— Госпожа желает принять ванну? — любезно поинтересовалась невольница, явно намекая на непрезентабельный вид Ники.
— Да, — охотно откликнулась та. — Только у меня нет сменной одежды.
— Господин Квант приказал предоставить вам всё необходимое, госпожа, — по пухлым губам собеседницы проскользнула лёгкая тень снисходительной улыбки.
— Только сначала проводите меня в уборную, — хмуро велела беглая преступница.
Её слегка озадачила подобная вольность служанки. Хорошо вышколенные домашние рабы с гостями хозяев так себя не ведут.
Но, возможно, им просто не сказали, кто она такая, и эти "шестёрки" принимают её за какую-нибудь бедную просительницу, вот и выделываются?
— Сюда, госпожа, — отозвалась служанка, и в голосе её вновь прозвучала чуть заметная издёвка.
В крошечной комнатке с мраморным сиденьем девушка сняла подвешенный под мышкой кинжал и спрятала его за пояс под рубахой.
Ванная комната, куда её привели, даже немного уступала аналогичному помещению в заведении Птания. Здесь тоже не имелось окон, и проникавший лишь через распахнутую дверь свет, позволял любоваться аляповатыми росписями стен и потолка.
Однако, в отличии от борделя с его деревянной лоханью, тут, как и положено для солидных радланских домов, в полу был настоящий маленький бассейн.
Невольницы попытались помочь гостье раздеться, но та их отстранила, справившись сама. Ника заметила, как испуганно переглянулись рабыни, когда она торжественно водрузила поверх сложенной одежды обнажённый кинжал.
Вода в ванной оказалась не только чистой, позволявшей рассмотреть неровности дна с рассыпанными по нему мелкими песчинками, но и достаточно тёплой для комфортного пребывания.
— Какое мыло желаете, госпожа? — вкрадчиво, но всё с тем же проскальзывавшим в голосе пренебрежением поинтересовалась служанка.
Она уже успела сбросить платье, под которым, как и следовало ожидать, не оказалось нижнего белья.
— А какое есть? — спросила девушка, поудобнее усаживаясь на каменный приступочек.
— Розовое, мирровое, с корицей, с лавандой..., — принялась гордо перечислять собеседница.
— С лавандой, — остановила её гостья.
— Хорошо, госпожа, — чуть поклонившись, невольница взяла с полочки одну из выстроившихся в ряд глиняных мисочек.
Своей консистенцией зеленовато-бурая масса напоминала кабачковую икру, а то и что похуже, но распространяла устойчивый цветочный аромат и образовывала весьма неплохую, по местным меркам, пену.
Первым делом, то ли всё ещё беглая преступница, то ли уже вновь племянница регистора Трениума потребовала как следует промыть волосы и едва не заурчала от удовольствия, когда молчаливая служанка медленно вылила ей на голову один за другим два кувшина тёплой воды.
Потом гостья позволила рабыням тереть ей спину и грудь мягкой губкой, но от пояса, ниже предпочла мыться сама, вызвав у невольниц плохо скрываемое недоумение.
Впрочем, как истинную аристократку, её мало интересовало мнение служанок. Долго не рассиживаясь, она выбралась из ванной, и завернувшись в тонкое льняное полотенце, устроилась на лавке, собираясь одеваться.
— Наш господин распорядился приготовить вам новую одежду, госпожа, — торопливо натягивая платье сообщила говорливая рабыня.
— И где она? — насмешливо фыркнула Ника.
— В вашей комнате, госпожа, — поправляя подол, сообщила собеседница.
— Но я-то здесь, — проворчала девушка, влезая в нижнее бельё, которое более-менее регулярно стирала даже в заведении Птания.
Невольница растерянно посмотрела на свою молчаливую товарку.
— Мы не знали, какое платье вам понравится, госпожа, — сообщила та. — И принесли сразу несколько.
— Ну не голой же мне идти в свою комнату? — усмехнулась гостья, затягивая верёвочку на трусиках.
