— Да! Раздели мое отчаяние и злость! — рычал он, протягивая огромную лапу. — Иди сюда! Я дам тебе силу, которая спасет тебя от отчаяния и одиночества!

— Не слушай его, Наруто! — кричала Хината, удерживая Наруто двумя руками, оттягивая в сторону. — Ты не одинок! Ты обещал, что больше не бросишь меня!

— Ха-ха-ха! Он мой! Мой! — кричал Лис. — Отныне и навсегда!

Он выбросил лапу за пределы клетки, норовя схватить поднятого водоворотом Наруто, и Хината моментально закрутилась в вихре Кайтена, стремясь отбить удар огромной ядовито-оранжевой лапы. Она знала, что ее Кайтен слаб, воспоминания о том, как она не успела спасти Нейджи, были еще свежи, но она просто не могла отступить!

Громкое и звонкое "дзанг!" раскатилось по пещере.

Хината остановилась, перестала закручивать купол чакры, который все равно не получался, почему-то, и увидела, как огромные, толстые и тяжелые цепи, ударив в лапу Лиса, опутывают ее, приковывают к земле. Даже Наруто остановился, и вихрь воды вокруг него моментально распался.

Между Наруто и Лисом зависла в воздухе женская фигурка, спиной к Хинате, лицом к клетке. Из рук ее вырывались цепи, связывавшие Лиса, и Кьюби взревел.

— КУШИНА!!!

Хината краем глаза уловила движение, увидела, что Наруто опускает руки и смотрит растерянно в спину женщине. Невысокую ладную фигурку — во всяком случае, со спины — портили вставшие дыбом красные волосы, и тут Хината вспомнила, что им преподавали в Академии. Узумаки Кушина, жена Четвертого Хокаге, джинчурики Кьюби, погибшая пятнадцать лет назад во время нападения Лиса. И Наруто... он же говорил, что Четвертый его отец! Глаза Хинаты расширились от осознания, что она видит перед собой мать Наруто, и колени ее подкосились. Она и Наруто, и это, и Хината ощутила сильнейшее желание сжаться в комочек, и виновато улыбаться, постукивая кончиками пальцев друг о друга.

Наруто сделал шаг вперед, произнес тихо.

— Мама?

— Да, Наруто, — женщина обернулась, с ласковой улыбкой, распахнула руки.

Наруто подбежал и обнял ее крепко, и Хината ощутила, что у нее текут слезы из глаз. Наруто оторвался от нее, посмотрел на притихшего, забившегося в угол Лиса, и на Хинату, смущенно и не зная, что сказать.

— Я... я... пойду, — пробормотала Хината

— Погоди! — воскликнула Кушина, но Хината уже сложила знак.

Все как показывал Итачи, знак выбросил ее из внутреннего мира Наруто. Хината ощутила, что у нее кружится голова, то ли от техники Учиха, то ли от силы и накала эмоций, и ощутила, как теплая волна окатывает ее с ног до головы. Наруто обещал, что всегда будет рядом с ней!

Итачи моргнул, и шаринган пропал из его глаз. Он пошатнулся и сел.

— Итачи-сан! — вскочила Хината. — Вам плохо?

— Легкое перенапряжение, не так-то просто пройти во внутренний мир джинчурики, — устало улыбнулся Итачи. — Со мной все в порядке, правда.

Его лечили, интенсивно, но до "порядка" было еще далеко. Итачи припомнил, как гневно орала Цунаде, увидев, насколько он запустил болезни, и подумал, что после войны, если выживет, он точно умрет в одном из госпиталей, потому что его будут лечить так долго, что он успеет помереть от скуки.

— Как дела у вас, Хината-сан?

— Он, — Хината закусила губу, — я вышла. Появилась мама Наруто, и они разговаривают.

— Узумаки Кушина? — удивился Итачи. — Хотя да, кому как не ей.

