Из витания в собственных мыслях меня вырвал удар колёс кареты об каменную площадку, заставивший вздрогнуть прижимающуюся ко мне пташку. Неосознанно напрягшись, как-то рефлекторно сканирую пространство вокруг, готовясь создавать защитный барьер, но спустя секунду одёргиваю себя, с усилием расслабляясь на сидении.
Тягловые грифоны сложили крылья, окончательно останавливаясь и совершенно не демонстрируя усталости, а на нас обращаются взгляды гостей, оказавшихся неподалёку от места прибытия. Герда неохотно отпустила мою лапу, позволяя распахнуть дверь и спрыгнуть на каменную поверхность, чтобы поднявшись на задние конечности, подать ей ладонь, на которую пташка опёрлась левой передней лапкой, чтобы сойти по узким ступенькам, не сминая платье.
— Жак, мой верный телохоронитель! — воскликнул розовый грифон, одетый в сиреневый костюм с галстуком-бабочкой чёрного цвета, ловко лавируя между гостями и в считанные секунды оказываясь рядом. — Ты... уволен.
— Пфф, — фыркнув, закатываю глаза к небу. — Ты меня уволил ещё в день выпускного.
— Точно, — щёлкнув пальцами правой передней лапы, розовый грифон усмехнулся, а затем рассмеялся и хлопнул меня ладонями по плечам. — Как же я рад тебя видеть, дружище. Знал бы ты, какие о тебе слухи ходили, пока это восстание не подавили.
— И я рад, — хлопаю "босса" по плечам. — Тебя уже можно поздравлять?
Изгибаю брови в жесте вопроса, весело подмигивая Луи. Тот в ответ разводит крыльями, будто бы извиняясь.
— Вы ни о ком не забыли? — сложив передние лапки на груди, обиженно осведомилась жёлтая пташка, нахмурив бровки и вздёрнув клювик.
— Герда, великолепно выглядишь, — расплывшись в улыбке, один из виновников торжества повернулся к моей супруге, слегка приобнимая её за плечи. — Тебя прямо и не узнать: расцвела как роза...
— Гхм... — с намёком откашливаюсь, шутливо грозя другу выпущенным алмазным когтем. — Я за вами слежу.
— Жак! — удивлённо распахнула глаза во всю ширь жёлтая пташка. — Значит, как к принцессам в постель лезть — это нормально, а как мне кто-то комплимент сделал...
— Стоп! — отшатнувшись, розовый грифон выставил передние лапы в защитном жесте. — О чём вообще речь?
Кончиком хвоста бью супругу чуть пониже спины, из-за чего она ойкнула и обиженно засопела. В ответ на это делаю страшные глаза...
— Жак, не смотри на меня так, — попросил Жоан. — Ты делаешь мне смешно.
— За раскрытие тайн ролевых игр, разнообразящих нашу семейную жизнь, я сделаю тебе очень больно, — заявляю многообещающим тоном, по духовной связи с супругой отправляя ощущение недовольства, в ответ на что получаю волну смущения... вины в которой не ощущается ни на грамм.
— Понял, не дурак, — усмехнулся розовый грифон. — Присоединяйтесь к гостям, тут немало тех, кто хотели бы с вами познакомиться, церемония начнётся менее чем через час.
Произнеся последние слова и не дожидаясь ответа, Луи развернулся и, опустившись на четыре лапы, поспешил скрыться среди грифонов и шатров.
— Сбежал, — констатировала жёлтая пташка.
— Хотел бы я знать, что он себе успел нафантазировать, — ворчу чуть недовольно, тут же ощущая, как к моему боку прижимается горячее и стройное тело. — Хмм?
— У меня только что появилась парочка новых идей, для наших "ролевых игр", — весело прищурившись, хихикнула моя супруга.
— У меня тоже появилась парочка идей, — изрекаю задумчивым тоном, усмехаюсь и скашиваю многообещающий взгляд на грифоншу, встречаясь с её невинно хлопающими глазками.
