Playthings

— А ты?

— ...Диснейленд, — шепчу я по буквам.

— Орландо?

— Орландо, — улыбаюсь я, мои ладони скользят по его плечам. Если мне дать лист бумаги, я с закрытыми глазами могу нарисовать его — и я рисую, черт возьми, правда рисую, и эти листы — то самое, что спрятано на самом нижнем ящике в ванной, то, что я конечно не стала с собой брать, и отдам, когда вернемся домой. Карандаш и белый лист блокнота, лаконично и просто. Все как есть.

Он носит мой браслет — почти не снимая — и это тоже лаконично и просто.

Носит мои рубашки.

И да, он наконец-то перестал издеваться над моим "Жуком".

И доверяет мне свой "Астон Мартин", насколько это вообще возможно.

А я — к своему ужасу — доверяю ему себя. Потому что он делает меня лучше. Решительнее. Импульсивнее.

Такой воодушевленной.

Красивой.

Творческой.

Боже.

Его кожа под моими пальцами теплая и как будто бархатная, а еще он боится щекотки, мышцы напрягаются под моей ладонью, когда я пробегаюсь подушечками по границе последнего ребра. Могучий Мика Каллахен, который дрожит от щекотки. О да.

— Если ты выиграешь конкурс, то поедем в Орландо.

— Эй.

— Ладно, понижаю планку до тройки лучших, — посмеивается он мне в макушку. Его рука оглаживает мою шею, большой палец очерчивает линию челюсти, и я жду, когда он дойдет до моего рта, чтобы коварно прикусить его. — Тройка лучших, это же не проблема, эй, — я чувствую его улыбку в волосах, честное слово. — Орландо ждет.

— Я постараюсь.

— ...тогда тебя ждет самая горячая версия меня, ты знаешь?

— А есть еще горячее?

— Думаю, из меня выйдет очень творческий Дьявол, как думаешь, юная Грешница? — выдыхает он. Несколько уютных минут он молчит, и я даже как будто слышу, как он фантазирует об этом, но совсем чуточку, примеряет на себя образ — оглаживает пальцем мою нижнюю губу, и я поддразниваю его языком. Совсем чуточку. Так, чтобы он стал... немного заинтересован.

— Как я пахну для тебя?

— Уммм, как мидии, — мычит он, и потом посмеивается. Я кусаю его за палец, и тот бодает меня пяткой в ответ. — Ладно-ладно. Не как мидии. Честное слово. Но я не знаю, чем, вот правда, ему нет названия.

— Как нет? Так не бывает.

— Еще как бывает.

Я изворачиваюсь в его руках, прижимаюсь губами к подбородку — капитан совсем чуточку щетинистый, и это особо не чувствуется, интересно, когда-нибудь он решится на легкую небритость в образе? Я цепляю его кожу зубами, и сладкая усмешка вибрирует где-то там в горле, миндальными сгустками.

— Похоже на абрикос, но не он. Немного корицы, но это из-за кофе. Цитрус, как будто апельсиновая цедра, но опять что-то рядом... — Мика перебирает варианты вслух, делает задумчивые паузы между предложениями, потом пожимает плечами и беззаботно добавляет, что это все не важно. Он ловит мои губы, мягко целует и бодает меня лбом. — С Рождеством. Как думаешь, что тебе принес Санта?

— Мозги?

— Очень остроумно.

— Ну, ты у меня уже есть. Единственный, неповторимый и переворачивающий все с ног на голову.

— В хорошем смысле?

— В хорошем смысле, — хохотнула я в ответ, прижимаясь к нему губами. — Конечно же. Никогда не меняйся, ладно? Потому что в таком перевернутом состоянии я вижу все ярче. Спасибо, что даешь увидеть и узнать себя со всех сторон. Что превращаешь все в "наше", даришь столько отличных воспоминаний, и ...ох, ты отвлекаешь.

— Она сама легла мне в ладонь. Я не виноват. Я говорил тебе, что они идеальны?

— Ты отвлекаешь.

— Ты же знаешь, что этой мой способ сказать "спасибо".

