— Тогда иди, — Бирк криво улыбнулся через мундштук своей трубки. — И не дай себя подстрелить! Если они не позволяют мне гулять там с мальчиками, тогда я тоже не разрешаю тебе погибнуть. Понимаешь меня?
— Не совсем уверен, что такое "гулять", — ответил Макхом, задумчиво почесывая бороду. — Звучит так, как будто ты не должен этого делать, если не женат на девушке.
— Это именно то, что есть, — сказал ему Бирк со смешком и легонько ударил его по плечу. — Но я серьезно, Валис. Я бы очень хотел вернуть всех вас, но мы оба знаем, что этого не произойдет. Постарайся не быть одним из тех, кто не вернется.
— Если смогу, — сказал ему Макхом гораздо тише. — Возможно, артиллеристы и аэронавты позаботились о том, чтобы на этот раз нас осталось больше.
— Мы всегда можем надеяться. А теперь иди. И поскольку архиепископ Жэйсин не может быть здесь, чтобы сказать это сам, я скажу это за него. Да пребудет со всеми вами Господь.
* * *
— Хорошо, — прорычал майор Сигфрид Макуирт, повышая голос, чтобы его услышали командиры его взводов из-за отдаленной артиллерии и более близкого грохота минометов. Они пускали дым, чтобы прикрыть саперов, отыскивавших "подставки для ног" на фронте бригады Гласьер-Харт; теперь они пускали больше дыма, чтобы прикрыть саму бригаду.
— Вы все знаете, что мы должны делать, — продолжил Макуирт. — Иди туда, сделай это и надери задницу. Просто будьте чертовски уверены, что вы остаетесь на расчищенных полосах, пока не подойдете к завалам, хорошо?
В ответ раздался хор одобрительных возгласов, и он резко кивнул и указал вперед. Они побежали к своим взводам, и Макуирт повернулся к полковнику Макхому.
— Тут было не так уж много из того, что бригадный генерал называет "подробным инструктажем", Сигфрид, — заметил полковник, когда они вдвоем немного более степенно последовали за лейтенантами.
— Слышал пару ваших "брифингов" за эти годы, — ответил Макуирт. — По крайней мере, я использовал больше трех слов и ворчаний.
— Просто не хотел ослеплять их своим красноречием.
— Ха! Меня не проведешь. Этому ты научился у генерала, не так ли?
— На самом деле, за эти годы я многому научился у генерала, — сказал Макхом гораздо серьезнее. — Думаю, все мы так и сделали. Постарайся иметь это в виду, хорошо?
— Правильно.
Они достигли линии старта, и Макуирт крепко пожал ему руку, махнул своей командной группе, и его бойцы двинулись вперед. Макхом проводил его взглядом, затем достал карманные часы и проверил время. — Еще десять минут, прежде чем шквал стихнет, — подумал он. — Он и его собственная командная группа должны были идти непосредственно за 1-й ротой, и он кивнул молодому лейтенанту Жейкабсину, чей 6-й взвод получил незавидную задачу прикрывать тыл... и следить за задницей полковника.
— Лейнил, — поприветствовал он лейтенанта. — Вы, мальчики, готовы?
— Да, сэр! — яростно ответил Лейнил Жейкабсин.
— Ну, просто помни, идея в том, что умереть должен другой парень, — сухо сказал Макхом.
Воспоминание о молодом Валисе Макхоме с тропы Грин-Коув промелькнуло у него, когда он произнес это, но он заставил себя отодвинуть это воспоминание в сторону. Архиепископ Жэйсин был прав. Марлин хотела бы, чтобы он жил, и, несмотря на боль, которая все еще иногда угрожала затянуть его в пучину, он намеревался сделать то, чего хотела бы она. И он также намеревался сохранить жизнь как можно большему числу этих молодых людей из Гласьер-Харт для их жен и семей.
Возможно, это могло бы компенсировать — немного — некоторые другие вещи, которые он сделал за последние пару лет.
— Да, сэр, — сказал Жейкабсин чуть более сдержанным тоном.