...
— Как вы думаете, магистр...
— Господин Дак, вы слышали о том...
— Наши представители из Эквестрии докладывают, что у пони уже появились...
— Я слышал, что ваш младший брат отправился в школу мечников. Похвально-похвально... А почему вы не взяли с собой вашу сестру? У меня есть племянник — славный птенец! Уверен, они бы прекрасно сдружились...
— Жак, ты ли это?! — буквально материализовалась рядом с нами красная грифонша, наряд которой состоял из передника золотого цвета, плотно прилегающего к телу, широких манжетов на передних лапах, и полос ткани, которые изображали юбку, спускающуюся до колен задних лап.
— Простите, а вы кто? — удивился худощавый серый грифон, правый глаз которого скрывался за стеклом монокля, а сам он был одет в бледно-голубой фрак.
— Я? — пока я выплывал из чувства прострации, в которое меня затягивали речи налетевших со всех сторон богачей и родственников грифоньей аристократии, которых пригласили на мероприятие из-за того, что это было полезно бизнесу, отдалённо знакомая особа указала на себя правой передней лапой, весьма выразительно изобразив изумление и недоумение от того, что её не узнали. — Моё имя слишком известно, чтобы его называть. Жак, не хочешь познакомить меня со своей женой?
— Да, Жак, не хочешь познакомить меня со СВОЕЙ подругой? — первой придя в себя, жёлтая пташка слегка вонзила коготки в моё правое предплечье, за которое держалась обеими передними лапками, чтобы ушлые торгаши не растащили нас по разным компаниям.
— Вообще-то я... — начинаю говорить, тщательно подбирая слова, параллельно выуживая из памяти информацию, откуда же знаю эту незнакомку.
— Точно! — щёлкнув пальцами, красная пташка взмахнула крыльями, умудрившись никого не ударить, но заставить кольцо окружения разойтись. — Нас уже ждут в другом месте...
— Постойте, но мы ещё не договорили, — возмутился грифон с моноклем, имя которого как-то незаметно потерялось среди бесконечного потока слов, которыми эти "сливки общества" нас обливали уже четверть часа.
"Предвечная Тьма, как же оказывается хорошо общаться с военными и учёными: первые не навязываются, а вторых я понимаю не через слово", — прижав Герду к себе крылом, незаметно киваю нашей возможности на спасение, которая слегка дёргает уголком губ в улыбке.
— Прошу простить, но нас ожидают наши сослуживцы, которые смогли освободиться от своих обязанностей только на один день, — отчеканила Чёрная Роза (определённо, она служит в этой организации), затем схватила меня за вторую лапу и потащила в одном лишь ей известном направлении. — Благодарю за понимание!
— М... Но... — торговец беспомощно осмотрелся, ища поддержку, но никто из его спутников не решился преграждать дорогу военным, спешащим навстречу к сослуживцам. — Господин Дак, я обязательно найду вас в ближайшее время и мы продолжим разговор!
— Мне кажется, или это прозвучало как угроза? — спрашиваю негромко, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Определённо — да, — фыркнула жёлтая пташка из-под моего крыла, быстро-быстро семеня тремя лапками. — Почему-то мысль жить на военном объекте, уже не кажется мне плохой.
— То ли ещё будет, — рассмеялась красная грифонша. — Империя уже знает своих героев, так что каждый птенчик захочет получить хотя бы пёрышко.
— Чего? — ошарашенно встаю на месте, из-за чего едва не падаю клювом в землю, так как на двух лапах и без того не слишком устойчив, а когда меня ещё и тянут вперёд...
— Скажи лучше, где вы успели познакомиться? — ловко поддержав меня от столь несвоевременного конфуза, предельно ласковым голосом попросила моя супруга.
— Мы вместе участвовали в одной операции, рассказывать о которой нам нельзя, — притормозив и обернувшись в нашу сторону, отозвалась краснопёрая спасительница.
