— Ну, не знаю, как... — неловко начал сержант, затем остановился. — Да, сэр, — признал он, понизив голос. — Да, так было бы, это, несомненно, было бы.
— Все ложь! — внезапно пробормотал священник, все еще более чем немного задыхаясь от удара в живот. — Ложь еретиков и богохульников — отлученных от церкви! Сержант, вы не можете верить им на слово! Да ведь это, вероятно, был один из них, намеренно застреливший бедного лейтенанта Уиллимса из засады без предупреждения, просто чтобы дискредитировать меня! Разве я виноват, что стоял так близко к нему, что меня забрызгало его кровью, когда они убили его?!
Сержант на мгновение посмотрел на священника сверху вниз, затем встретился взглядом с Эплин-Армаком в лунном свете.
— Он не был самым умным офицером, под началом которого я когда-либо служил, лейтенант, — сказал он, — но он был хорошим парнем и всегда старался поступать правильно. Не всегда это удавалось, но он старался, сэр. И в честном бою все попадания были бы спереди, а не сзади, как сейчас. Это неправильно, сэр. — Он покачал головой, его голос звучал упрямо. — Неправильно.
— Верно, это не так, сержант, — согласился Эплин-Армак. — Итак, у меня к вам есть еще только один вопрос.
— Сэр? — немного осторожно спросил пленный.
— Этот человек, очевидно, шулерит, — сказал Эплин-Армак. — Вы можете подтвердить, что он инквизитор?
— Да, сэр, — ответил пленный. — Так оно и есть. Специально прикреплен к полковнику Таливиру епископом Митчейлом. Я сам слышал, как он говорил полковнику, я слышал.
— Думайте, что вы делаете, сержант! — рявкнул священник. — Клянусь Богом, я прослежу, чтобы тебя наказали за сотрудничество с еретиками! Я буду...
Пленный вздрогнул, но затем его плечи упрямо ссутулились, и он пристально посмотрел на священника сверху вниз.
— Он инквизитор, сэр, — твердо сказал он. — Уверен, как уверен.
— Спасибо, сержант. — Эплин-Армак кивнул делфиракцу, затем посмотрел на старшину. — Подними его, Малик, — сказал он категорично.
— Пустая трата хорошего пота, сэр, — сказал старшина. — Он сам поднимется через минуту или две.
— Даже у инквизитора должен быть шанс умереть на ногах, Стивирт, — ответил Эплин-Армак железным голосом.
— Что? — священник в шоке уставился на него. — Что ты только что сказал?
— Вам и вашему другу Клинтану следует уделять больше внимания прокламациям, выходящим из Теллесберга, — холодно сказал Эплин-Армак. — Некоторые из тех людей, которых вы пытали и убивали в Зионе, были моими друзьями, и каждый из них, черт возьми, был невиновен. Что ж, кровь на твоей сутане говорит о том, что с тобой дело обстоит не так, и политика моих императора и императрицы в отношении инквизиторов очень ясна.
— Ты не можешь быть... Я имею в виду, я священник! Священник Матери-Церкви! Ты не можешь просто...
— Я знаю священников, — сказал ему Эплин-Армак, когда Стивирт Малик поднял его на ноги за воротник сутаны. — Даже знаю священника-шулерита — хорошего, из тех, кто действительно служит Богу. И вот откуда я знаю, что ты не один из них, что бы там ни говорил этот жирный, жадный ублюдок в Зионе. — Он вытащил из-за пояса пистолет и взвел курок. — Если ты хочешь помириться с Богом, у тебя есть тридцать секунд.
— Будь ты проклят! Кем ты себя возомнил, чтобы угрожать посвященному священнику Божьему! Ты бы не посмел...!
— Ты не хочешь заключить мир? — спросил Эплин-Армак. — Хорошо.
Его рука поднялась, палец согнулся, и глаза Данивина Шала только начали расширяться от неверящего ужаса, когда его голова распалась. Тело упало, как разрезанная марионетка, и Эплин-Армак повернулся к графу Корису и княжне Айрис.
