Доктор, часто бывающий здесь на воскресных службах, прибыл через полчаса и более менее привел пострадавших в порядок. Обработал ссадины, вправил вывих, зафиксировал челюсть, перелом которой оказался не особо тяжелым и, дав обезболивающее и приказав отдыхать, ушел. Чарли же остался за ними присматривать, а заодно и расспросил о произошедшем. Парни молчать не стали и рассказали о том, как приставали к какой-то девчонке и как их избил Кот Нуар. А потом очнулся Франсуа, тот который с вывихом, и начал скандалить. Все порывался куда-то идти и кого-то бить. Отвесив ему пару увесистых, но аккуратных оплеух, Уорд заставил его успокоиться. Сам же ушел в свою комнату, чтобы успокоиться.
"— Вот какого черта, а?" — старательно давя раздражение, думал он — "Мало нам той чертовщины, которая твориться вокруг, так еще и эти супергерои, вместо того, чтобы исправлять то, что натворили, так сильно избивают подростков. Можно ведь было дать пару подзатыльников, чтобы успокоить. А если не сработает, то добавить поджопников. Через нижние полушария мозга иногда хорошо получается достучаться до верхних".
Раздраженно закурив, Чарли посмотрел в окно, на заходящее солнце. Ситуация становилась все хуже. Эта драка была первой с серьезными травмами, но скорее всего не последней. И как предотвратить это он не знал. Докурив уже вторую сигарету и так ничего и не придумав, священник решил обратиться к тому, кому служил последние несколько лет. К Богу. Встав на колени перед небольшим алтарем, он мысленно попросил помощи.
Однако, это ничего не дало. Около получаса Уорд на все лады взывал о помощи. Любой возможной. Прямого вмешательства, прибытия посланника, дельного совета. Да хоть внушения ему самому какой-нибудь мысли, которая натолкнет его на нужное решение. Но ответа не было. Как всегда. Встав с колен, Чарли раздраженно пнул тумбочку около своей кровати и попытался успокоиться. Надо было проверить, как там избитые подростки и нельзя, чтобы они видели его в таком состоянии. Он должен внушать спокойствие и уверенность в своих прихожан, пусть даже сам этого и не чувствовал. Но стоило ему подобрать упавшую с тумбочки библию и шагнуть к двери, как в глазах у него потемнело, а в голове раздался чей-то голос.
— Здравствуй, Пастырь. Я вижу ты в затруднении. Позволь мне помочь.
— Что? — растерялся Чарли, замерев на месте и, на всякий случай, оглядевшись, — Никого нет. Кто это сказал? Бог?
— Хм. Не совсем. Я тот, кто хочет помочь тебе избавится от зла, что поселилось на этих улицах. Я дам тебе силу, чтобы ты мог наказывать людей, поддавшихся злу, и наставлять их на путь истинный. Взамен я попрошу о двух одолжениях. Та аура, что окружает твой район, осталась после пришествия в этот мир ужасного демона, и она будет постепенно превращать людей в бездушных монстров. Я дам тебе способность собирать ее и передавать мне. Сделай это и я позабочусь о том, чтобы она больше не коснулась других людей. А вторая просьба заключается в том, чтобы найти Леди Баг и Кота Нуара и забрать их силу.
— Зачем тебе эти супергерои? — спросил Чарли — Они ведь помогают людям.
— А почему они тогда не занялись этой аурой? Почему бросили людей, которых должны защищать на произвол судьбы? Почему заставили священника выполнять их работу? Они недостойны этой силы. Не оправдали доверия. Отними их силы и я передам талисманы более достойному.
— Ты прав. Они недостойны. — согласился священник — Но они подождут. Сначала я очищу эти улицы от зла. — твердо сказал он. Его паства была гораздо важнее каких-то супергероев.
— Как пожелаешь. — ответил голос.
