— Это твой муж?
Эли кивнула, не решаясь задать ответный вопрос. Та улыбнулась и представилась:
— Я Айсиль, младшая жена Итаро, а это Осари и Жализ, старшие жены. А тебя как зовут? Ты старшая или младшая жена?
— Я Эли, а жена у нас может быть только одна, — подбирая слова из своего невеликого словаря ханисского, ответила та.
— Всего одна? — старшая, Жализ, насмешливо хмыкнула, — глупый обычай, сильному мужчине одной женщины не хватает! А это правда, что твой муж...
Для того, чтобы перевести следующие слова, знаний Эли оказалось явно недостаточно. Она беспомощно развела руками, показывая непонимание. Женщины переглянулись, и Осари пояснила:
— Говорящий с Ветром — это тот, кто умеет делать необычное. С огнем, водой, ветром...
— А, понятно. Да, он такой.
В этот момент полог шатра откинулся и внутрь проскользнула девушка, при одном взгляде на которую Эли стало не по себе. Вошедшая была настоящей красавицей: тонкие черты лица, огромные черные глаза, толстые косы до колен, соблазнительная фигура... Но не внешность девушки заставила сердце Эли пропустить удар, а то, как на мгновение переменилось лицо увидевшего её Рена. Отведя глаза, Эли постаралась совладать с собой, сдерживая неожиданную и оказавшуюся очень болезненной ревность. Рядом с этой яркой красавицей она показалась себе бледной и неприметной...
Рен с трудом смог совладать с собой — вошедшая оказалась так похожа на ту, другую, что ему на мгновение почудилось, будто он снова тот влюбленный мальчишка. Впрочем, наваждение развеялось сразу же, оставив горький привкус дурных воспоминаний. Девушка бросила на него явно заинтересованный взгляд и склонила голову, затем выпрямилась, рассматривая гостя из-под полуопущенных ресниц.
— Может, вина? — спросил Итаро и, получив кивок Рена, приказал девушке, — Фариса, подай нашему гостю вина.
Та отошла, невольно притягивая взгляд грациозностью движений, налила в чашу вина из бурдюка и с поклоном протянула её Рену. Итаро благосклонно кивнул, отпуская девушку, и пояснил:
— Дочь. Правда, хороша?
— Очень красивая, — честно признал Рен, — достопочтенный Итаро, могу ли я узнать, чем могу отплатить вам за гостеприимство?
— Ай, — покачал головой тот, — спешить нехорошо. Вы, люди с заката, все спешите куда-то, торопитесь и в мыслях, и в словах, и в делах! Отдохни, выпей вина, поешь, а потом и поговорить можно...
Трапеза затянулась, и с каждой минутой Рен все больше ощущал себя в ловушке. С трудом придерживаясь витиеватой манеры общения, он сосредоточенно размышлял, пытаясь понять, зачем здесь мог понадобиться маг. Тем более, что он не целитель, а кочевникам вряд ли нужна помощь стихийника — разве что в бою, и то сомнительно... Был бы он здесь один, постепенно бы разобрался, но Эли... К тому же их так искусно разделили! Да, это могло оказаться простым следованием традициям, но подозрительность не давала ему поверить в это. И ведь не потребуешь, чтобы её посадили рядом — воевать с Итаро ему точно не с руки...
Эли взяла чашку с отваром — удивительно, она никогда не думала, что у кочевников может быть такая красивая посуда — и чуть пригубила напиток. Голова болела все сильнее, и испытываемая ею злость на Фарису, чуть ли не прижимающуюся к Рену, плохо помогала ей держать себя в руках. И отец той все это видит и едва ли не поощряет столь непристойное поведение дочери! А Рен... Она до боли закусила щеку изнутри — Рен нет-нет да и остановит взгляд на этой... змее! Эли глотнула ещё отвара, в красках представляя, как бы она схватила эту девку за косы и отшвырнула прочь... и мгновенно очнулась. Что с ней происходит? Она, потомок древнего и славного рода, дочь графа и одаренная, едва ли не предвкушает — страшно сказать — драку с какой-то кочевницей? С той, кого её матушка и в служанки бы не взяла? Какой неслыханный позор!
