Его оскаленные зубы очень мало походили на улыбку. — Поверьте мне, джентльмены. То, что я увидел в Крэг-Рич, когда Кэйлеб посреди ночи выплыл из пасти шторма, было именно этим — полным и абсолютным моральным крахом. Я видел, как корабли под моим командованием выбрасывались на берег, поджигали себя, вместо того чтобы встретиться лицом к лицу с чарисийцами в бою. Понимаю, почему это произошло, и шок от их огневой мощи стал для меня такой же большой неожиданностью, как и для всех остальных. Но что меня больше всего поражает в вашей битве, так это то, что никто не запаниковал. Вы этого не сделали, ваши офицеры этого не сделали, и ваши экипажи этого не сделали.
— Уверен, что вы тоже многому научились. Этот опыт сослужит чрезвычайно хорошую службу всему военно-морскому флоту, и я попрошу всех вас поделиться им со своими коллегами-капитанами. С долгосрочной стратегической точки зрения это будет бесценным преимуществом.
— Что касается наших относительных потерь, то, хотя я уверен, что все мы сожалеем о потере "Принс оф Долар", нам нужно помнить, как далеко от дома находятся чарисийцы. Очевидно, что по крайней мере один из их галеонов был сильно поврежден. Их потери вполне могут быть такими же серьезными, как и ваши собственные, и они, в отличие от вас, находятся за тысячи миль от замены. Точно так же у нас есть полностью оборудованные верфи для строительства и ремонтные верфи, чтобы справиться с повреждениями ваших судов; у них этого нет. В лучшем случае у них есть остров Кло, и я вряд ли назвал бы бухту Хардшип идеальным местом для ремонта. Не говоря уже о том, что сначала они должны туда добраться. При таких обстоятельствах, я полагаю, любой беспристрастный судья был бы вынужден считать исход вашей битвы ничьей, в самом худшем случае. По моему собственному мнению, на самом деле это была стратегическая победа.
Он покачал головой. — Уверен, что некоторые могут прийти к выводу, что я просто пытаюсь найти светлую сторону, на которую можно посмотреть. Однако, если кто-то решит так, он ошибется. Я не говорю, что все ваши решения были идеальными, потому что это было не так, и через несколько минут мы начнем обсуждать, где были допущены ошибки, какие уроки из них можно извлечь и как их можно исправить. Но вы сражались и сражались упорно, и совершенно независимо от потерь и ущерба, которые вы нанесли, враг подумает два или три раза, прежде чем снова разделит свои силы на такие маленькие эскадры. Это окажет значительное влияние на его способность блокировать наши перевозки.
— Я высказал те же самые соображения епископу Стейфану, герцогу Торасту, герцогу Ферну и в моем собственном письменном отчете его величеству. И также подчеркнул, что наша сила неуклонно растет. Я намерен в ближайшее время перейти в наступление, джентльмены, и когда я это сделаю, — он посмотрел им в глаза, — вы и ваши корабли будете на месте.
Все четверо капитанов, даже Росейл, теперь сидели прямо в своих креслах. Они все еще были усталыми и измученными, но их глаза сияли, и он удовлетворенно кивнул. Он имел в виду каждое сказанное им слово. О, он немного приукрасил это, приукрасил некоторые детали, но в основном он был абсолютно искренен.
Потому что они действительно преуспели — чертовски преуспели, — подумал он. — Даже допуская честные завышения с их стороны — черт возьми, даже допуская определенное количество преднамеренного преувеличения с их стороны! — Они выбили дерьмо по крайней мере из одного из чарисийцев. И чарисийцы знают это так же хорошо, как и я. Это повлияет на то, как они мыслят, насколько они готовы рисковать. И это сделает то же самое для наших собственных экипажей. Мы не собираемся волшебным образом в одночасье превращаться в бич морей, но это действие — первый шаг к тому, чтобы убедить себя — и чарисийцев — в том, что флот Кэйлеба на самом деле не непобедим. И это, друзья мои, стоит каждого человека, которого вы потеряли. Да, и "Принс оф Долар" в придачу.
— А теперь, джентльмены, — сказал он с улыбкой, — поскольку я заверил вас в своем одобрении, давайте начнем разбирать эти ошибки. Но не волнуйтесь. Обещаю, — его улыбка стала немного шире, — быть нежным.
.V.
КЕВ "Дансер", 56, остров Тров, залив Долар
Сэр Гвилим Мантир сердито посмотрел на темные иссиня-черные воды залива Челм. Солнце скрылось за громадой острова Тров позади него, и тени растянулись по заливу, превратив его поверхность в чернила, но верхние реи "Скуала" и "Шилда" были позолочены последними ровными лучами заката, достигающими высот Трова.
У КЕВ "Дарт" отблесков не было, так как у него не было никаких верхних рей.
Рабочие группы неустанно трудились на корабле капитана Павала. Они уже установили новую бизань-мачту и новую грот-мачту, и, учитывая изобретательность и мастерство чарисийских моряков, Мантир был уверен, что они исправят повреждение его оснастки до того, как Тирск сможет отреагировать, отправив более мощную эскадру, чтобы выгнать поселенцев с острова Тров.