— И не босой, — добавила она, натягивая штаны и выразительно кивая на лежавшие под лавкой сандалии.
— Простите, госпожа, — промямлила служанка, опускаясь на колени и помогая ей обуться.
В комнате Нику дожидались сразу три аккуратно разложенных на кровати платья и немолодая рабыня с корзиночкой в руках.
Оглядев предложенные обновки, попаданка не могла не отметить несомненное сходство фасонов. Именно так, довольно однообразно, одеваются молодые аристократки Империи. Разница только в качестве материи, её цвете и мелких деталях отделки.
Сбросив рубаху, девушка примерила наряд персикового цвета с широким, открывающим ключицы воротом и красивыми черепаховыми пряжками, собиравшими ткань на плечах в изящные складки. К сожалению, платье оказалось слишком коротким, выставляющим на всеобщее обозрение не только щиколотки, но и середину икр.
— Если госпожа желает, я могу пришить полосу по краю, — предложила новая невольница, ставя корзину на столик.
Мельком глянув на разноцветные лоскутки, беглая племянница регистора Трениума ещё раз посмотрела на своё отражение в зеркале.
На её взгляд, платье как нельзя лучше подходило для свидания с Вилитом. Но вот стоит ли встречаться в нём с его папой?
— Не нужно, — покачала головой гостья и с сожалением подняла руки, позволяя служанкам себя раздеть.
Тёмно-зелёное выглядело гораздо строже, кроме того имело короткие, до середины предплечья рукавчики, но оказалось почти таким же коротким.
Третье платье она даже мерить не стала, распорядившись:
— Пришей полосу к этому.
— Да, госпожа, — кивнула портниха, копаясь в корзине.
К сожалению, ткань, которая нашлась у неё, всё же немного отличалась по цвету. Рабыня выразила готовность сбегать и поискать более подходящую в своих закромах, но Ника её удержала, вспомнив когда-то подаренное императрицей платье. Оно весьма неплохо смотрелось и с тёмной полосой по подолу.
Выслушав пожелание заказчицы и отыскав в корзиночке подходящий материал, портниха вышла во двор, где, расположившись прямо на нагретых солнцем плитках, приступила к работе, ловко орудуя иглой.
А девушке предложили подкрепиться. Та, разумеется, согласилась. Время приближалось к полудню, и от всех этих пертурбаций у неё разыгрался нешуточный аппетит.
Говорливая служанка ушла за едой, молчаливая застыла у выхода из дворика.
Предоставленная самой себе, гостья уселась на табурет и принялась сушить волосы вновь размышляя о происходящих событиях.
Почему император приказал доставить её в дом викесария? Хочет скрыть факт их встречи? Но неужели в Палатине нет тайных ходов? Или во дворце нет помещения для доверительных бесед государя с теми, кого нельзя показывать придворным прихлебателям? Тогда, в крайнем случае, могли бы воспользоваться конспиративной квартирой или особняком, что местные спецслужбы используют для оперативных надобностей. Или таких тоже нет? Ох, как всё запущено. А может, просто не хотят "светить" их перед глупой девчонкой, опасаясь: как бы не разболтала секреты местной госбезопасности своим родственникам и знакомым? Если так, это значит, что, по крайней мере, первоначально убивать её не планируют.
Невольница вернулась с большим подносом, где красовались блюда с аккуратно нарезанной ветчиной, сыром, кусками копчёной рыбы, стояла ваза с фруктами и кувшинчик с вином.
Привычно ожидавшая подвоха Ника тут же потребовала воды и салфетку, то есть полотенце. Попросив прощение за забывчивость, рабыня очень быстро принесла всё, что нужно цивилизованному человеку для трапезы.
Пока девушка вдумчиво насыщалась, портниха закончила возиться с платьем. Сполоснув руки в медном тазике, где плавали лепестки роз, беглая племянница регистора Трениума вернулась в комнату, чтобы ещё раз оценить обновку.