— Хороший парень! — Макхом похлопал его по плечу, затем мотнул головой, приказывая своим гонцам следовать за ним.
* * *
Хирбирт Адимсин присел на корточки у верхней ступеньки лестницы в бункер, из его глаз текли слезы, когда он вглядывался в едкий дым. Он послал гонца к полковнику Флимингу во время первого затишья в обстреле еретиков... как раз вовремя, чтобы он возобновился, точно так, как описывалось в доларских отчетах, которыми поделился с ними капитан Линкин. Адимсин знал, что он еще долго не будет прощать себя за то, что не подождал еще немного, прежде чем отправить рядового Шэндаски. Он должен был помнить об этих отчетах. Он помнил о них; у него просто не было времени ждать. Полковник Флиминг должен был знать, что случилось со 2-й ротой — и насколько сильно она нуждалась в подкреплении, — и он должен был узнать это как можно скорее.
Мне все равно следовало подождать, — мрачно подумал он. — Тогда я тоже это знал.
Упрямый голос, очень похожий на голос капитана Линкина, сказал ему, что он ошибался. Сказал ему, что военный командир должен смириться с тем, что люди будут умирать, выполняя его приказы. Должен был отправить их, зная, что они умрут, если этого потребует миссия. Но Хирбирт Адимсин был еще очень молодым человеком, и ему было не все равно, и он обнаружил, что у него нет ни твердости, ни решимости, необходимых, чтобы принять эту холодную, горькую правду.
— Новые неприятности, сэр, — произнес чей-то голос, и Адимсин повернул голову, когда Оуин Линирд вновь появился из зловонного океана дыма, плывущего над разбитой позицией его роты.
Пятнадцать минут назад Адимсин отправил сержанта осмотреть то, что осталось от этой позиции, и он почувствовал огромное облегчение оттого, что тот вернулся целым и невредимым. Но потом...
— Только что прибыл посыльный из третьей роты, — продолжил Линирд. — Капитан Ричардо тоже мертв. Как и лейтенант Трейвир и лейтенант Чарлз.
— Что? — Адимсин в ужасе уставился на него. — Все трое?!
— Да, сэр, — мрачно подтвердил Линирд. — Они вышли из своих бункеров, вместе обходили позицию — на самом деле, думаю, ползли по ней, — когда орудия еретиков снова открыли огонь. Один снаряд убил всех троих. А лейтенант Жэксин уже был ранен. Это оставляет лейтенанта Патирфилда командиром роты. — Сержант выдавил невеселую улыбку. — Полагаю, послал гонца сообщить вам, кто держит ваш правый фланг, сэр.
Лэнгхорн, — тупо подумал Адимсин. — Две роты, которыми командуют их самые младшие лейтенанты? Если второй и третьей так плохо, то что, черт возьми, случилось с остальным полком?!
— Понятно, — сказал он вслух и мотнул головой в сторону боевых окопов. — Насколько плохо? — спросил он.
— Чертовски плохо, сэр, — откровенно ответил Линирд. — Не смог пройти весь путь вперед, но из того, что я мог видеть на втором завале, от первого не могло остаться чертовски много. Ублюдки клали снаряды именно туда, куда хотели, и они вырывали дерьмо из заграждений и траншей. Вторая линия достаточно близка, чтобы мы, вероятно, могли справиться с ней целыми и невредимыми; первая линия должна быть почти полностью уничтожена, и они сбрасывают снаряды передвижных угловых пушек по всему гребню холма. К дыму тоже примешалась куча осколков и взрывчатки. Мы, вероятно, потеряли бы треть парней, которые у нас остались, только добравшись до первой линии. Единственная хорошая новость заключается в том, что мы вывели оттуда почти всех до того, как начался действительно сильный обстрел.
Адимсин кивнул. Новая тактика графа Рейнбоу-Уотерса специально предусматривала отступление от открытой линии траншей во время артиллерийского обстрела, а затем повторное занятие ее после прекращения обстрела, и, несмотря на то, что 2-я рота подверглась обстрелу, он знал, что ее потери были бы намного хуже, если бы люди были на открытом месте во время ураганного обстрела. Вопрос заключался в том, применять ли ему остальную часть новой тактики или нет. Отойти ли ему назад, чтобы занять передовые линии траншей, или уступить их и сосредоточиться на последней линии, здесь, у бункеров.