С другой стороны, думаю, мы можем принять как данность, что он будет командовать этой эскадрой. — Мантир покачал головой. — И прежде чем он это сделает, мне придется пересмотреть свою оценку его боеспособности.
Он позволил взгляду остановиться на четвертом галеоне, стоявшем на якоре в маленькой бухте. Ремонт "Принс оф Долар" на самом деле был быстрее и проще, и, хотя рабочие группы все еще трудились над ним, он, по сути, был готов к выходу в море. В большинстве случаев Мантир был рад его видеть. Его орудия не соответствовали орудиям ни на одном из его других судов, и все боеприпасы для них ограничивались содержимым его орудийных рундуков. Тем не менее, он представлял собой полезный прирост его общей силы, и его захват был свидетельством того, чего могли достичь капитаны и экипажи Мантира даже с соотношением сил три к пяти.
Как и пятьдесят процентов потерь, которые капитан Стивирт нанес своему доларскому сопернику.
Мантир нахмурился, когда эта мысль напомнила ему о его собственных потерях... и о том, почему его благодарность при виде захваченного галеона не была чистой. Его взгляд вернулся к "Дарту", и его хмурое выражение стало еще более мрачным.
Восемьдесят четыре члена экипажа Павала были убиты или ранены в бою. "Скуал" отделался только тремя ранеными, но "Шилд" понес еще тридцать две потери. Это означало, что сто девятнадцать моряков и морских пехотинцев выбыли из строя, и семьдесят один из них были мертвы. Вполне вероятно, что треть выживших также навсегда останется инвалидами. Даже если бы это было не так, прошло бы много времени, прежде чем они вернулись бы на службу. Но насущным моментом было то, что эти потери составляли треть от общего состава одного из галеонов, и его ресурсы для пополнения были ограничены.
Весьма ограничены.
Адмирал скрестил руки на груди, мрачно прислонившись одним плечом к раме иллюминатора, размышляя над этим неприятным фактом.
Он предвидел потери личного состава. Даже на борту чарисийского корабля всегда существовали возможности убить или ранить человека. Падения с высоты, несчастные случаи на стрельбах, случайно раздавленные руки или ноги при перемещении любого из множества тяжелых грузов на борту военного корабля... Но хотя бы пьянство редко было причиной в ИЧФ, в отличие от некоторых военно-морских флотов. Другие военно-морские силы — невольно приходили на ум военно-морской флот Корисанды до завоевания и, особенно, имперский харчонгский военно-морской флот, — ежедневно выдавали ром своим экипажам. Люди в этих флотах с нетерпением ждали своих ежедневных "малышей" как паллиатив от скуки, тяжелой работы и (особенно на борту харчонгских кораблей) страданий своей жизни, и многие из них проводили как можно больше времени в алкогольном тумане, насколько это возможно.
Мантир был от природы воздержанным человеком, но все же он ничего не имел против алкоголя. Он также не завидовал своим людям в тех маленьких удовольствиях, которые они могли найти. Однако позиция чарисийского флота на протяжении более ста лет заключалась в том, что пьянство на службе недопустимо. Это было одно из немногих правонарушений, за которые военно-морской флот все еще предписывал морякам порку, в случае офицера это стоило ему офицерского звания. К счастью, условия на борту военных кораблей Чариса были намного лучше, чем могло похвастаться большинство других флотов. Чарисийские моряки редко испытывали потребность сбежать в пьяный туман, а даже если бы и испытывали, возможностей было бы немного. Не то чтобы алкоголь был полностью запрещен на борту военных кораблей Чариса. Их экипажам выдавали пиво (и притом хорошее пиво) каждый день, обычно на обед в середине дня, в другое время — на ужин. А ром часто выдавали в лечебных целях или по торжественным случаям. Но в промежутках между подобными случаями он хранился под замком и был далеко не так доступен, как в других военно-морских силах.
Как следствие, уровень несчастных случаев на борту военных кораблей Чариса составлял едва ли десятую часть того, чем, скажем, на борту харчонгской галеры.
Однако несчастные случаи все еще случались, и, несмотря на все, что орден Паскуале мог сделать с диетой и гигиеной, напряженные условия жизни на борту любого военного корабля с его тяжело трудящимся экипажем и неизбежно влажной средой слишком часто становились питательной средой для болезней. Так что, да, он допустил определенное количество жертв, даже исключая те, которые могли быть причинены действиями противника.
К сожалению, было очевидно, что его оценки были занижены. Битва у острова Дрэгон представляла собой первый настоящий пример того, что могло произойти, когда имперский чарисийский флот столкнулся с такими же решительными, правильно спроектированными вражескими галеонами, и ему было ясно, что он был слишком самоуверен. Небольшая эскадра Павала одержала победу, несмотря на значительное численное превосходство врага, и Мантир сильно подозревал, что его корабли нанесли более тяжелые потери, чем понесли сами. Однако, судя по отчетам эскадры, он также подозревал, что если бы доларский командир был готов отправиться на ремонт, а затем возобновить действия, результат мог бы быть гораздо менее удовлетворительным.