— Для того, чтобы это сделать, нормальные люди используют рот.

— Так бы сразу и...

— ...чтобы говорить, а не... Мика!

Мы спускаемся распаковывать подарки в тех же смешных свитерах, что были на нас вчера за ужином. Мои подарки просты и лаконичны — у меня рубашка для Аарона и в таком же стиле рубашка для Джес, и все вечера, когда я ими занималась, капитан пыхтел над ухом о том, что ему нужно еще парочку тоже. Учитывая, что у него их уже не меньше десятка, честное слово.

Уезжая на Барбадос, мы оставили подарки друг для друга под елкой дома — и мы распакуем их, уже когда вернемся в Миссури, но и в этом был какой-то кайф. И теперь уже — вместе с подарками от остальных, потому что даже Стивен и Марк прислали какие-то подозрительные коробки: они обе были обернуты желтым скотчем на манер того, каким места преступлений ограждают. Хотя на деле там наверняка что-то в стиле диска "Звездных войн". Знаю я этих младших.

Аарон посмеивается, что их подарок нам определенно понравится, дразнит фотографией двух коробок, но при этом дарит мне небольшие и аккуратные серьги от Тиффани, а сыну — запонки и галстук. Когда он успел купить их еще вчера — загадка. Но интернет-доставку тоже можно было взять в расчет.

Мы пьем вкусный горячий глинтвейн в гостиной, и это позднее утро такое домашнее и семейное, что хочется так и сидеть под пледами, болтать и смотреть "Один дома" по телевизору.

Что мы все и делаем, собственно.

Когда я просыпаюсь наутро, Мики уже нет в комнате. Я сонно перекатилась по кровати, растянулась во всю ее длину, понежилась еще долгие десятки минут, прежде чем потянулась за телефоном под подушкой, чтобы посмотреть который час. Было около девяти утра, и на немой вопрос куда же упыря понесло в такую рань, дало ответ уже висящее как полчаса сообщение:

> "Джес попросила свозить ее в клинику на консультацию, потому что Аарон сегодня работает. Скоро вернемся!"

> "Или левый, я не в курсе твоей инопланетной физиологии"

Я отправила ему сердечко в ответ, сладко зевнула и вылезла из-под одеяла.

Когда я спустилась вниз, на кухню, в шортах и огромной капитанской футболке, босиком и с телефоном в руке, — застала за завтраком главу семьи. Аарон, в моей подаренной на Рождество рубашке, в брюках и с пиджаком, висящим на вешалке на одном из кухонных шкафов, завтракал в компании кофе и брускетты с лососем.

— Оопс, доброе утро! — поздоровалась я, сворачивая прямиком к кофемашине. — Работать в праздники — нечестно.

— Доброе утро. И не говори, — закивал тот. — Можешь налить мне еще кофе?

— Конечно.

Я подсела к нему за стол и, пока мой кофе остывал до необходимой температуры, чистила манго ножом. На столе было огромное блюдо с фруктами, которое Джес наверняка выставила пару часов назад, и такой вкусный и полезный завтрак был мне весьма кстати. Обычно по утрам мы завтракаем более сытно, иначе уже к полудню упыриный король начинал страдать, кряхтеть, писать миллион занудных сообщений — и потом сбегал в столовую еще до большого перерыва. Период с сообщениями был самым адским, потому что телефон вибрировал не переставая — Мика писал об этом мало того, что мне, так еще и во все общие чаты, к счастью для меня я была с ним только в одном, общем на нашу небольшую тусовочную компанию.

Телефон завибрировал на столе — это Кайл прислал в карибский чат фотографию заснеженных домов: у него единственного семья живет на севере, и там просто сугробы и настоящая зимняя сказка. Ему тотчас ответил Нэйт смайликом с сердечками в глазах и написал, что яростно завидует. Кайл в ответ прислал ему фото с пятью снеговиками, которых слепил сам и это были наши мини-копии. У Криса была кепка, у Мисси — явно выделяющаяся большая грудь и сигарета, у Нэйтана — кусок пиццы, у Мики — нарисованный пресс, а у меня — кружка с кофе. Нэйтан прислал в ответ свое же фото с огромной пиццей, посмеялся над телепатией друга и спустя секунду коварно дописал, что тот забыл приделать его снеговику большой член.

