— Силы и славы вашему роду! — усмехнулся Фрисс, закинув за спину дорожную суму. — Пусть Чинпа принесёт плоды в срок!
— Спасибо за помощь, — Нецис приложил руку к груди. — Передайте мою благодарность Кьонгози.
— Пусть боги не оставят вас! — Тингиша поймал причальный канат и помахал Речнику лапой. — Будьте осторожны в каменных городах! Мёртвые коатеки очень коварны!
Флона толкнула Речника носом в бок, вопросительно фыркая. Фрисс взобрался на панцирь и тронул поводья. Гранитная мостовая проросла травой, но плиты лежали ровно и не качались под тяжёлыми лапами. От канала тянуло водорослями и перегнившими лепестками Гхольмы, из города — листвой Арлакса, нагретым камнем и — едва заметно — серой и гарью.
От портовых складов, постоялых дворов, навесов для скота и шатров торговцев остались только занесённые листвой провалы в каменной кладке — ходы, ведущие в тёмные подвалы. Если что и лежало там, оно давно истлело — и Фрисс без особого любопытства косился на проломы, следя, чтобы лапа Двухвостки не провалилась в них. Тростниковые стены и лиственные крыши, плетёные навесы, — всё давно стало перегноем, смешалось с палой листвой и лепестками Гхольмы, и поверх мостовой взошла жёсткая тёмная трава. Городская стена всё ещё нависала над пристанью — высокая, в три человеческих роста, слегка замшелая и оплетённая лианами, но до сих пор прочная, как гранитная скала. И до сих пор древние ворота Ниркейола были закрыты...
Фрисс не удержался и присвистнул, глядя на огромную клыкастую голову из красновато-серого камня, когда-то хранившую меж челюстей створки ворот. Она раскололась по всей длине, от затылка до кончика носа, и из трещины, пустив корни в нижнюю челюсть, пророс молодой Арлакс. Самый толстый его ствол, разорвав камень, уже ушёл ввысь на сотню локтей, ветви широко раскинулись, накрыв собой набережную, и воздушные корни, дотянувшись до земли, вновь ушли в мостовую и взломали её плиты. В тёмную пасть, прижимаясь к стволу Арлакса и обтирая спиной мох с камня, едва мог протиснуться человек.
— Когти Каимы! — прищёлкнул языком Нецис, разглядывая дерево. — Врата Ниркейола запечатаны так надёжно, как никто из властителей их не запечатывал.
Флона посмотрела на ворота, возмущённо фыркнула и затопала лапами. Мелкое деревце она выворотила бы с корнем, но это... Нецис согласно кивнул и погладил её по макушке.
— Та-а, синхи... Снова, Фрисс, нам нужно разойтись. Повелитель случая подскажет тебе, где искать — а я доверюсь своему чутью. Но прежде отведу Флону подальше в лес. У восточных ворот ей будет спокойнее... и сытнее.
— Повелитель случая... — хмыкнул Речник. — Что-то он не спешит подсказывать мне. Видно, занят чем-то поважнее. Алсаг, иди с Нецисом. Присмотришь за Флоной там, у восточных ворот. Она одна заблудится.
— Так я ей говоррю — хватит жррать, рразуй глаза! — сморщил нос хесский кот. — А она жуёт и жуёт, и ломится куда-то в зарросли, как безголовый мерртвяк...
— Под землю не ходи, Фрисс. Тут шахтных червей больше, чем на Гхольме лепестков, — обернулся через плечо Некромант, подгоняя Двухвостку лёгкими шлепками. Захрустели кусты, рассекаемые колдовским ножом, зачавкали под лапами сочные папоротники — и вскоре всё стихло, только голосили над новой тропой потревоженные пёстрые птицы. Фрисс усмехнулся и боком протиснулся в узкую щель меж древней стеной и молодым деревцем. Этому Арлаксу ещё предстояло вырасти втрое, а то и вчетверо и засыпать листвой всю пристань — и разнести стены по камешку, и Речник не собирался ни помогать ему, ни мешать.