И что бы здесь ни случилось, у меня выбыла половина экипажа галеона — возможно, к настоящему времени в эскадре в целом больше, учитывая несчастные случаи и болезни, — и я только что добавил дополнительный корабль. Так где же, собственно, мне найти людей, чтобы ими командовать?
Этот вопрос имел определенную актуальность, но в данный момент он фактически отошел на второй план после более насущной проблемы. Граф Тирск был твердолобым профессионалом. Он сделал бы почти те же выводы, что и Мантир. И, в отличие от Мантира, силы Тирска неуклонно нарастали. Маловероятно, что такой человек, обладающий доказательствами того, насколько хорошо его капитаны действовали у острова Дрэгон, не стал бы искать способы использовать эту растущую силу.
Нам следовало взять с собой больше шхун, — подумал Мантир. — Что мне действительно нужно сделать, так это отправить пару дюжин из них, чтобы они действовали независимо и подняли собственный вред Шан-вей. Пусть они нападают на доларское и харчонгское судоходство в как можно большем количестве мест. Это вынудило бы Тирска распределить свои галеоны, и он бы играл с адом, гоняясь за любой из шхун. Но у меня их недостаточно, чтобы быть везде, где они должны быть, а это значит, что он сможет совершать свои самые важные перевозки в составе конвоев, как он делал у острова Дрэгон, и все еще высвобождать силы — если не сейчас, то достаточно скоро — чтобы попробовать что-то немного более серьезное. И единственный способ, которым у меня хватит сил остановить его, — это сконцентрировать мои собственные галеоны.
Ему не нравился этот вывод. Предполагалось, что он сократит военно-морские силы Церкви, и его новая оценка боеспособности доларского флота должна была усложнить это. Он знал, что уже причинил значительную задержку строительной программе Долара. Он захватил или потопил слишком много каботажных судов, нагруженных пушками и партиями скипидара, смолы, рангоута и всех других видов военно-морских запасов, которые только можно вообразить, для любого другого результата. И он был уверен, что сможет нанести еще большую задержку, еще больший ущерб. Но ему придется действовать более оборонительно, и чем менее агрессивным он сможет быть, тем менее эффективным он станет.
И если Тирск готов предпринять собственные наступательные операции, первым пунктом в его списке будет остров Тров. И даже если бы у морских пехотинцев майора Уиндейла было достаточно тяжелой артиллерии, чтобы удерживать якорную стоянку вечно — чего у них нет, — есть предел тому, как долго они могли выдержать осаду. Если у Тирска хватит сил галеонов, чтобы прогнать нас, он мог бы изолировать остров с помощью всего лишь горстки галер старого образца. И если у меня не хватит сил прорваться и вытащить Уиндейла, Тирск в конечном итоге заставит его и его людей сдаться от голода, как бы они ни хотели продержаться.
Он вздохнул, признав это.
Ну, это еще не конец света, Гвилим, — философски сказал он себе. — Тров был чертовски удобен и полезен, но это не обязательно. У тебя есть транспорт, на котором прибыл Уиндейл, так что пришло время вытащить его и отправить обратно на остров Кло. В любом случае, это гораздо более оправдано, и к тому времени, когда у Тирска появятся какие-либо амбициозные идеи относительно Кло, он будет чертовски далеко от своих собственных портов. А тем временем ты, вероятно, сможешь устроить настоящий ад харчонгцам.
Он резко кивнул, повернулся и направился к двери каюты. Он открыл ее и высунул голову наружу.
— Да, сэр? — спросил лейтенант Разман, поднимая глаза, а затем вставая со своего места за столом Мантира, где он работал над отчетами эскадры.
— Я хочу встретиться с Павалом, Эйуэйном, Стивиртом и капитаном Магейлом сегодня вечером после ужина, Данилд, — сказал ему Мантир. — Проследи, чтобы они были проинформированы, пожалуйста. И полагаю, тебе также лучше предупредить Нейклоса.
.VI.
КЕВ "Армак", 58, море Чарис, и КЕВ "Даун уинд", 54, океан Картера
— Что ты думаешь о новых планах Гвилима, Мерлин? — тихо спросил Брайан Лок-Айленд.
В данный момент верховный адмирал растянулся на своей койке на борту КЕВ "Армак", своего флагманского корабля с пятьюдесятью восемью пушками. Учитывая обычные звуки корабля, идущего по морю с шестифутовыми волнами, скорее всего, никто не услышал бы его, даже если бы он говорил обычным разговорным тоном. Однако он не собирался рисковать и ошибаться на этот счет.
Мерлин Этроуз, сидевший на кормовом вельботе КЕВ "Даун уинд" и смотревший на ранний рассвет в нескольких тысячах миль к востоку, не имел с этим никаких проблем. Он был просто благодарен Кэйлебу за то, что по возвращении в Теллесберг он сделал приоритетом полное включение Лок-Айленда во внутренний круг до того, как верховный адмирал вернется к своему флоту в море. На данный момент Лок-Айленд — как и все остальные сразу после того, как им сказали правду, — был навязчиво осторожен, что было чертой, которую одобрял Мерлин.