Он прислушивался к снарядам еретиков, продолжавшим падать не на позиции 2-й роты, а позади нее, создавая стену огня и стали, чтобы помешать резерву дивизии прийти к нему на помощь, и его рот был мрачной, жесткой линией.
Оуин прав, — холодно сказал он себе, — первая линия почти исчезла. О, я, вероятно, мог бы вовлечь в это мальчиков — и отступить, с любым из них, кто выживет, — не потеряв столько людей из-за передвижных угловых пушек, как он предлагает. Вот для чего нужны коммуникационные траншеи, и не могли же они все быть уничтожены! Но мы должны были удерживать позиции только до тех пор, пока не подойдет резерв, а этого не произойдет, когда эти проклятые снаряды вырывают ад из боковых дорог позади нас. Кроме того, у меня осталось недостаточно людей, чтобы управлять ими, даже если они все еще там! Так что остаются только линии на этой стороне долины, и у меня тоже не осталось достаточно людей, чтобы справиться с ними обеими.
Передняя линия имела меньшую защиту над головой еще до того, как еретики вышибли из нас все дерьмо, но у нее также лучшее поле огня до восточного гребня. Видимость паршивая из-за всего этого дыма, но еретикам приходится ослаблять обстрел, даже с их передвижных орудий, если они посылают свою собственную пехоту. Так что у нас все еще может быть шанс увидеть их силуэты, когда они перевалят через гребень.
Все это было правдой, но глубоко внутри он знал настоящую причину, по которой он не собирался возглавлять эту передовую линию.
Если я продвину их так далеко вперед, и эти ублюдки снова начнут обстреливать нас, я потеряю половину оставшихся у меня парней, прежде чем они вернутся в свои бункеры.
Он не мог этого сделать. Он просто... не мог.
— Отзови их, Оуин, — сказал он. — У нас недостаточно людей для первоначального плана обороны, а полковник Флиминг и епископ воинствующий Стивин не пришлют нам никакого подкрепления из-за этого. — Он ткнул большим пальцем через плечо в завесу смерти, грохочущую между его людьми и остальной частью отряда Холи-Лэнгхорн. — Мы займем позицию здесь, на линии бункеров. И убедитесь, что у нас впереди много ручных бомб. Во всем этом дыму у них, вероятно, будет такая же дальность стрельбы, как и у наших винтовок.
* * *
— Тсссс! Здесь прямо, сэр, и смотрите под ноги! — прошипел капрал Тиминс.
Лейтенант Грейгор Охиджинс, командир 2-го взвода 1-й роты 1-го добровольческого полка Гласьер-Харт, застыл. Зэкери Тиминсу, помощнику командира 1-го отделения сержанта Брейсина Мактэйвиша, было далеко за сорок — с точки зрения Охиджинса, это было немногим лучше семидесятилетнего человека. Однако он также был проницательным, твердым, уравновешенным и невозмутимым, и он сам был бы офицером, если бы не был практически неграмотным. Если Тиминс хотел, чтобы он был осторожен со своими ногами, тогда он, черт возьми, действительно должен быть осторожен с ними!
— Хорошо, сэр! — Тиминс вынырнул из дыма со щербатой ухмылкой. — Наши маркеры стоят, сэр, и Брейсин передал, чтобы я сказал вам, как мы гордимся инженерами. Получили четкий путь, размеченный через первый пояс. Только это проход из "подставок для ног", вроде как сложенных по бокам, так что вам лучше оставаться посередине дорожки.
— Ценю это, Зэкери, — сказал Охиджинс. — Неизвестно, куда бы я поставил свои ноги, если бы шел, насвистывая и попивая пиво.