Тихо было и внутри — не скрипели полуразрушенные големы, не чавкала болотная жижа, только похрустывал под сапогами подсохший на солнце мох. Рыжие "подушки", разбросанные под ногами, прикрыли трещины мостовой. Дома, увитые лозами и припорошенные потемневшей листвой, таращились на Речника пустыми глазницами окон и зубастых морд на каменных стенах. Сквозь проломы в крышах ввысь тянулись многоствольные Арлаксы, отцветающие Гхольмы и скорбно свесившие вниз кончики листьев Чинпы, увешанные завязями. Чинпам не хватало воды.
"Грустно здесь," — покачал головой Фрисс, выглядывая на пустых улочках хоть что-то, напоминающее о Некромантии. На углу дома валялась потемневшая кость, но это была всего лишь челюсть небольшого зверька, ещё не найденная жуками-костеедами. Под костью, обхватив её белесыми бугорками, сидел ползучий гриб.
За небольшой площадью — большая каменная чаша-источник, установленная там, давно раскололась и пересохла — начиналась невысокая чёрная стена, нетронутая даже рыжим мхом — так плотно были пригнаны плиты, слагавшие её, что мху некуда было пустить корни. Трава поднялась на верхнем гребне, на плоских крышах с зубчатыми оградами за стеной, но саму стену не тронула. Фрисс ухватился за зубец ограды и взобрался наверх, с любопытством оглядываясь по сторонам. Он видел уже такие дома, невысокие, но длинные и широкие, на мощных основаниях. Видел далеко отсюда — но не сомневался, что и тут в них живут те же жильцы. Это место, без сомнений, принадлежало форнам.
Между двумя длинными домами, на углу, стояло большое здание с округлыми стенами, очень похожее на купол над сарматским альнкитом — и, похоже, такое же прочное. Оно было не одно — вдали виднелись ещё несколько, и на крыше каждого виднелся вырезанный из камня череп. Фрисс посмотрел на них, покосился на плоскую кровлю под ногами — выдержат ли древние балки, если он проберётся по ним во двор?
Большой кусок крыши уже упал когда-то, впереди чернел широкий пролом с неровными краями, под ним что-то мерцало. Речник сделал несколько шагов, и кровля угрожающе захрустела и закачалась — а потом взорвалась огнём.
— Бездна! — Фриссгейн с размаху сел на край крыши, из-под водяного щита глядя на стаю огненных бабочек. Огнёвки, как рой крошечных комет, взвились над форнскими домами и кружили теперь в небе, высматривая угрозу. Из пролома тянуло жаром, хлопья пепла кружили в воздухе, и от сернистого запаха толчёной кей-руды щипало в глазах.
Бабочки, не найдя врага, вернулись под крышу, но этим Речник любовался уже с мостовой, запрокинув голову и ни на миг не опуская водяной щит. "Там, должно быть, печь," — кивнул он собственным мыслям. "Печь с кей-рудой — такая, какую Гедимин чинил в Риогоне. У форнов полно кей-руды, почему бы им такую не построить... А для огнёвок это гнездо."
Стены округлого здания сплошь изрезаны были изображениями костей и клыкастых пастей. Как и у других форнских домов, окон у них не было, не было и дымовых труб. Речник, посмотрев на каменные купола, пожал плечами и тихо прошёл мимо. Сейчас ему было не до форнских сокровищ... да и едва ли форны оставили тут что-то ценное, если им дали уйти с миром.
У дома с широким крыльцом и плоскими, едва выступающими друг над другом ступенями Фрисс замедлил шаг. На серых колоннах ещё видны были переплетающиеся резные змеи и языки пламени. Дом стал подпоркой для боковых стволов Арлакса и так накренился набок, что вот-вот готов был рухнуть. Речнику на миг послышался звон стеклянных колокольцев. Что-то блеснуло среди мха — Фрисс подобрал расколотую прозрачную бусинку.
Кости желтели среди травы в затенённом дворике — когда-то его прикрывал навес, теперь — ветви Чинпы. Обломков было много, и сердце Речника дрогнуло, но спустя мгновение он узнал очертания костяного крыла — оно давно развалилось, но части, лежащие во мху, никто не тревожил. Борта костяного корабля стали грудой осколков, потрескавшихся и поеденных жуками, последняя искра Квайи давно утекла сквозь мостовую. Фрисс осторожно поворошил кости, но под ними чернели только сброшенные надкрылья костеедов.