Хината не стала переспрашивать, решив, что либо Наруто и сам ей все расскажет, либо... нет, о таком она думать не хотела. Наруто обещал! Это придавало сил Хинате, позволяло бороться с тем нервным состоянием ожидания, когда кажется, что секундная стрелка замерла на месте.

— Я пойду, — встал Итачи, кивнул.

— Я ваша вечная должница, Итачи-сан, — склонилась Хината в ритуальном поклоне.

Легкая улыбка искривила губы Итачи, но он промолчал, вышел из палаты. Хината вздохнула и взяла за руку лежащего Наруто, ощущая, что дрожь нетерпения не проходит, и, находя странный комфорт в этой дрожи, в готовности и дальше сражаться за Наруто. Даже против Кьюби.

Против всего мира, если потребуется!

Наруто раскрыл глаза довольно быстро, по меркам обычного мира. Итачи рассказал Хинате перед погружением о возможной разнице во времени во внутреннем и внешнем мирах, и поэтому Хината сделала вывод, что разговор у Наруто с мамой вышел долгий и основательный.

— Хината, — мягко, почти неслышно сказал Наруто.

— Да, — ответила она, придвинулась ближе.

— Ты понравилась маме.

Такого Хината не ожидала услышать, и чуть не упала со стула.

— Я обещал, что буду с тобой и сдержу обещание, — тихо продолжил Наруто. — Но вначале мне надо закончить одно дело.

— Акацуки, — понимающе кивнула Хината.

— Да. Акацуки и Орочимару. Разорвать круг ненависти и сделать так, чтобы они больше никого не смогли погубить. Чтобы погибшие могли покоиться в мире.

Хината обратила внимание, что Наруто не говорит "отомстить". Он задумался и продолжил прежним мягким тоном, таким спокойным и тихим, что Хинате невольно пришлось придвинуться ближе, чтобы услышать.

— Чтобы Коноха снова стояла, и в ней росли дети, не зная войн, не теряя родителей, я должен защитить Коноху и остановить их.

— Ты будешь не один, — прошептала Хината, придвигаясь ближе.

— Да, — кивнул Наруто, едва не стукнувшись о голову Хинаты. — Я не смогу сделать это в одиночку, но Эро-Сеннин говорил, что некоторые вещи надо делать вместе, и теперь, после разговора с мамой, я понимаю, что он имел в виду. Мы все, шиноби и жители Конохи, мы все одна большая семья, и вместе мы остановим врагов, разрушивших наш дом, и достигнем мира.

Хината остановилась, перестала придвигаться к Наруто. Слова его о семье ввели ее в некоторый ступор, потому что она, конечно, хотела создать с Наруто семью, но маленькую. Только она и Наруто, вдвоем. Конечно, Коноха их дом и родная Деревня, но одна большая семья?

— Я знаю, что Акацуки сильны, невероятно сильны, — продолжал задумчиво Наруто. — Я встречался с ними в бою, и видел, на что они способны. Но вместе! Вместе мы справимся!

Хината вздохнула, обняла Наруто.

— Ты будешь сражаться там за нас двоих, — печально улыбнулась она, — потому что меня не допустили.

— Это же хорошо! — закричал Наруто.

Радостная улыбка озарила его лицо, и он тут же торопливо пояснил.

— Значит, ты останешься жива! У меня хватит силы сражаться за двоих!

— Но ты-то будешь сражаться, Наруто.

— Я вернусь! Я же обещал, что буду рядом с тобой! — воодушевленно продолжал Наруто.

Тут его осенило, и он радостно воскликнул.

— И Сакура-чан, значит, тоже уцелеет!

— Сакура-чан? — потемнев, уточнила Хината.

— Я переживаю за вас всех! — воскликнул Наруто.

До него дошло, что он сказал и кому, и Наруто озадаченно почесал в затылке.

— Это не то, что ты подумала, Хината! Я и правда, переживаю за вас всех! И зная, что вы здесь, в Конохе, в безопасности, я буду яростнее сражаться! Не только за погибших, но и за живых, мне нельзя будет проиграть, потому что тогда враг доберется до вас, и я не проиграю!