Вот теперь длина платья её вполне устраивала. Подол не доставал до пола всего сантиметра полтора, открывая лишь кончики пальцев да ремешки сандалий.
С сожалением отметив, что выглядит в этом наряде чуть старше, чем хотелось бы, Ника тем не менее осталась вполне довольна своим строгим, даже суровым внешним видом, вполне отвечающим её настроению и тому положению, в котором она оказалась. Служанки принесли косметику и два высоких тёмно-русых парика на деревянных подставках.
— У вас очень короткие волосы, госпожа, — извиняющимся, даже жалобным тоном пролепетала говорливая невольница, чьим именем гостья решила принципиально не интересоваться. — И я никак не смогу сделать красивую, достойную вас причёску.
— В таком случае просто аккуратно расчеши их, — приказала девушка. — И принеси накидку. О ней ты, кажется, тоже позабыла.
— Простите, госпожа, — низко поклонившись, замялась собеседница. — Но как же тогда быть с украшениями? Их будет очень трудно закрепить на ваших волосах.
— Какие ещё украшения? — нахмурилась Ника, отворачиваясь от зеркала и вопросительно глядя на потупившуюся рабыню.
— Вот эти, госпожа, — стоявшая у стены неразговорчивая служанка протянула ей маленькую деревянную шкатулку. — Наш господин дарит вам всё, что вы себе подберёте.
— Передайте господину Кванту мою благодарность, — медленно проговорила девушка, не делая даже попыток взять в руки симпатичный ящичек. — Я очень тронута его щедростью и благородством, но этот подарок принять не могу.
— Но господин приказал, — пробормотала рабыня, растерянно поглядев на свою говорливую напарницу. — Мы не можем его ослушаться, иначе нас накажут.
— Вы не ослушались и наказывать вас не за что, — пожала плечами беглая племянница регистора Трениума. — Это я не могу сейчас позволить себе какие-либо украшения.
— Но господин спросит: почему? — подала голос вторая невольница.
— Потому, — наставительно проговорила Ника, не сомневаясь в том, что каждое её слово будет в точности передано викесарию, а то и самому императору. — Что ни золото, ни серебро, ни жемчуг с самоцветами не могут украсить девушку так, как её доброе имя. И пока я не очищу его от клеветы — нет смысла в драгоценностях. Запомнила?
— Да, госпожа, — поклонившись, служанка сделала знак молчаливой коллеге, после чего та унесла шкатулку прочь.
— Я вам ещё нужна, госпожа? — негромко спросила стоявшая у стены портниха.
— Нет, — покачала головой гостья. — Можешь идти. Спасибо за хорошую работу.
— Благодарю за добрые слова, госпожа, — поклонилась на прощание рабыня.
И девушка заметила, как в удивлении дрогнули брови расчёсывавшей ей волосы невольницы. Так говорить с рабами здесь было не принято.
Вскоре вернулась относившая украшения служанка и принесла четыре накидки, привычно разложив их на кровати.
Подобное радушие хозяев всё больше настораживало беглую племянницу регистора Трениума. Вряд ли сам Косус Квант Спурий опустился до подбора нарядов для гостьи. Однако в том, что её заставляют выбирать либо по приказу самого викесария, либо кого-то из его приближённых, она не сомневалась. Вот только для чего? Демонстрируют приязнь и проявляют любезность по отношению к будущей принцессе или ищут повод выставить её в негативном свете перед императором?
Так и не придя к окончательному выводу, Ника отобрала себе светло-жёлтую накидку, приказав унести остальные.
Ещё раз оглядев себя в зеркало, она вышла во дворик и уселась на табурет в тенёчке. Теперь остаётся только ждать, когда властитель радланской Империи соизволит встретиться с обвинённой в самозванстве внучкой сенатора Госпула Юлиса Лура.
Терпение входило в число тех навыков и умений, коими попаданке в чужой мир пришлось овладевать в первую очередь.