— Вот почему я здесь, сэр, чтобы уберечь вас от неприятностей, — ответил Тиминс с еще более широкой улыбкой, и Охиджинс покачал головой. Затем он оглянулся через плечо на Климинта Отула, сержанта своего взвода.
— Передай назад, Климинт, — сказал он гораздо серьезнее. — Отсюда гуськом, и мы остаемся прямо в середине полосы!
— Понял, — признал Отул с типичной неформальностью Гласьер-Харт, и Охиджинс снова двинулся вперед, следуя по пятам за Тиминсом.
Звуки "крамп, крамп, крамп" разрывающихся дымовых снарядов неуклонно откатывались с запада, становясь все громче по мере приближения. В дыму, падающем с этой стороны гребня, не было осколков или разрывных снарядов — или, черт возьми, их не должно было быть, — и саперы расчистили несколько полос через пояс "подставок для ног".
Он прошел мимо пары неподвижных тел в чарисийской униформе, и его рот сжался. Эти саперы заплатили высокую цену за выполнение своей задачи, но он знал, что эта цена была бесконечно мала по сравнению с тем, что было бы без массированной артиллерийской поддержки, которую они получили, и дым, вероятно, был даже более ценным, чем фугасы и осколки. Саперы обучались находить и обезвреживать "подставки для ног" в полной темноте — если уж на то пошло, добровольцы Гласьер-Харт тоже обучались этому, — но это всегда было сложно и слишком часто обходилось дорого. Вот почему минометные расчеты подразделений поддержки пехоты тащили с собой такое огромное количество дымовых шашек. С такими шашками и винтовками, прикрывающими поля "подставок для ног", саперы могли выполнять свою опасную работу при дневном свете.
Конечно, всегда есть второй пояс на другой стороне холма, — напомнил он себе, — но в этот самый момент саперы должны были работать над ним.
Он добрался до гребня и обнаружил сержанта Мактэйвиша, ожидающего вместе с остальными солдатами 1-го отделения, рассредоточенными по обе стороны, с поднятыми головами и оружием наготове.
— Рад видеть тебя, Брейсин, — сказал он.
— И я вас, сэр. Видите, Зэкери доставил вас сюда целым и невредимым.
— По крайней мере, пока. Какова ситуация внизу?
— Пока точно не знаю, сэр. Все еще жду...
— Канир! — внезапно рявкнул один из стрелков, и сержант замолчал.
— Стейнейр! — раздалось в ответ, и рядовой, бросивший вызов, расслабился — по крайней мере, немного, — когда ему ответили соответствующим паролем.
— Подходите, — позвал он, и из дыма материализовалась фигура.
Сержант саперов был очень осторожен в том, как он подходил к изготовившимся стрелкам Мактэйвиша, несмотря на приглашение. Затем он увидел Охиджинса, быстро подбежал к нему и отдал честь.
— Освободил для вас полосу движения в полосе препятствий, лейтенант, — сказал он.
— Хорошо! — Охиджинс кивнул и повернулся, когда прибыл взводный сержант Отул вместе со 2-м отделением сержанта Тимити Олири.
— Четвертое и пятое прямо за нами, сэр, — сказал Отул, предаваясь тому, что для него было оргией формальностей.
— Тогда, думаю, нам пора последовать сюда за сержантом, — Охиджинс указал на инженера-сапера, — и приступить к делу.
* * *
Лейтенант Адимсин и его оставшиеся люди заняли свои позиции, в то время как снаряды передвижных угловых орудий продолжали свистеть вокруг них. Защитные отсеки в передних стенках их траншей вкупе с тем, что осталось от мешков с песком над головой, обеспечивали разумное прикрытие от брызг шрапнели из мелких снарядов. Другое дело, если бы один из разрывных снарядов попал прямо в одну из траншей, но это было маловероятно, несмотря на то, что на них все еще обрушивался шквал огня.
По крайней мере, они больше не подвергались разрушительному огню тяжелых орудий еретиков. Адимсин был благодарен за это, но это было очень неоднозначное благословение. Единственная причина, по которой тяжелые орудия перестали бы их обстреливать, заключалась в том, что пехота еретиков двигалась в атаку.