Хината вздохнула тяжело и опять обняла Наруто.

— Я верю в тебя, Наруто, верю, что ты победишь, как верила все эти годы, — шептала она на ухо, — и я обещаю, что сохраню для тебя Коноху!

— Слово, — кивнул Наруто

— Слово, — кивнула Хината.

Губы их слились, скрепляя союз.

Наруто ощутил, что радость и внутренний покой, переполнявшие его после разговора с мамой, теперь просто выплескиваются во все стороны, и охватывают все вокруг, как будто он может движением рук объять весь мир, всем подарить покой и счастье, как будто он слышит всех и вся, и они слышат его, и внимают его радости.

Джирайя внимательно посмотрел на Итачи, потом на Цунаде, стоявшую за его спиной. Пятая Хокаге лечила Итачи, и тот ощущал, что в его шею, плечи, легкие, как будто втыкают сотни иголок, вдувают пузыри, расширяя тело.

— Было ли это необходимо? — спросил саннин.

— Да, Джирайя-сама, — Итачи хотел склонить голову, но рука Цунаде его удержала. — Простите, Годайме, привычка.

— Не шевелись, — проворчала Цунаде, — а то парализую, и уже потом буду лечить.

— Наруто запутался сам в себе, в мыслях и потерях, и это парализовало его решимость действовать, — пояснил Итачи внимательно слушающему Джирайе. — В предстоящей схватке это могло стоить ему, и не только ему, жизни. Ведь вы не оставили бы его в беде, Джирайя-сама, и это могло привести к цепочке падения шиноби. Если когда-то в молодости Пэйн испытывал сострадание, то теперь он холоден и безжалостен.

— Я так и не сумел с ним поговорить, — вздохнул Джирайя, — в битве за Коноху было не до того.

— Он не стал бы вас слушать, и собирался убить при первой же возможности, — ответил Итачи. — Пэйн и Конан испытывают некоторый страх перед вашей силой, Джирайя-сама, наверняка еще с тех времен, когда вы их обучали, и поэтому они избегали вас в начале битвы за Коноху, собираясь убить потом.

— Понятно, но вернемся к Наруто.

— Я понимаю, что испытывал Наруто, потому что и сам когда-то был в похожей ситуации, — вздохнул Итачи. — После того, как Шисуи убил себя на моих глазах, я пребывал в смятении и был не в состоянии действовать. Меня раздирали противоречивые мысли, и чтобы взять себя в руки и принять решение, мне пришлось фактически переступить через самого себя. Поэтому я помог Наруто, и еще отчасти из-за того, что причинил ему боль сообщением о гибели Саске.

— Ты знаешь, что он сделал, Цунаде? — спросил Джирайя, усмехнувшись.

— Нет, у меня своих дел хватает, — буркнула Цунаде. — И что ты сделал, Итачи?

— Привел Хьюга Хината и отправил ее во внутренний мир Наруто, — спокойно ответил Итачи, — чтобы они могли там поговорить. Там еще была клетка с Кьюби, который как раз пытался уговорить Наруто и вырваться.

Цунаде поперхнулась и закашлялась, пытаясь сказать слишком много слов одновременно.

— Теперь они сидят в палате Наруто и целуются, — хихикнул Джирайя.

— Значит, она добилась своего, — улыбнулась Цунаде, отбросив гневные тирады. — Порадуемся за них. Но все равно, Итачи, в следующий раз вначале посоветуйся с наставником Наруто!

— Хай, Годайме-сама, — отозвался Итачи. — Прошу прощения, Джирайя-сама.

— Да ладно, — отмахнулся саннин. — Теперь-то уж чего, главное, чтобы в бою Наруто не отвлекся на мысли о Хинате.

— Я буду рядом с ним, если позволите, и присмотрю, чтобы Наруто не пострадал, — сказал Итачи.

Джирайя посмотрел на него, но уточнять причину не стал, просто кивнул.