— Ты ведь из ЧР? — всё же решаю получить подтверждение своей догадки. — И "Спасибо" за то, что вытащила нас оттуда.
— Обращайся, — беспечно махнула крылом Хельга (всё же я вспомнил, как её зовут). — Но нас и вправду ждут сослуживцы.
Второй мой вопрос был проигнорирован, что можно было расценивать как подтверждение.
...
В отдельном закутке между шатрами, защищающими от кажущегося вездесущим ветра, за квадратным столом устроились Морген Штерн, Вик Франк, Вульф Штиль...
— Фрея! — радостно воскликнула Герда, парой быстрых прыжков оказываясь рядом с зелёной грифоншей, одетой в жёлтое платье, чтобы заключить её в объятья передних лап и крыльев... попутно повалив на землю. Одноклассница что-то пискнула в ответ, но больше ничего сделать не успела.
— Эх... Как же я завидую, — школьный недруг махнул мне правой передней лапой в приветствии, после чего вернул взгляд к барахтающимся пташкам.
— Я тоже... Гхм, — смущённо кашлянув, пропускаю по духовным каналам немного магии, а затем создаю над грифоншами иллюзию непрозрачного белого купола.
— Хм... — Морг взял со стола серебряный кубок и промочив горло, невозмутимо спросил: — Мне одному стало ещё более интересно наблюдать?
— Шутники... — вздохнув, досадливо морщусь, после чего подхожу к столу и, оскалившись в улыбке, заявляю: — Рад вас всех видеть... Даже тебя, Вик.
* * *
Со свистом рассекаемого воздуха, очерчивая ровную сияющую дугу, деревянная палка с металлической пластинкой на конце (которая и отражала свет солнца) обрушила сокрушительный удар на маленький белый мячик, сплетённый из особым образом обработанных тонких прутьев, покрытых тонким слоем белой краски. Получив направленный импульс кинетической энергии, словно снаряд выпущенный из пушки, маленький белый кругляш полетел по дуге в сторону красного флажка, установленного над совсем маленькой лункой, чернеющей на фоне ровного газона зелёной травы.
— Отличный удар, Ваше Величество, — похвалил крупного чёрного самца гориллы, одетого в белые рубашку, штаны и плоскую шляпу с короткими полями, чёрно-белый полосатый жеребец, облачённый в красные камзол и штаны, на спине у которого крепилась сумка, откуда торчали ещё девять клюшек разной длины, сделанных из разного материала (дерева или металла).
— Хм, — коротко отозвался игрок, возвращая инструмент к его товаркам, после чего молча направился к мостику через узкое, но длинное озеро, пересекающее пополам почти весь замковый парк (территорию в тысячу квадратных метров, густо усеянную маленькими полянками, которые разделены между собой кустарниками, а также полосами плодовых деревьев).
Нельзя сказать того, что в государстве короля Шторма не было лесов и полей, так как они составляли целых десять (!) процентов от всей подконтрольной территории, преимущественно занятой низкими горами, водоёмами и Стеклянной Пустыней, образовавшейся на месте какой-то магической аномалии, исчезнувшей много сотен лет назад (историки предполагали, что там окончил жизнь неудачливый маг-изобретатель, вероятнее всего пытавшийся получить неистощимый источник энергии). Плодородные почвы были разбросаны по долинам, разделённым горными хребтами, редко достигающими в высоту хотя бы километра, богатыми на железо, уголь и многие другие ценные ресурсы...
Казалось бы, что живущий на столь обширном источнике полезных ресурсов народ, представители коего не чураются тяжёлой работы, должен процветать. Однако же, разобщённость племён, скудность еды и удалённость ото всех, с кем можно было торговать, превратили данный участок мира в место, где войны не утихали более тысячи лет, сменяясь редкими периодами зализывания ран и обучения новых поколений воинов.