Переступив через останки корабля, Речник посмотрел вверх. Он стоял на краю пологого спуска, изрезанного широкими ступенями. Волнистая змея из красного камня, когда-то изображавшая перила, теперь лежала на боку в опавшей листве. Внизу тянулись ряды домов, обвитых и пронизанных корнями сада — он, зажатый когда-то в тисках округлых стен, сейчас вышел сквозь проломы и поглотил несколько окрестных кварталов. Над садом поднималась ещё заметная среди ветвей ступенчатая башня. Высокий розовый шпиль возносился над ней, а на широких террасах ступеней виднелись тёмные груды обломков и массивные каменные кольца-экхи. "Пристань," — невесело усмехнулся Речник, спускаясь вниз по широким ступеням. На самой нижней террасе что-то шевельнулось — это качнулся длинный хвост вакаахванчи. Корабль со змеиной головой на носу лежал, притянутый к каменным кольцами. Фрисс остановился и протёр глаза. Вакаахванча не исчезла — она так и лежала там, совершенно целая, словно её построили вчера. Речник нахмурился и ускорил шаг. Здесь неоткуда было взяться новенькому кораблю — если только кто-то из норцев не прилетел в каменный город... и не нашёл себе гору неприятностей. "Приключения, Вайнег бы их побрал..." — вздохнул про себя Фрисс.
Он пробежал ещё двадцать шагов, выглядывая следы бедствия — и растянулся плашмя, носом в мох, едва не врезавшись лбом в упавшую стену. Стена была прижата к земле распластавшимися корнями, за один из них Речник и зацепился — и теперь едва сдерживался, чтобы не помянуть тёмных богов вслух. И сдерживался только потому, что на него из-под корней испуганно глазели две крысы.
— Укк! Водяной Стрелок, ты ушибся? — блеснул глазами Тингиша, выкатываясь из-под куста. Он то и дело дёргался, водил ушами, но не верещал и даже говорил приглушённо — и Фрисс поневоле понизил голос.
— Откуда вы взялись? — сердито спросил он, стряхивая с доспехов лиственный сор. — Кто-то помешал вам уплыть? Плот-то цел?
— Укка-укка, — зашевелила усами Кикора, ощупывая колено Речника. — Ты ушибся. Это корни, корни на камнях. Укухласи даст тебе исцеление. Сиди, не вставай, Водяной Стрелок!
— Плот мы привязали к корням, — тихо сказал Тингиша, становясь на цыпочки, чтобы дотянуться до уха Речника. — Кьонгози просил нас всё посмотреть и всё рассказать, когда вернёмся. О чём нам рассказывать, если мы не войдём в каменный город?! Мы прошли в ворота большого дерева, видели летучее пламя и каменные кости, слышали голоса злых мертвецов. Мы пойдём с тобой, Водяной Стрелок. Будем помогать, чем сможем. Нам нельзя пропускать такие дела!
"Новые новости," — поморщился Фрисс, возводя глаза к небу. "Крысы-изыскатели, прокляни меня Река..." Он посмотрел на Призывателей, они — на него.
— Идите, куда хотите, — пожал плечами Речник, поднимаясь на ноги. Разбитое колено уже не болело.
— Мы с тобой, — сказала Кикора, убирая за спину курильницу.
Фрисс перешагнул запутанные корни, взобрался на плиту и приостановился, выбирая проход в кустарнике — не хотелось ещё раз пропахать носом мох. А потом осторожно опустился на четвереньки и спрятался за кустами. Из-за соседнего дома послышался незнакомый и очень сердитый голос.
— Злые мертвецы! — пискнул в ухо Тингиша, закапываясь в листву. Речник нахмурился.
— Живые, — прошептал он, втискиваясь в камень. — Это хуже.
Тёмный силуэт выбрался из-за покосившейся стены и перешагнул через вылезший из-под мостовой корень. За ним на ремне волочилось, иногда подёргиваясь и отталкиваясь от земли, что-то грязно-серое, обмотанное верёвками. Человек, закутанный в листья — Фрисс теперь хорошо видел его, различал даже красные перья в жёстких волосах и странные обмотки из тонких листьев на руках и ногах — остановился и с силой дёрнул за ремень, так, что перемазанная глиной и сажей крыса-Призыватель на привязи встала на задние лапы. Речник ждал отчаянного вопля, но услышал сдавленный писк. Южанин нагнулся, подбирая что-то маленькое, оброненное Призывателем, рассмотрел — и отвесил крысе такого пинка, что она отлетела на шаг.