Сделав вид, что отпила из чашки, она принялась разбираться в том, что с ней творится. Ревность? Что скрывать, она действительно ревновала Рена, хоть и не имела, строго говоря, на это никаких прав. Вот только стремление разобраться с "разлучницей" методом, более подобающим какой-то не слишком умной простолюдинке, естественным явно не назовешь! А значит — Эли усилием воли усмирила вспыхнувший в душе гнев — это чье-то влияние. И если учесть защиту слышащих мир от ментальной магии и то, что ментальная магия — одна из самых редких, вывод становится очевиден — какое-то зелье. И неважно, что в Школе об этом не говорилось ни слова: знание о таких вещах могло бы оказаться слишком опасным... для учителей, ведь его так легко обратить против них же! Да и вообще, слишком мало как-то внимания уделялось таким вещам, как использование зелий! Сделав себе мысленно памятку, что об этом стоит поразмыслить на досуге, девушка "благодарно" улыбнулась подлившей ей ещё отвару Айсиль. "Проклятье, как же жаль, что я ничего не знаю о том, что находится в этом отваре! — зло подумала она, — и как мне ухитряются подливать это... невесть что? Наливают-то всем из одного кувшина! Или... ох, а ведь это может быть просто реакция на какие-то местные травы, или же яд в самой чашке, или остальные заранее выпили противоядие, или... а вот это самое страшное — зелье, каким бы оно ни было, лишь "вытаскивает наружу" то, что сидит в глубине сознания..."
Эли настороженно покосилась на внимательно наблюдавших за ней женщин. Отказаться от угощения? Немыслимо: если в прочитанных ею книгах есть хоть капля истины, это считается оскорблением хозяев, после которого её никто не сможет защитить. А с учетом того, что ответственность за её поступки ляжет на Рена как на её мужа, результат может быть непредсказуем. Например, от него могут потребовать платы за оскорбление, и кто знает, какой она будет? И даже сделать вид, что она пьет, не получится, уж слишком за ней внимательно и откровенно недобро — сейчас Эли понимала это кристально ясно — наблюдают. Хотя... если она смогла совладать с собой, то, может, справится и дальше? Понять бы, как ей себя вести? А что, если...
Отпив из чашки, Эли зло зыркнула на Фарису, краем глаза поймав еле заметное довольство на лице Осари. Так, похоже, она была права, от нее ждут ревности и скандала? Ну что ж, пусть ждут — девушка проверила свою Силу и снова опустила глаза долу — главное, что никто не подозревает в ней мага, а значит, главное оружие при ней.
И всё же, эта Фариса... Она была чем-то похожа на Ирану — тоже темноглазая брюнетка, но было в ней и то, чего так не хватало бывшей соученице, какая-то почти нечеловеческая грация и очарование. Ирана при всей её красоте никогда не оказывала такого влияния на мужчин, разве только в первое время — потом проявлялось высокомерие и самолюбование. К тому же Рен изначально знал об Иране многое, а эта расточающая ему улыбки девица — тёмная лошадка. И его все-таки что-то в Фарисе сильно заинтересовало, вон как поглядывает! Или же это только похоть? В конце концов, прошло почти два месяца с тех пор, как произошло покушение на короля Нарвена, а Рен мужчина в полном расцвете сил, отнюдь не чурающийся женского общества! А сама она в этом смысле для него лишь помеха... Нет, это явно не только влечение, там есть что-то ещё — решила Эли и потерла пальцами висок, пытаясь справиться с приступом головной боли и слабостью.
Рен почувствовал, как на руке похолодел браслет, и с тревогой покосился на жену. С той явно что-то происходило, уж слишком бледной она была. А тут ещё эта Фариса... Мелькнувшую было спервоначалу шальную мысль побудить Эли ревновать он отбросил сразу же, и сам удивился, как она вообще могла ему в голову прийти: одно дело — светский прием, где урожденная леди эн Таронн чувствовала бы себя как дома и где это было бы всего лишь частью игры, и совсем другое — шатёр кочевников, где они скорее пленники. "Надо было все-таки постараться убраться подальше, — мрачно подумал он, — может, и получилось бы! Хотя вряд ли, могли и нагнать: раз убегают — добыча..."
