — послышался голос.
— Жив, всем чертям назло. А с кем имею честь общаться?
— Не узнал что ли? — голос засмеялся, — Это Дитрих.
— Дитрих? Не скажу, что рад тебя слышать. Как там ваши печенья? Как крыса поживает?
— Все издеваешься? Ты лучше скажи, это твои люди на развалинах администрации города прячутся?
— Если эта гора, развалины администрации города, то мои. А что?
— А я вас вижу. — Засмеялся Дитрих.
Людоед осмотрелся.
— Ты где вообще?
— В Екатеринбурге конечно, где же еще. Доставку пиццы и локального ада заказывал?
— Если честно, то нет. Что ты вообще в городе делаешь? Тут постреливают. А для ваших утонченных натур это опасно.
— Иди ты к лешему, Ахиллес. — Судя по голосу, Дитрих не обижался, — Кончай язвить. Уводи срочно людей за развалины и прячьтесь. Сейчас такой фейерверк будет, закачаешься.
Крест снова осмотрелся и, вытянув руку в сторону соседней горы обломков, спросил у местных.
— Что там было?
— Театр эстрады вроде, — ответили ему.
— Быстро все туда! Живо! — скомандовал он и снова обратился к рации, — С чего такая суета, Дитрих?
— Так эта толпа не по вашу душу тянется разве? Мы по радиоперехвату слышали, что сын майора Васнецова грохнул одного из лидеров черновиков, о чем сразу сообщил по рации его брату. Тот теперь намерен выпотрошить все живое в городе. Мы их малость успокоим сейчас. О... Я смотрю, вы БАТы вернули? Молодцы! Я же говорил, что вы и без нас справитесь!
— Да, но без вас скучно было.
— Теперь скучать не придется.
— Сколько вас в городе?
— Очень много. Совет санкционировал спецоперацию. Мы с ними связались еще, когда от Ганиной ямы ехали. Пристыдили вы нас шибко. Из Аркаима нам навстречу вышла колонна и вот мы здесь. Крыса все равно подохла. Еще поймаем. Не беда.
— Прям день чудес сегодня какой-то, — хмыкнул Людоед. — У меня раненных много. Поможешь?
— Помогу. Через пару минут запустим зеленую ракету. Грузи раненных на БАТы и пусть везут в сторону ракеты. Мы встретим. А сейчас хавайтесь по норам. Будет жарко.
Крест посмотрел в сторону быстро удаляющихся людей и двух инженерных машин, двигающихся к укрытию, которое он им указал. Затем еще раз взглянул в бинокль в сторону надвигающейся армады черновиков.
— Дитрих, ты памятник видишь?
— Какой памятник?
— Отцам основателям. Татищеву и Де Генину.
— А. Бивес и Батхед, как его тут называют. Да. Вижу. А что?
— Не зацепите. Он после ядерных ударов устоял. Так вы не сломайте.
— Вот чудак. Тут жизни человеческие в опасности, а он за памятник беспокоится.
— Это история этих самых человеческих жизней. Не будь ты варваром. Сохрани достояние.
— Хорошо. Попробую. Конец связи.
Людоед вздохнул и посмотрел на Васнецова, который не ушел вместе со всеми.
— Меня ждешь, блаженный? — подмигнув, спросил он, — Ну пошли.
* * *
Росло напряжение, как и гул приближающейся техники врага. Всему этому подпевал заунывным воем поднявшийся ветер, резво шныряющий между руин Екатеринбурга и безжалостно гоняющий снежную пыль. Люди притаились в укрытии, прислушиваясь к шуму моторов. Позади раздался звук рассекающей холодный воздух осветительной ракеты. Крест посмотрел в ее сторону.