Тело Уорда пронзила боль. Горячая энергия разлилась по его венам, наполняя силой. Краткий миг беспамятства, сразу сменившийся пробуждением. Сознание стало четким и ясным. Никаких сомнений. Никаких слабостей. Только благая цель и вера в правое дело.
Сжав покрепче библию, от которой исходили волны силы, Чарли... Нет. Теперь Пастырь, шагнул к двери. Выйдя в основной зал, он увидел четверых подростков, которые уже пришли в себя и направлялись к выходу, помогая идти парню со сломанной челюстью.
— Стойте! — приказал он.
— Че? — обернулись те и, увидев его, испугались — Это че за фигня?!!
— Не бойтесь, дети мои! — простер Пастырь руку — Я здесь, чтобы нести слово Божие. И вы станете моими руками, несущими спасение заблудшим душам. — он шагнул к ним, но подростки бросились к выходу. Тогда священник взмахнул библией, и двери захлопнулись — Не следует страшиться благословения, льющегося на вас. Но мне понятны ваши страхи. И я избавлю вас от них. — новый взмах священной книгой и тела закричавших парней окутала черная дымка — Ты станешь Ангелом, карающим зло огненным мечом! — у одного из парней проросли крылья с пляшущими на них языками пламени. — Ты станешь Мучеником, что несет крест людских грехов! — второй парень, самый крупный, вырос еще больше. Огромные руки с бугрящимися мышцами держали громадный металлический крест. — Ты станешь Паладином, сражающимся со злом и защищающим невинных! — третий парень обзавелся белыми доспехами с глухим шлемом, полуторным мечом и щитом с изображением креста. — А ты станешь проповедником, что словом возвращает заблудшие души к свету! — последний парень со сломанной челюстью оказался одет в черную монашескую рясу с глубоким капюшоном, из-под которого был виден лишь металлический подбородок.
Пастырь обвел взглядом вставших на одно колено помощников и кивнул. С ними он спасет город от зла, что поселилось в нем. Конечно, пришлось потратить на это почти половину, судя по ощущениям, энергии, но такие траты были оправданы.
— Встаньте, воины Господни. Нас ждут дела во славу Его.
Выйдя из церкви на ночные улицы, Пастырь осмотрелся и поднял над головой библию. Мысленная команда и она втягивает в себя невидимую субстанцию, окружающую их. Закрыв глаза, акуманизированный прислушался к ощущениям и довольно кивнул. Воздух вокруг как будто стал чище. Злая аура исчезла и через библию отправилась куда-то вверх. К сожалению, радиус действия был слишком мал. Пастырь чувствовал, что следует повторить это действие в других местах, чтобы очистить весь район.
Направляясь к следующему месту, они встретили компанию студентов, которые выходили из какого-то бара. Увидев их, парни и девушки попытались убежать.
— Акума! — крикнул один из них.
— Стоять! — лязгнул раздвоенным голосом Проповедник
Несмотря на негромкий голос, пространство еле заметно дрогнуло. Студенты замерли в тех позах, в которых их застигла команда.
— На колени! — последовал новый приказ и они, развернувшись, бухнулись на колени — Служите Господу. Наставьте сбившихся с пути на путь истинный!
Люди встали и покорно направились к бару, из которого только что вышли. Лишь глаза на безжизненных лицах, с ужасом смотрящие вперед, говорили о том, что они находятся в сознании. Едва двери бара закрылись, как оттуда сразу донеслись крики и звуки начавшейся драки. Подконтрольные пытались остановить пьющих посетителей самым простым способом.
Пастырь поморщился, но ничего не сказал. С самого начала он поставил на своих помощников ограничитель, не дающий убивать и калечить невинных людей, так что тем людям в баре максимум что грозит, так это побои и, может быть легкие переломы. Иногда боль лучший учитель. А заниматься каждым у него, пока, не было времени. Сначала надо было выполнить основную задачу. Через час блужданий большая часть района была очищена, и заодно были разогнаны несколько подозрительных компаний. Оставалось посетить еще пару мест, где оставались очаги демонических эманаций.