Племенами, в которых редко было более тысячи членов, правили военные вожди, которыми становились самые сильные, хитрые и жестокие самцы... не считая пары исключений, когда этот титул получали самки, вошедшие в историю под именами "Кровавая Гроза" и "Отсекательница Голов". Из-за сезона дождей, сезона урожаев, сезона засухи и следующего за ним сезона умеренной погоды, даже война приняла здесь вид сезонного стихийного бедствия: военные вожди, правящие в своих долинах, могли пытаться захватить чужую долину только тогда, когда земледельцы ещё не посадили новый урожай, после чего наступал период мелких стычек и схваток за крепости, охраняющие перевалы (того, по чьей вине погибнет урожай, который можно будет попытаться украсть или захватить в бою, могли повесить собственные солдаты).
В исторических хрониках остались сведения, что земли горилл пытались захватывать народы, приплывающие или прилетающие из-за моря, но всякий раз туземцы объединялись и сбрасывали чужаков со своих берегов, десятками, а то и сотнями погибая под стрелами, магическими заклинаниями или мечами чужаков. Всё же физически они были сильнее тех же зебр, грифонов, гиппогрифов или минотавров (хотя последние им почти не уступали грубой мощью, но оказались куда менее многочисленными и бесстрашными).
Шторм родился почти пятьдесят лет назад, в семье военного вождя долины Эхо, названной так из-за скал, создающих эхо из-за любого громкого звука. Он был седьмым сыном, а потому ему уделялось не так много внимания, в отличие от старших братьев и сестёр, которым с малых лет в головы вбивалось понимание долга, воинской обязанности, ценности традиций... Тех самых традиций, из-за которых их общество воинов, оказалось в самоизоляции, отстав в развитии на многие сотни лет от остального мира: в то время как зебры, минотавры и пони строили города, гориллы жили в пещерах, землянках, либо в домах из обожжённой глины.
Шторм ненавидел войну всей душой и от всего сердца, искренне презирая всех тех, кто видели в этом своё призвание, а убийство называли искусством. Именно она забрала у него мать, которая погибла во время нападения соседнего племени на их долину; именно из-за войны он лишился отца, который попытался отомстить за гибель супруги; именно на войне погибли четверо из шести братьев... Но что мог сделать один, пусть умный и умелый воин, когда все вокруг считают подобное нормой?
Будущий великий объединитель не зря считался гением среди сородичей: к своим двадцати годам он сумел собрать команду из дюжины сторонников (в основном — молодых самцов, которым сперва набил морды, а затем наобещал кучу славы и еды, подкрепляя это речами о единстве), заручился помощью кузнецов и создал первую большую железную лодку, похожую на корыто с вёслами. Всё же древесины для кораблестроения их народу не хватало.
Первое же плавание для незадачливых мореходов едва не стало последним по банальной причине: не умеющие ориентироваться на водной глади гориллы... заблудились. Когда взятые с собой еда и вода подошли к концу, Шторму пришлось принять первое, но далеко не последнее в своей жизни решение, идущее наперерез совести, чести, благородству...
К архипелагу семи островов, где жило племя разумных попугаев, не знающих горя и бед, лодка приплыла лишь с одиннадцатью пассажирами вместо тринадцати. Аборигены, яркие и цветастые птицы, приняли гостей настороженно, но тепло и дружелюбно, поделившись фруктами и рыбой, выделив для отдыха несколько домов, сложенных из пальмовых листьев.
Шторму не стоило больших трудов втереться в доверие к старейшинам попугаев, восхищёнными речами покорив их сердца. В результате нескольких дней переговоров, в обратный путь они отправились в сопровождении троицы молодых летунов, с прицепом из плота, загруженного припасами...
Шторм ненавидел войну, но любил свой народ. Любовь, после нескольких дней колебаний, оказалась сильнее ненависти, что и стало приговором для наивных островитян...
После гибели пятого старшего брата, новым военным вождём стал Секир, являвшийся членом второй по многочисленности семьи долины Эхо. Это оказалось хорошим поводом для того, чтобы бросить ему вызов и убив на поединке, самому возглавить племя, начав свой путь завоевателя.