— Прошу прощения за задержку, — сказал он, когда дым от дула его пистолета рассеялся вместе с прохладным, влажным дыханием осени [ранее автор относил октябрь-ноябрь на юге Делфирака к весне, как и должно быть для южного полушария] . — Полагаю, сейчас эти лодки все еще ждут нас.
ФЕВРАЛЬ, Год Божий 895
.I.
Пещера Нимуэ, горы Света, земли Храма, и
дворец Теллесберг, город Теллесберг, королевство Старый Чарис
— Так как же именно ты планировал вернуться домой, чтобы никто не бросил взгляд? — спросил Кэйлеб Армак, откидываясь на спинку кресла из ротанга и любуясь захватывающим закатом.
Его дочь лежала, свернувшись калачиком у него на груди, уткнувшись носом в угол его шеи, пока она спала с абсолютной расслабленностью, возможной только для маленьких детей и ящерокошек, а вязальный крючок императрицы Шарлиэн деловито двигался, когда она смотрела на него и улыбалась.
— Почему я должен возвращаться домой, привлекая внимание? — Мерлин ответил по коммуникатору в ухе. — Я сейджин — таинственный, смертоносный, возможно, волшебный сейджин Мерлин! — послышалось отчетливое сопение. — Я прихожу и ухожу, и никто не видит, как я прохожу.
— Ты становишься удивительно самодовольным, не так ли? — сладко осведомилась Шарлиэн.
— Ну, думаю, что за последние несколько пятидневок я поработал довольно хорошо, — отметил он.
— Полагаю, это правда, — рассудительно сказал Кэйлеб. — Мне особенно понравился эпизод в конце с голосами, кричащими друг другу поверх выстрелов. Неудивительно, что они думали, что все вы были прямо перед ними!
— Если у вас есть программируемый вокодер и голосовые динамики, вы тоже могли бы делать то же самое, — самодовольно ответил Мерлин, но затем вздохнул. — На самом деле, однако, думаю, что раздуваю свое эго до ушей, потому что мне скучно, и я хочу вернуться домой.
Шарлиэн посмотрела на Кэйлеба, и выражение ее лица смягчилось.
— Мы с нетерпением ждем встречи с тобой дома, — заверил его Кэйлеб, говоря за них обоих. Затем он пожал плечами — очень осторожно, чтобы не потревожить спящего ребенка рядом с его сердцем. — Согласен, что послать тебя лично наблюдать за спасением Айрис и Дейвина было правильным шагом, но то, что ты действуешь открыто так далеко, чертовски неудобно во многих отношениях.
— Я и сам это заметил, — сухо сказал Мерлин. — Я подумываю о том, чтобы добавить несколько дополнительных участников в актерский состав ансамбля мастера Живонса. Это может быть полезно для прикрытия моего отсутствия, в то время как Живонс — или кто-то еще, если на то пошло, — бегает посреди Ховарда, но в любом случае избавляет нас от необходимости отчитываться за все это проклятое "транзитное время"!
— Понимаю твою точку зрения, но думаю, что хорошо, что на этот раз ты "бегал посреди Ховарда", — трезво сказала Шарлиэн, и Мерлин пожал плечами.
— Склонен согласиться, учитывая мой собственный скромный вклад в то, чтобы вытащить их из Тэлкиры и доставить на место встречи, но Гектор и сам неплохо справился, не так ли?
— Да, — согласился Кэйлеб. — Да, он это сделал. Особенно для такого молодого человека, как он.
— Слышу это от седобородого семидесятилетнего старика, сидящего на троне Чариса, — ответил Мерлин, и Шарлиэн хихикнула.
— Хорошо, значит, я был всего на пару лет старше, чем он сейчас, когда попал к тебе в руки, — признал Кэйлеб. — Но он все равно проделал чертовски хорошую работу.
— В этом нет сомнений, — признал Мерлин, и так и было.