Добравшись до последней, Пастырь увидел на другом конце улицы тех самых телевизионщиков, что пытались взять у него интервью, и замер, обдумывая дальнейшие действия. С одной стороны попадаться на глаза назойливым журналюгам не хотелось, так как те могли вцепиться в него похуже клеща, а если он начнет отбиваться от них, то может покалечить. С другой стороны надо было окончательно добить демоническую ауру, чтобы спасти разумы людей. Но не успел он принять решение, как почувствовал приближение кого-то. Это существо не ощущалось как человек. Огонь и Тьма. Вот что источало это создание. Сжав покрепче библию, Пастырь обратился к своим помощникам.
— К оружию, братья мои. Нам предстоит встреча с дьявольским отродьем.
* * *
Натаниэль радостно запихивал свои вещи в рюкзак. Сегодня его выписывали из больницы. После акуманизации и битвы против героев и Паркера его увезли в ближайший госпиталь и, обследовав, оставили на лечение. Тогда он чувствовал себя весьма паршиво. Легкое истощение организма из-за одержимости и последствия удара током сказались на состоянии. Но уже через три дня он был почти в норме. Однако, его лечащий врач отказался выпускать пациента, настояв на еще паре дней наблюдения. Пришлось остаться.
В палате было скучно. Навещающие его родственники принесли его блокнот и инструменты для рисования, но заниматься любимым делом почему-то не тянуло. Скуку хоть как-то разбавляли визиты родных и его подруги. Аликс приходила почти каждый день, приносила домашние задания и рассказывала о том, что происходит в школе. Про начавшиеся съемки фильма. Про двух очкастых тиранов — Алье и Нино, которые кошмарили всю съемочную группу, пытаясь создать хорошее кино. Про скандал между Альей и Хлоей из-за не доставшейся блондинке роли. Про Кима, который чуть не расквасил себе нос, когда, пытаясь покрасоваться, начал крутить бутафорским автоматом, как в каком-то фильме. Как Паркер обучал едва не теряющую от страха сознание Маринетт передвигаться с помощью гарпуна.
Скуку эти рассказы разгоняли, но вместе с этим заставляли сожалеть о том, что его самого там не было. Натаниэль конечно не особо любил большие шумные компании, но там был весь его класс, люди которых он уже давно знает, хоть и мало с ними общался. Но ведь стоит с чего-то начинать. И может это мероприятие могло бы стать его шансом влиться в дружную компанию, в которую превратился класс за эти два месяца. Но доктор, следящий за его лечением, был неумолим. Выйти на свободу он сможет только к последним дням съемок.
И вот сегодня, Куртцберг наконец выходит на свободу. Схватив сумку с немногочисленными вещами, парень вышел из палаты и вдохнул сладкий запах свободы. И поморщился, потому что "запах свободы" пах лекарствами, а этот аромат ему уже слегка надоел. Повернувшись к выходу и пройдя немного вперед, он остановился, заметив одноклассницу.
— Привет, Сабрина. — сказал художник, поравнявшись с девушкой, выходящей палаты.
Сабрину Ренкомпри он встретил на второй день своего пребывания здесь, когда ему разрешили вставать с больничной койки. Девушка навещала отца каждый день и была очень удивлена встретить здесь его. В первую встречу, они лишь поздоровались. На следующий день обменялись малозначащими фразами. А в третий раз понемногу разговорились. Натаниэль рассказал ей как здесь оказался, а Сабрина поведала о том, что взяла освобождение от школы. Из-за того что случилось с ее отцом и ссоры с Хлоей, ей стало плохо и она болела несколько дней, а когда поправилась, стала ходить в больницу и навещать отца, который уже пришел в норму и со дня на день должен был очнуться.
