Всегда осторожный Андрей Николаевич тут же распорядился прозвонить все контакты. И верно, в двигателе №2 «хрущёвского» самолёта обнаружилась плохая пайка провода, по которому подавался сигнал на впрыск керосина в двигатель стартера при запуске.
Провод перепаяли, заодно пропаяли наиболее важные цепи и в остальных двигателях. Профилактика пошла на пользу электросистеме — двигатели завелись без нежелательных задержек.
У трапа самолёта Первый секретарь ЦК попрощался с провожавшими его членами Президиума.
— В путь, товарищи! До свиданья, — сказал Никита Сергеевич,
Отзвучали последние приветственные напутствия. Один за другим взревели двигатели, взметая облачка пыли, и «Ту-114», дрогнув, медленно вырулил на взлётную полосу аэропорта Внуково. Ровно в 7 часов самолет, оторвавшись от земли, взял курс на запад.
Делегация летела на первом опытном образце Ту-114 с бортовым номером Л-5611, использовавшемся во время государственных и эксплуатационных испытаний. Кроме двух Ту-104 — разведчиков погоды, его сопровождал резервный Ту-114, экипажем которого командовал лётчик-испытатель ОКБ Туполева Иван Моисеевич Сухомлин.
Кратчайший путь из Москвы в Вашингтон лежит отнюдь не на широте Москвы. Самолёты летели по т. н. «дуге большого круга», иногда отклоняясь от прямой линии.
Прошли Великие Луки, Ригу, Стокгольм, Берген. Теперь под крылом был океан. В 10:18 миновали эсминец «Смелый», ожидавший в 200 милях от Бергена, в 10:58 траулер «Добролюбов», в 11:18 траулер «Заволжск», в 12:35 эсминец «Стремительный». Сквозь иллюминатор в сильный бинокль было видно, как океанская волна кладёт суда с борта на борт.
Самолёты летели через Северную Атлантику, оставляя по левому борту Фарерские острова, над Исландией, там их пролёта ждали траулеры, названные фамилиями писателей: «Лев Толстой», «Белинский», «Новиков-Прибой». В 13:43 Ту-114 прошли над Гандером, откуда справа стал виден Американский континент. Вошли в воздушное пространство Канады, затем пролетели над Новой Англией, подходя к Вашингтону с северо-востока.
Полёт протекал несколько дольше расчётного времени — 12 часов 21 минуту. Мешал сильный встречный ветер, его скорость временами достигала двухсот километров в час.
Никита Сергеевич осмотрел просторные салоны самолета, тепло поздоровался с каждым из своих спутников по поездке в США, с каждым членом экипажа корабля.
— Хорошая, удобная и вместительная машина, — заметил Хрущёв. — В ней и поработать можно, и посидеть есть где, и, наверное, покушать можно будет неплохо. На многих машинах летал, а вот теперь довелось и на этой лететь…
В полёте Первый секретарь продолжал работать с документами, отвлекаясь только чтобы поесть, изредка взглянуть в иллюминатор, или перекинуться парой слов с членами делегации. Он также сделал памятную запись в бортовом журнале самолёта. (Этот журнал пролежал на борту самолёта Ту-114 в авиационном музее Монино до 2005 г)
Самолёты, выбранные для полёта в США, не были оснащены разрабатываемыми перспективными винтовентиляторами, и не только потому, что решили их не обнародовать раньше времени. Хрущёва весьма позабавил рассказ о том, что американцы не нашли подходящего по высоте трапа и были вынуждены надставить его дополнительной лесенкой.
Самолёты с винтовентиляторами имели меньшую высоту шасси, и такого впечатления, как высокая первоначальная версия, произвести не могли бы. Однако на обоих Ту-114 уже стояли новые системы реверса воздушных винтов, это позволяло, в том числе, улучшить манёвренность самолёта на земле.
Самолёт приземлился на авиабазе Эндрюс, расположенной в 24 километрах от Вашингтона.
«Огромный серебряно-белый турбовинтовой самолет Хрущёва прибыл на американскую посадочную площадку 15 сентября. Появилось облачко белого дыма, когда колеса обожгли взлетную дорожку, и визит, который никто не мог бы представить себе полгода назад, начался, — так описывал этот момент корреспондент газеты «Крисчен сайенс монитор» — Даже сам самолет был свидетельством мощи. Это самый крупный воздушный лайнер в мире, настолько широкий, что не может поместиться на обычной рулежной дорожке, настолько высокий, что требует специального алюминиевого трапа, настолько большой, что его нельзя развернуть на главной взлетной дорожке аэродрома Эндрюс...».
Однако корреспондент ошибся. Самолёт катился по полосе, плавно снижая скорость. Подъезжая к расстеленной для встречи красной ковровой дорожке, Алексей Петрович Якимов перевёл пропеллеры на реверс, и Ту-114 плавно затормозил прямо напротив выстроенного на поле почётного караула.