Столкнувшись с потерей всех старших офицеров экспедиции, Эплин-Армак решил продолжить миссию, несмотря на риск дополнительных столкновений с делфиракским ополчением. Поэтому он перенес всех своих раненых в четыре из шести лодок и отправил их обратно вниз по течению с приказом как можно дольше оставаться посередине реки. Сарм не был огромной рекой, но был достаточно широким, чтобы драгуны, вооруженные гладкоствольными фитильными мушкетами с относительно короткими стволами, играли в ад, пытаясь поразить цель в середине течения. Артиллерия была бы другим делом, но в королевской армии Делфирака не было полевой артиллерии нового образца. Если уж на то пошло, у нее вообще не было приличной артиллерии, а тем громоздким, медленно стреляющим орудиям, которыми она обладала, не хватало мобильности, чтобы перехватывать лодки, движущиеся со скоростью почти двенадцать миль в час под парусами и веслами, когда течение реки работало на них, а не против них.
Он также приказал лодкам двигаться при дневном свете, чтобы любому наблюдателю было совершенно ясно, что они в беспорядке возвращаются в Сармут так быстро, как только смогут туда добраться. Как он и надеялся, делфиракцы преследовали отступающие лодки с грузом раненых и явно подавленных пассажиров так энергично, как только могли, всю обратную дорогу вниз по реке. Тем временем он и оставшиеся две лодки продолжили движение вверх по течению незамеченными, двигаясь только под покровом темноты, и катер Стивирта Малика буксировал вторую лодку почти пустой. Отправляться в путь с тридцатью людьми было очевидным риском, но это позволило ему сэкономить место во второй лодке для пассажиров, которых он намеревался забрать.
Это также оставило его гораздо более слабым, чем он мог бы пожелать, когда он столкнулся с драгунами несчастного лейтенанта Уиллимса. К счастью, он прибыл на место встречи за пятнадцать часов до того, как в этот район двинулся полк полковника Таливира, и выставил пикеты далеко от своих тщательно спрятанных лодок. Они достаточно рано заметили выдвигающихся на позиции солдат Уиллимса, чтобы Эплин-Армак смог организовать свою собственную контратаку. Тем не менее, ему пришлось подождать, пока драгуны — которые все еще значительно превосходили численностью его собственных людей — выйдут из леса и соберутся в кучу, прежде чем он сможет наброситься на них. В конце концов, он приказал атаковать безукоризненно вовремя, и, по честному мнению Мерлина, хладнокровное терпение, с которым он ждал именно подходящего момента, было еще более удивительным для человека его возраста, чем инициатива.
— Что ты думаешь о реакции епископа Митчейла на то, что случилось с этим ядовитым отродьем Шалом? — спросил Кэйлеб через мгновение.
— Думаю, это было неизбежно. — Мерлин пожал плечами. — Так случилось, что я согласен с политикой, но с самого начала было очевидно, что инквизиция собиралась придерживаться мнения, что все ее инквизиторы были чище, чем свежевыпавший снег, безупречные, незапятнанные жертвы этих злобных, мерзких, поклоняющихся Шан-вей, убивающих детей еретиков-чарисийцев. — Его рот скривился от отвращения. — Чем дальше люди находятся от того места, где происходят зверства, тем больше вероятность, что они тоже купятся на эту порцию драконьего дерьма. Дистанционно управляемые пульты Совы все еще прикрепляют нашу версию к удобным стенам на обоих континентах, но когда дело дойдет до убеждения верующих, Церковь будет иметь преимущество в течение довольно долгого времени. Посмотрите, как они управляются с этим бизнесом в Сиддармарке!
Кэйлеб издал резкий горловой звук, и Шарлиэн легонько пнула его по внешней стороне правого бедра.
— Ты разбудишь ее, — сказала она, мотнув головой в сторону их дочери, — и тебе придется петь ей, чтобы она заснула, Кэйлеб Армак!
— Я буду вести себя хорошо, — пообещал он с покаянной улыбкой. — Но это вина Мерлина в том, что он затронул такие темы.
— Скажите мне, что не собираетесь обсуждать это с Трависом, Бинжэймином и Мейкелом завтра утром первым делом, — бросил вызов Мерлин.
— Но это тогда, а не сейчас, — возразил Кэйлеб.