Солнце неторопливо ползло по небосклону, заставляя тень от статуи Семрега перебираться с одной плитки на другую.
Жужжали мухи, время от времени пытаясь сесть на лицо девушки. Из глубины особняка доносились неясные, плохо различимые звуки. Иногда, привлечённые тишиной и обманчивой неподвижностью людей, во двор спускались птички, но быстро улетали, не отыскав ничего интересного.
Стоявшие у стены, разморённые жарой рабыни откровенно зевали, косясь на хранившую молчание странную гостью.
Видимо, устав держать язык за зубами, говорливая невольница предложила принести фруктов или разбавленного вина, но таинственная особа отказалась таким тоном, что у служанки сразу отпала охота спрашивать ещё раз.
Часа через три Нике показалось, что долетавший до неё шум изменился, хотя ничего конкретного она по-прежнему разобрать не смогла.
"Кажется, кто-то явился, — подумала девушка. — То ли хозяин дома, то ли сам император. Значит, уже скоро".
Буквально через несколько минут в коридорчике раздались звуки тяжёлых, бухающих шагов.
Не в силах больше сохранять невозмутимость, беглая племянница регистора Трениума резко поднялась на ноги, перебросив край накидки через плечо.
— Госпожа, — чуть склонил голову знакомый десятник, успевший переодеться в анатомический панцирь, короткие штаны и юбку из толстых, кожаных полос с металлическими бляхами. — Следуйте за мной.
— Подождите, господин Саквин, — остановила его Ника, взяв в руки небольшой матерчатый свёрток. — Не могли бы вы выполнить одну маленькую просьбу?
— В чём дело, госпожа? — недовольно нахмурился воин.
Развернув сложенную рубаху, собеседница продемонстрировала ему короткий кинжал с колечком на конце рукоятки. — Этот нож дорог мне как память. Пожалуйста, пусть он пока побудет у вас. А потом вернёте.
— Хорошо, — после минутного колебания, десятник взял свёрток и сунул его под панцирь.
— Вот теперь я готова, господин Саквин, — натянуто улыбнулась девушка, чувствуя, как бешено колотится сердце, а по спине топчутся холодными ногами целые эскадроны мурашек.
Как и следовало ожидать, Констант Великий, облачённый в богатую тёмно-синюю тунику с короткими рукавами, обнажавшими его всё ещё мускулистые руки, занял место за рабочим столом хозяина дома.
Откинув голову на высокую спинку кресла, властитель холодными, безжизненными глазами смотрел на приближавшуюся беглую племянницу регистора Трениума. Во взгляде ещё более старого викесария, расположившегося на сиденье с подлокотниками, но без спинки, угадывалось ленивое любопытство.
Рядом у стены и возле занавеса, отделявшего парадную половину особняка от семейной, редкой цепочкой застыли семеро легионеров в прикрытых длинными плащами доспехах, но без шлемов.
Прихожую от главного зала на сей раз отделяла плотная портьера, у которой стояли ещё двое воинов. Больше Ника здесь никого не увидела.
Похоже, Констант Великий решил не афишировать свой визит в дом Косуса Кванта Спурия.
Шагавший впереди Саквин остановился, отступая в сторону, словно освобождая дорогу и давая понять, что дальше девушке надлежит следовать одной.
Пройдя ещё пяток шагов на мелко подрагивавших ногах, та низко поклонилась, придерживая рукой норовивший сползти с плеча край накидки.
— Здравствуйте, ваше величество.
Несколько секунд император разглядывал смиренно потупившую взор беглую племянницу регистора Трениума, и вдруг спросив:
— Вы знаете этого человека? — гулко хлопнул в ладоши.
Прикрывавший прихожую занавес заколыхался и, придерживая край плотной материи, в зал вошёл невысокий, полный мужчина в длинном тёмно-коричневом плаще с надвинутым на лицо капюшоном. Из-под подола туники торчали волосатые ноги в новеньких сандалиях.