Выходная дверь была обращена в другую сторону, но тут Якимов отключил реверс пропеллеров левого крыла, чуть прибавил газу, попеременно поигрывая тормозами то левой, то правой стоек шасси, и подруливая носовой стойкой. Огромный советский самолёт эффектно развернулся на месте, мощным потоком воздуха сдув головные уборы с военных, выстроившихся для встречи и замер, повернувшись выходной дверью к собравшимся. Толпа встречающих на мгновение замерла от удивления, а затем разразилась аплодисментами и восторженными криками, отдавая должное искусству лётчика. Этот маневр в Москве репетировали специально. (АИ)
Дверь открыли, и Первый секретарь ЦК КПСС торжественно ступил на трап, с высоты двухэтажного дома приветствуя собравшихся.
У подножия специально переделанного для приёма «Ту-114» трапа, надставленного по высоте, Никиту Сергеевича Хрущёва встретил президент США Дуайт Эйзенхауэр. Под щелчки множества фотоаппаратов собравшихся репортёров они обменялись рукопожатием.
— Очень рад Вас приветствовать на американской земле! — произнёс Эйзенхауэр.
— И я рад Вас видеть, — ответил Первый секретарь.
Никита Сергеевич представил президенту свою супругу, дочь, и других членов советской делегации.
Встреча была организована по всем правилам дипломатического этикета. Почётным караулом из 400 военнослужащих армии, флота, военно-воздушных сил и морской пехоты США командовал генерал-лейтенант Кенуорти. Прозвучали государственные гимны Советского Союза и Соединённых Штатов, отгремел 21 залп артиллерийского салюта. Командующий караулом доложил Первому секретарю ЦК КПСС: «Сэр, почетный караул выстроен». Дуайт Эйзенхауэр и Никита Сергеевич Хрущёв обошли ряды караула и шеренгу знаменосцев с флагами всех пятидесяти штатов США.
Первый секретарь ЦК и Президент США поднялись на трибуну. Прозвучал ещё один приветственный салют высокому гостю. От имени правительства и народа Америки президент Эйзенхауэр тепло приветствовал Никиту Сергеевича Хрущёва, его семью и сопровождающих лиц, выразив надежду, что их пребывание среди американцев будет интересным и полезным.
Затем он уступил место у микрофона советскому лидеру для ответного слова. Шагнув к микрофону, Хрущёв непринужденным движением повесил шляпу на столбик трибуны. По лицам собравшихся было заметно, что этот простой жест понравился американцам.
— Мы приехали к вам с открытой душой и добрыми намерениями, — обратился к собравшимся Никита Сергеевич. — Советский народ хочет жить в мире и дружбе с американским народом. Нет никаких препятствий к тому, чтобы отношения между нашими странами строились как отношения добрых соседей.
(Здесь и далее хронология визита, цифры, факты и слова Н.С. Хрущёва, кроме отдельно оговорённых случаев, подлинные, цитируются по книге под ред. А.И. Аджубея «Лицом к лицу с Америкой»)
Президент Эйзенхауэр сел в машину между Никитой Сергеевичем и Ниной Петровной. Широкая автомобильная трасса вела через штат Мэриленд. Оглушительно выли сирены. Открытую головную машину сопровождал многочисленный эскорт полицейских на мотоциклах. По маршруту следования с базы Эндрюс в Вашингтон заняли позиции более тысячи полицейских в форме, двести полицейских в штатском, отряд агентов тайной полиции и службы безопасности госдепартамента. В одном только Вашингтоне было сосредоточено 15 тысяч человек «войск, полиции, детективов, национальной гвардии, агентов безопасности».
— В Соединенных Штатах я в первый день наблюдал такую картину, — вспоминал впоследствии Никита Сергеевич. — Едем мы с Президентом; огромное количество людей стоит, кое-кто руку поднимает, машет, но я вижу — быстро отдергивает руку, словно прикоснется к электрическому току.
— Вначале мне было трудно понять, в чем дело. Тогда я решил внимательнее всмотреться в лица людей, стоящих по обе стороны пути нашего следования. Я стал делать знак привета легким кивком головы, и многие начали отвечать мне тем же.
Как выяснилось позже, по маршруту, прямо перед правительственным кортежем, проехала специальная автомашина. Газета «Нью-Йорк геральд трибюн» от 16 сентября засвидетельствовала, что эта «автомашина проехала вдоль маршрута с плакатом, на котором было написано: «Никаких приветствий, никаких аплодисментов — будьте вежливы и молчаливы». Так встречала советского лидера враждебная часть американского истэблишмента.
Миновав Белый дом, головная машина подрулила к светлому зданию в три этажа, с мансардой.
— Блэйр-хауз. Здесь будет жить господин Хрущёв, — пояснил водитель президентского лимузина.
Президент Д. Эйзенхауэр и Н. С. Хрущев поднялись по ступенькам Блэйр-хауза — гостевой резиденции американской администрации — и несколько минут стояли у входа в дом, пока их снимали фоторепортеры и кинооператоры. Радиокомментаторы с портативными передатчиками УКВ вели прямой репортаж.
После краткого отдыха в Блэйр-хауз заехал представитель США при ООН Генри Кэбот Лодж, которому было поручено сопровождать Н. С. Хрущева в его поездке по Соединённым Штатам. Лодж обстоятельно готовился к этому путешествию, изучал все выступления и высказывания Н. С. Хрущева. Он сопровождал Никиту Сергеевича на первую беседу с президентом Эйзенхауэром.