Фариса подлила вина, словно невзначай задев его грудью, и Рен с трудом удержал невозмутимое выражение лица, почувствовав реакцию своего тела на это прикосновение. Да что с ним творится такое? Он же не пятнадцатилетний мальчишка, чтобы так реагировать на абсолютно чужую и совершенно ненужную ему девицу, более того — девицу опасную! Особенно теперь, когда у него есть Эли!
Его мысли прервал откинувшийся полог шатра, точнее, те, кто вошел внутрь. В двоих гостях все выдавало силу и власть: уверенный разворот плеч, походка, выражение лиц. Старший из них, с изборожденным морщинами смуглым лицом, с крючковатым носом и белоснежными волосами, заплетенными в косу, оглядел шатёр хищным взглядом. Его спутник казался куда моложе — Рен счел его своим ровесником — и был похож скорее на аристократа, чем на кочевника: то ли манерой держаться, то ли нарядом, схожим с принятыми в Вертане дорожные костюмы. Да и внешностью он не особо походил на местных: выгоревшие на солнце русые волосы и карие глаза показались бы вполне обычными в Вертане или Торлане, да и в любом другом из королевств запада.
При появлении гостей Итаро степенно поднялся, слегка склонив голову, домочадцы последовали его примеру, разве что поднялись они быстрее, а поклоны были глубже. Рен тоже встал, как и отступившая за спины жен Итаро Эли.
— Прямой дороги и обильных стад тебе, Итаро, — произнес седой и перевел глаза на Рена, — и тебе, гость. Я Тирум, глава этого Рода, а это Васир, он моя левая рука, как Итаро — правая.
— Прямой дороги и обильных стад тебе и твоему Роду, достопочтенный Тирум, — в тон ему ответил Рен, — и тебе, почтенный Васир.
Вождь кивнул, опускаясь на освобожденное ему хозяином место во главе стола, и небрежно бросил:
— Пусть лишние оставят нас.
Итаро сделал жест, который нельзя было истолковать иначе как "убирайтесь". Эли не успела даже опомниться, как женщины схватили её за руки и буквально утащили за плотные занавеси. Она только и смогла, что бросить отчаянный взгляд в сторону застывшего на месте Рена...
Сделав несколько шагов, девушка вырвала свою ладонь из цепких пальцев Жализ, взглянула на нее, не тая своего гнева, и прошипела:
— Что вы делаете?
Та непонимающе взглянула на Эли и что-то ответила, поморщилась, видя непонимание на лице гостьи, и повторила на ломаном вертанском:
— Вождь приказал оставить его, и наш муж и господин сделал то же самое. Разве там, откуда вы, не знают, что такое честь и долг?
— Знают, но...
— Долг жены — слушать мужа, долг воина — подчиняться приказам вождя, — сурово сдвинув брови, ответила Жализ, — и женщинам не место в шатре Совета. Айсиль, — она перешла на родной язык и — судя по тону и покорно склоненной голове младшей жены — начала отдавать приказы. Говорила она быстро, так что Эли понимала разве что отдельные слова из выпаленной женой вождя тирады. Закончив, она с каким-то пренебрежением и одновременно торжеством окинула взглядом Эли и вышла в сопровождении Осари. Айсиль вздохнула и предложила, указав на толстую циновку, рядом с которой стояла Эли:
— Садись, здесь и спать будешь.
— Но мой муж...
Айсиль задумчиво хмыкнула и пояснила:
— Твой муж вряд ли захочет тебя этой ночью.
Эли гневно вскинула голову и что-то прошипела, шагнув в ту сторону, откуда они пришли, но Айсиль схватила её за руку:
— Нельзя, — она оглянулась по сторонам и зашептала, перейдя на вертанский — акцент её был так силен, что Эли с трудом разбирала слова, — если выйдешь отсюда, оскорбишь гостеприимство Рода, и станешь, — она запнулась, подбирая слово, — доступной для любого.