— Верно. — Мерлин кивнул, откидываясь на спинку своего кресла глубоко под далекими горами Света. — Будет некрасиво, но в конце концов все получится, — мрачно сказал он, и настала очередь Кэйлеба кивнуть.
— Честно говоря, на данный момент меня больше всего беспокоит провизия, — сказал он. — Клинтан слишком хорошо рассчитал время с этой точки зрения, черт бы его побрал.
— Согласен. Но если Стонар сможет продержаться всю зиму, наш добрый друг великий инквизитор может просто обнаружить, что с его маленькой повозки слетели колеса. — Выражение лица Мерлина было не менее мрачным, но в его голосе слышалась нотка угрюмого удовлетворения. — Думаю, что он на самом деле ожидал выиграть все, и это сработало не совсем таким образом, не так ли?
— В немалой степени спасибо твоей подруге Анжилик. Или, я полагаю, теперь мы должны называть ее Эйва. — Кэйлеб улыбнулся с простым восхищением. — Гарантирую вам, что ни один из агентов Клинтана ни на мгновение не догадался, что у нее было полторы тысячи обученных стрелков прямо там, в Сиддар-Сити. Даже не считая шести тысяч пятисот винтовок, спрятанных на борту ее кораблей в бухте Норт-Бедар. Она более чем удвоила общее количество доступного Стонару современного огнестрельного оружия.
— Не говоря уже о спасении августейшего зада лорда-протектора в самый первый день, — согласился Мерлин. — Без нее они, вероятно, захватили бы столицу, ты же знаешь.
— И уничтожили бы всех чарисийцев и реформистов, до которых смогли добраться, — безрадостно вставила Шарлиэн, ее глаза затуманились. — Даже с ее мерами подготовки это было достаточно плохо, и меня тошнит каждый раз, когда я думаю о том, что произошло во многих других местах.
— Я знаю, — тихо сказал Мерлин.
Чарисийский квартал Сиддар-Сити был самым большим, богатым и густонаселенным во всей республике, но почти все прибрежные города Сиддармарка могли похвастаться своими собственными такими кварталами. Если уж на то пошло, даже более крупные внутренние города были домом для эмигрантов-чарисийцев, которые женились на сиддармаркских женщинах, или для чарисиек, вышедших замуж за сиддармаркцев, или просто обосновавшихся в республике из-за финансовых возможностей.
За пределами столицы большинство этих чарисийских общин были фактически уничтожены. Даже в Сиддар-Сити, несмотря на приготовления Эйвы Парсан и решение лорда-протектора Стонара направить более половины своих собственных сил на защиту его жителей-чарисийцев, было убито более двух тысяч человек. Изнасилования и пытки были безудержными, поскольку мятежники утоляли свою ненависть в крови своих жертв. Они также не ограничивали свою деятельность чарисийцами. Реформистские церкви были сожжены по всей республике. Священники-реформисты были убиты — в некоторых случаях сожжены заживо в своих собственных церквях, — а прихожане-реформисты были убиты или вынуждены бежать из городов, в которых их семьи жили веками.
Хуже всего было в западных провинциях республики, отчасти из-за глубокого, часто горького недовольства этих провинций большим богатством восточных провинций, но также и потому, что Клинтан и Рейно уделяли наибольшее внимание тому, чтобы убедиться, что они добьются успеха в провинциях, ближайших к землям Храма. Однако было несколько заметных исключений. В Гласьер-Харт и Клифф-Пике ополчение обратилось против повстанцев и подстрекателей толпы в своих рядах и подавило восстание в течение нескольких дней. То же самое произошло в провинции Айсуинд, хотя там ситуация выглядела гораздо печальнее. Теперь, когда зима заканчивалась, никто не перебрасывал войска, но провинции Тарика, Нью-Нортленд и Уэстмарч были прочно в руках сторонников Храма, которые осудили избранное правительство республики как "лакея, орудие и приспешника проклятых и отлученных еретиков-чарисийцев". Между тем эти провинции образовали клинок, вонзающийся в сердце республики, и Айсуинд был полностью изолирован от остальной части страны.