В сквере перед Белым домом появления советского лидера ожидали тысячи людей., Когда машина советского гостя подъезжала к правому, западному крылу Белого дома, они приветствовали его громкими аплодисментами. У дверей Хрущёва встретил адъютант президента, проводивший его через приемную в Овальный кабинет. Президент Эйзенхауэр встретил Никиту Сергеевича у дверей своего кабинета, заботливо предложил ему кресло.
— При нашей прошлой встрече, господин президент, — сказал Первый секретарь, — я подарил вам копию вымпела с гербом Советского Союза, который наша ракета доставила в прошлом году на Луну. Приезжать без подарка у нас не принято. В этот раз я привёз вам то, чего до недавних пор ещё не видел ни один человек — фотографии обратной стороны Луны, снятые нашей автоматической межпланетной станцией «Луна-3». (АИ)
Никита Сергеевич достал из своей папки стопочку из нескольких фотографий большого формата и передал их президенту. Это был момент величайшего триумфа советской науки, запечатлённый для протокола сразу несколькими фотографами. Два года стараний специалистов из НИИ-380 не прошли даром. Фотографии получились на удивление чёткие, да ещё и цветные (АИ).
— Надо было видеть в этот момент выражение лица президента, — рассказал потом академикам Королёву и Келдышу Первый секретарь ЦК.
И было от чего. За несколько часов до этой торжественной церемонии с ракетной базы на мысе Канаверал президенту сообщили о событии, которое позже мировая печать называла «черным днём для американских ученых». Ракета «Юпитер», что должна была вывести на орбиту очередной американский спутник, не взлетела из-за отказа двигателя первой ступени. Отчаянные попытки NASA спасти национальный престиж запуском ракеты «Авангард» через три часа вслед за «Юпитером» также не увенчались успехом. В «Авангарде» не сработало зажигание. (Реальная история, не АИ)
Президент долго рассматривал снимки.
— Полагаю, доктору Дрейдену будет весьма интересно на них взглянуть, — заметил он. — Надеюсь, при нашей следующей встрече я тоже смогу показать вам что-нибудь интересное из космоса.
Снимки Луны были переданы для публикации во все мировые газеты и журналы, но на Западе первым их увидел президент Эйзенхауэр.
Полёт лунника и полёт «Ту-114», облёт советской ракетой Луны и приезд в США Н. С. Хрущёва в зарубежной прессе стали связывать воедино.
Один из иностранных корреспондентов сказал советским коллегам фразу, которую он затем опубликовал в своей газете: «Ваш Хрущёв прилетает в Америку так, как никто и никогда не прилетал, — по орбите Лунника».
Другая газета писала, что Хрущёв прибывает в США «захватив с собой в чемодане Луну». Попадались ещё более сильные метафоры, вроде того, что Н. С. Хрущёв вступает на американскую землю не только как «глава Советского правительства, но и как председатель правительства Луны».
Ожидалось, что первая беседа Дуайта Эйзенхауэра с Н. С. Хрущёвым будет длиться не более получаса. Но репортёрам пришлось ждать целых два часа.
Атмосфера беседы была дружественной и откровенной. Эйзенхауэр и Хрущёв обсуждали вопросы взаимоотношений между СССР и США, обменялись мнениями по целому ряду международных проблем, договорились относительно общей линии своих дальнейших бесед после возвращения Первого секретаря ЦК из поездки по стране.
Обмениваясь мнениями, лидеры двух стран с первых минут почувствовали ту же атмосферу взаимной приязни и доверия, что впервые сложилась между ними в 1955 году в Женеве. Казалось, «дух Женевы» возродился сейчас в Овальном кабинете Белого Дома.
— Я понимаю, — сказал Никита Сергеевич, — что вы, как президент, не имеете возможности единолично определять государственную политику. Вас ведут интересы государства, а они складываются из интересов корпораций, влиятельных групп, деятельности разных лоббистов. Поэтому я не рассчитываю на какой-либо значительный успех. (Дальнейший разговор — АИ)
Эйзенхауэр степенно наклонил голову:
— Да, определённые ограничения и рамки существуют. Я не могу единолично принимать судьбоносные решения и разворачивать на 180 градусов всю машину государственной политики. Однако, в Женеве и на Санторини нам с вами удавалось договориться и достичь важных политических результатов. Один только договор по «Открытому небу» фактически снял большую часть напряжённости в Европе. Если бы мы с вами ещё договорились по германскому вопросу...
— По германскому вопросу должны договариваться не мы с вами, а Аденауэр с Ульбрихтом и Гротеволем, — ответил Хрущёв. — Советский Союз уважает суверенитет Германской Демократической Республики. Только сами восточные немцы могут решить вопрос об объединении немецких государств и об условиях этого объединения. В то же время вы знаете, что и Англия, и Франция не в восторге от перспективы соседства с объединённой Германией, и мы, как страна, пострадавшая от нацизма, в данном вопросе с ними вполне солидарны.