Эли растерянно посмотрела на нее и опустилась на циновку — ноги внезапно подогнулись. Айсиль опустилась рядом и зашептала, поминутно оглядываясь по сторонам и мешая вертанские слова с ханисскими:
— Я не знаю, что задумали Жализ и Осари, но оскорбление Рода стирается кровью или рабством, и она специально ведет себя так, чтобы заставить тебя поступать опрометчиво. Может, они хотят заставить твоего мужа сделать что-то?
— Но что им может быть от него нужно? — шепотом возопила Эли, — и зачем Фариса вьется вокруг него?
Айсиль внезапно горько усмехнулась:
— Когда-то меня также заставили виться вокруг Итаро. Впрочем, мне повезло, мой муж богат и добр ко мне... хотя я совсем не хотела замуж, да ещё и в младшие жены... Мне тогда тоже, как Фарисе, и пятнадцати не было...
Эли придушенно ахнула, чувствуя, как гнев разгорается в ней степным пожаром:
— Пятнадцать?! Да это же... И у нас не может быть больше одной жены, так что Рен мой, и только мой!!! И вообще мы спешим, и завтра утром уедем!
Айсиль с интересом посмотрела на Эли:
— Странная ты... А уехать... Ну если он захочет — уедете...
— Я ничего не понимаю! — Эли сжала кулаки, сдерживая рвущуюся наружу Силу, — я...
— Можешь вызвать её на поединок, — предложила Айсиль, — я про Фарису. Правда, если она победит, ты больше не будешь считаться женой своего мужа...
— Вот, значит, как, — голосом Эли, когда она наконец заговорила, можно было заморозить реку, — теперь я поняла. Скажи, Айсиль, а кто такой Васир?
— Он говорит с духами предков, а ещё умеет лечить и проклятия накладывать, — пояснила та, пожимая плечами, — и тучи нагонять, когда засуха. Правда, с тучами тяжело дается, он только два раза это делал, так чуть было не помер.
— А у него случайно незамужней дочери нет? — мрачно уточнила Эли.
— Есть, она чуть постарше Фарисы, а что?
— Нет, ничего. Спасибо тебе, я и правда попробую поспать...
Рен проводил уходящую Эли мрачным взглядом — больше всего ему хотелось схватить её в охапку и убраться подальше отсюда. Сейчас за столом остались только он сам да трое кочевников, прислуживавшая им Фариса наполнила кубки вином и отошла в сторону, ожидая новых приказов. Тирум, молча разглядывающий Рена, кивнул Васиру. Тот слегка склонил голову и заговорил на чистейшем вертанском, обращаясь к Рену:
— Как уже и говорил наш почтенный Глава, мое имя Васир. Этот артефакт, — он показал ему серебряную пластинку шириной в ладонь, — свидетельствует о том, что вы являетесь весьма сильным стихийником, причем полностью владеющим своей Силой. Три стихии, так ведь?
Рен молча кивнул.
— Отлично... Земли нет, так? А основная стихия — Огонь, — Васир вздохнул, — боевой маг, трехстихийник, полностью владеющий Даром... Это совершенно точно говорит об одном — вы не тот, за кого себя выдаете, маг такой силы не может быть простолюдином или бастардом. А это рождает интересные вопросы... Не стоит!
Рен скрипнул зубами: нити Силы, к которой он инстинктивно потянулся, ускользнули от него, точно стая рыбешек. Это не было похоже на действие керлита, но заставило его почувствовать себя в западне: Сила была рядом, только руку протяни, и одновременно — немыслимо далека. Васир покивал и пояснил:
— Лишь небольшая предосторожность, никто из нас не желает причинить вам вред. Не скрою, нашему народу кое-что нужно от вас, но это вовсе не ваша жизнь, за нее вы можете быть спокойны. Как и за жизнь вашей жены — разумеется, если вы будете благоразумны.