Я даже вклиниваться в это все не стала, отложила телефон в сторону и вернулась к сладкому манго.

— Можем поговорить сейчас с глазу на глаз? — спросил Аарон тут же. Он лениво разрезал брускетту ножом, бросил на меня быстрый взгляд, и все бы ничего, но это же Аарон, черт возьми, и он хитрый как койот.

— А есть повод для подобного? — удивленно уточнила я, поднимая на него глаза.

— Точнее, я не так сформулировал. Хочу наконец кое о чем рассказать тебе, без лишних свидетелей.

— Вы — мой отец? — хмыкнула я, приподняв бровь. — Или будете говорить речи в стиле Селены Каллахен?

— ...Селена — это вообще отдельный разговор, но ты не слушай ее. Она расчётливый манипулятор, и ты старайся не вестись на ее разговоры и "дельные советы". И нет, я не твой отец, Люк, — хохотнул он. — Но! — он аккуратно отправил кусок брускетты в рот, прожевал и улыбнулся. — Мы знакомы с твоим отцом. Очень давно, на самом деле. Мы не дружили семьями, потому что Селена была та еще сучкой, но на это Рождество твой отец прислал мне целый ящик отменного бренди — кстати, мы должны его попробовать! — потому что проиграл в нашем стародавнем пари.

Я едва не отрезала себе палец от еще невысказанных слов.

Он знал.

Он, блин, наверняка все знал!

Знал, что мы не встречались тогда.

Боже.

— Аарон.

— Вот почему я говорю это тебе, а не Мике. Рассказывать это ему или нет — решай сама.

— То есть вы знали? — я отложила нож на стол.

— ...что вы разносили школу и потом — университет? Конечно. Мы пропустили с твоим папой по стаканчику виски с колой однажды, когда я заскакивал в город, и Лэнс рассказал, что вы двое постоянно устраиваете адские свалки, ему постоянно звонили учителя и пару раз — сам директор. Тогда мы и придумали это шутливое пари. Просто подумали о том, что если создать определенные условия, то все случится само собой.

— Но увы, — хмыкнула я, наконец потянувшись за кружкой с остывающим кофе.

— Но увы, — кивнул Аарон. — Мика поступил в Миссури, сам выбирал университет и уехал, наверняка просто в первую очередь подальше от матери, — и на наше счастье именно в этом университете была отличная кафедра дизайна. У твоего отца были кое-какие знакомые, да и я сделал пару звонков, и вот прекрасный грант на обучение стал твоим. Пожалуйста, не подумай ничего такого — ты талантлива, и ты его заслуживаешь, мы просто немного помогли именно с выбором университета и кафедры.

Я смотрела на Аарона Каллахена поверх кружки и ушам поверить не могла.

Они все подстроили, вместе с моим отцом, и мой прекрасный родитель ни разу об этом не заикнулся!

— ...кажется, моего папочку ждет серьезный разговор, — пробормотала я, откидываясь на стуле. — Аарон, это было... чертовски неразумно! Вы превратили наши жизни в ад.

— Да неужели? — приподнял бровь тот. — ...зато смотри, какой результат.

— Вы специально сказали прошлой весной, когда приехали в университет, что девушку зовут моим именем?

— Мика начал эту игру, я поддержал. А потом просто подумал, что станет совсем горячо, если я прижму его к стенке выдуманным фактом. Но помнишь же, во что это вылилось? И к кому в итоге он логично обратился? Он мог взять любую девушку со всего университета, но пришел к тебе...

— ...если бы тогда вы не появились на дорожке, он бы ушел ни с чем со своими предложениями изобразить ту самую таинственную "Джейсон". Уж поверьте мне.

— Тогда будем считать, мне чертовски повезло со временем, — подмигнул мне Аарон, деловито отправляя в рот последний кусочек брускетты. — Джейсон, черт возьми, я безумно рад, что это пари наконец-то закончилось, и закончилось именно так, как я и мечтать не мог! ...у вас же правда все хорошо? Когда Лэнс мне позвонил осенью со словами о том, что Мика с вами завтракал, и вы оба прелестные влюбленные щеночки, я ушам не поверил.