— Что?! Обсидиан?! — казалось, сейчас он вспыхнет и взорвётся от ярости. — Кусок чёрного стекла ты мне притащил?! Да я тебе его скормлю, ты, мзога! Ты лазил по разбитым печам? Где сердолик, где красные агаты, где кей-руда?! Где костяной пепел, сожри тебя червяк?!
Он снова замахнулся ногой, но удар не достиг цели — на затылок южанина опустилась тяжёлая рука второго норца, подошедшего незаметно. Даже Фрисс не сразу увидел, откуда норси взялся — истрёпанная шкура Квэнгина на его плечах сливалась с чёрным базальтом стен. Вот только волосы на солнце отливали багрянцем...
— Хэ! — коротко выдохнул ушибленный южанин, хватаясь за голову и резко разворачиваясь к пришельцу. Крыса тащилась за ним, вяло перебирая лапами. Речник увидел в её пасти крепко примотанную палку. Под ухом тонко пискнул Тингиша.
— Нгози, жри тебя червяк! Следи за руками! — отступив на шаг, южанин недобро оскалился.
— Следи за ногами! — рявкнул на него второй, поудобнее перехватив дубинку. — У нас вторая крыса дохнет, а ещё ничего не найдено. Где ты собрался взять новых?!
За стеной форнского дома, просевшего под весом ветвей Арлакса, послышался писк и шорох, и из пролома выбрался третий южанин в травяных обмотках, волоча за собой ещё одного Призывателя. Эта крыса шла сама, вздрагивая и обнюхивая землю. Фрисс видел, что глина и пепел на её боках смешаны с запёкшейся кровью.
— Зингва! — повернулся к пришельцу красноволосый Нгози. — Что у тебя?
Зингва бросил ему кубышку, в которой что-то брякало. Заглянув внутрь, Нгози нахмурился.
— И всё? Это всё за целое утро?!
Зингва отшатнулся, срывая с пояса палицу. На ладонях Нгози вспыхнул красный огонь. Южане шарахнулись друг от друга и замерли в тени развалин. Красноволосый опомнился первым.
— Квалухуди! Ченга, что говорит твоя крыса? Ты нашёл погребальные печи? Нашёл пепел?
Первый из южан дёрнул ремень, пытаясь поставить Призывателя на лапы, но тот только пискнул.
— Нет здесь печей! Я говорил — надо искать там, где бабочки! В круглых домах с костями! Это знак от коатеков — там лежат мертвецы! Ты, Нгози, тут самый умный?!
— Квамзога! — оскалился красноволосый. — Длинный язык, Ченга, — много выйдет похлёбки! Ты, Зингва, видел печи? Видел горелые кости?
Второй наклонился и сорвал повязку с морды Призывателя. Крыса раскрыла пасть и вывесила язык. Зингва заставил её подняться на задние лапы, и она стояла так, пошатываясь из стороны в сторону.
— Там нет костей. Там был чистый огонь, — пробормотал Призыватель. — Я не буду искать. Отпустите.
— Мзога! — южанин с силой дёрнул ремешок. Подскочив на локоть вверх, крыса шмякнулась обратно и завалилась набок. Зингва открыл рот, чтобы что-то сказать, но только заорал от боли, когда раскалённая ладонь Нгози опустилась на его макушку.
— Вы оба только на суп и годны! — поморщился красноволосый. — Вы не заслужили и капли солнечного огня. Великий змей очень щедр — он заметил даже таких, как вы! Будь моя воля...
— Хэ! Твоя воля?! — подпрыгнул на месте Ченга, держась подальше от огненных рук южанина. — От тебя пользы, как от дохлой крысы! Где твой Мвесигва, где его хвалёное зелье?! Я, Ченга Токатхари, дал тебе прекрасный корабль, — где твои снадобья, где обещанная сила?!
— Квалухуди! — Нгози подбросил на ладони огненный шар. Багровые полосы выступали на его запястьях — как будто по венам вместо крови текло пламя, и они светились под кожей.