Из разговоров с ней, Куртцберг понял, что девушка почти ни с кем не общалась все это время, да и внешне был заметен ее недостаток общения, поэтому неуклюже пытался поддерживать разговор, тем более, что и ему самому хотелось поговорить. Слово за слово и они уже перешли от неловких рваных разговоров до полноценных бесед. И вот в свой последний больничный день парень вновь встретил ее, выходящей из палаты, где лежал ее отец.
— Привет. — улыбнулась она ему.
— Как твой отец?
— В порядке, но пока не очнулся. — вздохнула девушка двинувшись вместе с Натаниэлем по коридору.
— А врачи что говорят?
— Да, то же самое, что и вчера. — неопределенно мотнула головой.
— Ясно.
Художник остановился у торгового автомата, стоящего в конце коридора, и купил две банки сока, протянув одну однокласснице. Посидев на скамейке, стоящей тут же, они помолчали пару минут, занятые своими мыслями.
— Ты уже выписываешься? — нарушила молчание Сабрина, указав на его рюкзак.
— Да. Меня наконец выпустили.
— Хорошо. — грустно улыбнулась она.
— Твой отец тоже скоро очнется. — поспешил добавить парень, заметив ее настроение.
— Я знаю. Просто... — девушка замолчала пытаясь подобрать слова.
— Эм... А когда ты в школу вернешься? — неуклюже попытался поменять тему Натаниэль. И в ответ на вопросительный взгляд пояснил — Просто ты уже много пропустила и можешь отстать по учебе.
— Я не знаю. — покачала головой — Я уже выздоровела и могу уже сейчас вернуться. Просто... После того что произошло между мной и Хлоей...
— Но она ведь сама виновата. — возмутился парень — Она твоего отца оскорбила за то, что он выполнял свой долг. Ты ничего не должна этой злобной дуре.
— Не называй ее так, пожалуйста. — тихо, но твердо прервала его Сабрина — Она не злая. Просто у нее было мало тех, с кем можно было поговорить. С самого детства вокруг нее были только слуги, выполняющие каждое ее слово. Вот она и не умеет нормально разговаривать с людьми. Но она понемногу меняется. Ей просто нужно время.
— Не злая, говоришь. — хмыкнул Натаниэль — А кто у меня в детстве блокнот с рисунками отнимал? Вместе с тобой, кстати.
— Прости. Просто...
— Да не переживай. — улыбнулся он — Мы были детьми. Это было давно. Я уже давно не злюсь. Тогда злился и расстраивался, а сейчас нет.
— Хлоя отнимала у тебя блокнот, потому что ей нравились твои рисунки, а попросить нормально она не могла. Не умела.
— Серьезно? — не на шутку удивился художник.
— Да. — улыбнулась девушка — Мы с ней тогда находили укромное местечко и рассматривали их. Мне они тоже нравились. А когда мы насматривались, то всегда возвращали его тебе.
— Если подумать, то вы возвращали его через часок-другой. — задумался Натаниэль, вспоминая давние дни. — Погоди! То есть, Хлое действительно нравились мои рисунки?
— Да.
— И она ими любовалась?
— Да.
— Хм. Мы сейчас об одной и той же Хлое говорим? — с наигранным подозрением прищурился он.
— Ну да. А что?
— Просто я тогда, после очередного отнятия моих рисунков, думал, что она ужасный монстр, присланный из будущего, чтобы погрузить человечество в пучины отчаяния и безнадеги.
— Ну у тебя и фантазия! — засмеялась Сабрина — Как ты до этого додумался.
— Богатая и немного больная фантазия художника. — пожал плечами Натаниэль.
— Профессиональное заболевание, полагаю. — покивала девушка и вновь засмеялась.
Допив сок, Куртцберг взглянул на часы.
— Блин, уже поздно. — посмотрел в сторону окна — И темнеет. Придется такси брать.
— А родители за тобой не приедут? — спросила Ренкомпри, тоже добивая свою банку.
— Неа. У них дела на работе.
— За мной скоро мама приедет. Мы могли бы тебя подвезти. — предложила девушка.