— Да, сейчас все хорошо. Только никаких "щеночков", пожалуйста. Это было чертовски сложно для нас. Летом я была готова убивать и расчленять, серьезно. А Джес в курсе? — внезапно опомнилась я. Эй, если и кудрявая фея в курсе...

— Нет. Она правда думает и верит в то, что вы уже давно вместе, и вот уже близки к обмену клятвами верности.

— Это. Было. Ужасной. Идеей, — я подняла вверх левую руку и показала кольцо. — У меня от него несварение. И приступы агрессии.

— Эй, это уже не моя идея. Я сказал об этом только однажды, в тот благотворительный вечер. Просто было любопытно, как на этот раз начнет выкручиваться мой сын. Я больше не поднимал эту тему, честное слово, но за это зацепилась Джес, я не мог это контролировать. А потом она позвонила мне на работу — и все что я понял из ее возбужденных воплей было то, что есть кольцо, есть предложение, есть даже дата, черт возьми. Боже, вы сами начали сворачивать себя в мертвую петлю, мне оставалось только смотреть и ждать результата.

— Нет никакой помолвки.

— Угу, — пожал плечами Аарон. — Но это не важно.

— Могу я снять его? — я пошевелила пальчиками.

— ...и расстроить Джес? — тот приподнял бровь. — Уверена, что желаешь этого?

— Вы — манипулятор.

Мистер Каллахен просто пожал плечами, сделал большой глоток кофе и посмотрел на меня поверх кружки — прямо, серьезно и с внезапным теплом:

— Ты мне нравишься. Мы не были знакомы до этого лета, но Лэнс столько о тебе рассказывал, и я понять не мог, как мой старший сын может быть таким слепым. Я был до последнего не уверен в том, что вы вообще сможете сойтись характерами, но... Мика жесткий и очень критичный, с такой обширной зоной комфорта, в которую почти никого не пускает, что я в конце этого лета начал сомневаться, что у него вообще кто-то появится. В тот момент я подумал, что впервые Селена права на счет брака исключительно в бизнес-целях, потому что ему вообще никто не нравился, чего уж говорить о большем. И я был уже готов работать над вариантами слияний корпораций, как осенью позвонил твой отец и сказал, что вы оба дома, на встрече выпускников, что Стивен тебя постоянно дразнит, и что Мика даже притащил твоей маме огромную корзину сладостей. Серьезно, что случилось с моим сыном в столь короткие пару месяцев? — Аарон поднялся со стула, размял плечи. — ...ты и случилась, наконец-то. Я не имею понятия, что у вас происходило, и это не важно, это ваша история, и когда-нибудь за чашечкой чая у камина вы мне ее расскажете. Сейчас — мне не важно. Потому что Лэнс говорил, что ты слишком умница для такого как мой сын, прагматичная, серьезная и слишком категоричная к себе в первую очередь, но за первые пару дней ты столько раз нокаутировала Мику, что он не то что втянулся, у него, кажется, мир наперекосяк сдвинулся.

— ...ничего не сдвинулся, он все такой же упырь и обезьяна.

— Ты меня поняла, — ухмыльнулся Аарон, а я закатила глаза в ответ. — И спасибо, что приехали на Рождество. Ох, я теперь точно опаздываю на работу.

— Аарон! — опомнилась я. — Так вот кто виноват во всех моих адских мучениях в университете! Вы хотя бы понимаете, насколько ужасной была моя жизнь все эти годы, сколько пролитого кофе и спущенных шин было... Боже. Мы что, две лабораторные мыши?

— Увидимся вечером, — глава семьи невозмутимо поднялся из-за стола, натянул пиджак на плечи. — Береги его.

— Аарон!

Тот лишь коварно подмигнул мне в ответ, но я насупилась и отвернулась, всем видом выражая ко всему этому разговору и его окончанию явное несогласие и обиду. Что за черт? Как так можно?