— Конечно, это будет просто замечательно!

Глава 26

24 июня 79 года. Основная база Орочимару на границе бывшей страны Неба и страны Звука.

— Силы шиноби пришли в движение, — задумчиво сообщил Орочимару Кабуто. — Они потеряли Акацуки, но усиленно ищут их летающую крепость. Кто бы мог подумать, что Акацуки смогут создать такое. Хотя, в этом их слабое место, ку-ку-ку.

— Мы поможем шиноби найти Акацуки, Орочимару-сама? — уточнил Кабуто.

— Думаешь, это необходимо? — задал встречный вопрос Орочимару.

— Шиноби сильнее, чем Акацуки, но раз Акацуки скрылись, они могут позволить себе ждать. Союз пяти гакуре непрочен, — Кабуто поправил очки. — Если в ближайшее время не будет сражений, он развалится, шиноби разойдутся по домам. Тогда Акацуки смогут нанести еще удар, сокрушив Камень или Облако. И еще они наверняка выращивают сейчас белых Зецу, используя чакру биджу. Поэтому время играет на Акацуки, при проявлении некоторого терпения, они вполне могут разбить шиноби по частям. Тогда ваш план, Орочимару — сама сорвется, и нам придется сражаться с Акацуки в полной силе.

— Ты думаешь, нам придется сражаться?

— Они сокрушат шиноби и будут ждать возрождения биджу, так что они точно попробуют вас найти, Орочимару-сама. Защита этой базы хороша, но не абсолютна. Поэтому я и спросил, будем ли мы помогать шиноби, найти Акацуки.

— Понятно, понятно. Но если мы им поможем, то шиноби разобьют Акацуки, не так ли?

— Все равно кто-то победит, — Кабуто еще раз поправил очки. — Вряд ли шиноби и Акацуки уничтожат друг друга в одном сражении. Нам все равно придется с кем-то из них сражаться, и в сущности все равно же с кем, просто шиноби вас побаиваются, а Акацуки ненавидят, яростно и неистово.

— После событий января, Лист, возглавляющий союз, тоже ненавидит меня, — Орочимару подумал и усмехнулся. — Или после нападения на Коноху? В общем, я понял, к чему ты клонишь, Кабуто. Нет, мы не будем помогать шиноби, пусть сами бегают и ищут. Мы, я буду наблюдать, и следить, сама суть этого конфликта не позволит ему тянуться долго.

— Почему, Орочимару-сама?

— Ты же работал с Сасори, — облизнулся Орочимару, — прикасался к Акацуки, и видел, что они все там одержимые и сумасшедшие, и Пэйн вдвойне одержим. Он мнит себя Богом этого мира, и если до начала осуществления плана еще способен был сдерживаться, то теперь, нет, теперь он долго не выдержит.

— У меня все готово, — сообщил Кабуто, — в любой момент можем выступить в полной силе.

— Хорошо, — улыбнулся Орочимару, — пока что продолжай эксперименты с клетками Суйгецу.

— Хай, Орочимару-сама, — поклонился Кабуто.

Саннин пошел в свою лабораторию, размышляя о словах Кабуто.

Если Акацуки становятся сильнее, то в какой-то момент уравняются с шиноби, не так ли? Вот если в этот момент их подтолкнуть напасть на шиноби и сражаться до последнего, чтобы обе стороны воистину истребили друг друга? На чем можно подловить Акацуки, как их спровоцировать? Или, наоборот, просто сообщить шиноби о местоположении летающей крепости? Акацуки опередили его план по раскрытию их секретов, напав на шиноби, подумал Орочимару и усмехнулся.

Так или иначе, но Акацуки воюют с шиноби, значит, результат достигнут.

Конечно, он и подготовленные им силы способны сокрушить любую из сторон, но к чему лишние телодвижения, драки, техники, потеря времени? Когда немного информации, планирования и терпения могут дать схожий результат, и затем можно будет прийти и забрать то, что твое по праву?