Хотел бы я, черт возьми, чтобы у нас был гребаный ветерок! Что-нибудь, что могло бы развеять проклятый дым.
Дымовая завеса была похожа на худший туман, который он когда-либо видел — когда-либо воображал, — и по крайней мере половина снарядов переносных угловых орудий, падающих на его позицию, предназначались исключительно для того, чтобы пополнять дым всякий раз, когда он даже выглядел как редеющий. И это означало...
* * *
Насколько мог судить лейтенант Охиджинс — что было далеко не так хорошо, как он предпочел бы рассказать, благодаря спасительному дыму, который завел их так далеко, — 2-й взвод был там, где и должен был быть... плюс-минус несколько десятков ярдов. Крупномасштабные карты, подготовленные отделом картографии корпуса воздушных шаров, оказали огромную помощь при первоначальном подходе, но как только 2-й взвод вошел в изрытую кратерами пустыню основной зоны обстрела, они стали намного менее полезными. Казалось, больше не было никаких узнаваемых ориентиров или топографических особенностей, и он был вынужден надеяться, что инженерам удалось сохранить свои ориентиры, когда они расчищали "подставки для ног".
Он был удивлен, обнаружив вторую траншею храмовых мальчиков безлюдной, когда они добрались до нее. Она обстреливалась почти так же сильно, как и первая, и во многих местах была более чем наполовину разрушена, но, когда он соскользнул в траншею с револьвером в руке, он был впечатлен тем, насколько хорошо она выдержала, учитывая все обстоятельства. Она все равно представляла бы собой сложную боевую позицию, а некоторые воронки позади и перед ней были достаточно глубокими, чтобы обеспечить очень эффективные импровизированные оборонительные позиции для ее поддержки.
Его люди нашли несколько тел и даже пару раненых, которые могли бы выжить, если бы целители 1-й роты добрались до них вовремя, но было очевидно, что храмовники отступили из этой траншеи, как и из первой, почти сразу после начала обстрела. Что ж, это было вполне разумно. Охиджинс даже не хотел думать о том, как бы он отреагировал, если бы все тяжелые снаряды в мире падали на него сверху. Но они также не вернулись в нее, когда начался сильный артиллерийский обстрел.
Первый взвод выбрался из узкого прохода, расчищенного саперами, осторожно перебрался через разрушенные, но все еще внушительные укрепления... и обнаружил, что их никто не ждет. Они смогли рассредоточиться вдоль заброшенной траншеи, собрав все свои силы без необходимости пробиваться в нее с боем, и это был бесценный дар. Теперь подошел 4-й взвод Абнейра Макнила, чтобы присоединиться к ним, 5-й взвод Жеппсина Макуэйра наступал на пятки Макнилу, и траншея была почти так же защищена с запада, как и с востока. Что бы еще ни случилось, позволить почти двумстам людям Гласьер-Харт закрепиться на своих позициях было серьезной ошибкой со стороны храмовых мальчиков, потому что им бы устроили ад, если бы они попытались снова вывести эту полуроту из игры.
Этого не произойдет, — холодно подумал он, прислушиваясь к фоновому грохоту артиллерии и более тихим хлопающим звукам дымовых снарядов, приземляющихся менее чем в трехстах ярдах перед ними. — Любое давление, которое будет сделано здесь, будет направлено в другую сторону!
Майор Макуирт должен был прибыть с 5-м, но его еще не было здесь. Кроме того, он был не из тех, кто тянется к поводьям, даже если бы это было так. Это было обязанностью Охиджинса, и он снова посмотрел на часы. Выбор времени на самом деле не был таким уж критичным, учитывая характер плана нападения и то, что, должно быть, уже случилось с бедными проклятыми мальчиками из Храма перед ними. Однако тот факт, что это не было критичным, не означал, что это не было важно. 2-я и 3-я роты выдвигались для штурма секторов по обе стороны от 1-й роты, и они должны были подойти как можно ближе друг к другу. С другой стороны, они уже опоздали на шесть минут против назначенного времени. Неудивительно, учитывая все неопределенности, связанные с их подходом. Но теперь он был здесь, и кто-то должен был открыть счет...
Он со щелчком закрыл футляр для часов, вытащил револьвер, убедился, что быстрозарядные устройства в футляре на левом бедре надежно закреплены, и кивнул взводному сержанту Отулу.
— Вперед, — просто сказал он, и Отул потянул за пусковое кольцо ракеты.
Стандартный ракетный пистолет почти наверняка справился бы с этой задачей, но бригадный генерал Рейман не очень верил в "почти наверняка". Он хотел, чтобы что-то, в чем он был уверен, было видно над дымом и пылью, поднятыми чарисийской артиллерией и подразделениями поддержки, и сигнальная ракета взмыла вверх и взорвалась на высоте нескольких сотен футов.
* * *
— Сигнальная ракета! — рявкнул сержант Хаскин.
Он быстро повернул свою закрепленную на кронштейне двойную трубу, чтобы прицелиться в нее.
— Это один из наших, — сказал он, когда пеленг подтвердил, что он находится в секторе "Саманты". — Оранжевый, и прямо посередине третьего поля для гольфа!
— Оранжевый в гольф-три, — подтвердил Алгуд, и Хаскин резко кивнул.
Наблюдатель глубоко вздохнул. Он верил людям, которые говорили ему, что предстоящее ему дело на самом деле безопасно — он действительно верил! Любой вытекший водород поднялся бы значительно выше гондолы. На самом деле не было никакого шанса поджечь огромную плавающую бомбу над ними. На самом деле его не было.
Он поборол искушение закрыть глаза и потянулся за ракетницей.
Мгновение спустя три оранжевые вспышки описали дугу в стороне от "Саманты" и взорвались одна за другой, в постоянной последовательности... более чем в ста ярдах от воздушного шара. Артиллерия — и особенно минометы — ответственные за подавляющий огонь по фронту 1-й роты, обратили на это внимание, и последние разрывные снаряды просвистели вдали, сменившись исключительно дымом.
* * *
— Внимание! — крикнул кто-то из дыма. — Вни..!
Слова исчезли, но крик продолжался, бессловесный крик боли, когда взорвалась ручная бомба еретика. Хирбирт Адимсин сунул в рот свисток и пронзительно дунул в него.
— Стоять! — проревел он. — Стоять!
* * *
Второй взвод устремился вперед с отработанной смертоносностью.
Каждое отделение было разбито на три команды по четыре человека, продвигающиеся вперед отдельными, скоординированными, взаимоподдерживающими бросками, которые были отличительной чертой тактики небольших подразделений Чариса [получается, что каждое отделение насчитывает 12 человек, хотя несколькими страницами выше указано, что бригада Гласьер-Харт сохранила сиддармаркскую организацию взводов по 60 человек, состоящих из двух отделений по 30 солдат]. Первые две команды в каждом отделении состояли из трех человек с помповыми дробовиками со штыками и специального гренадера, вооруженного револьвером и большим количеством гранат Марк 3 с гораздо более мощным разрывным зарядом ливизита. Каждый из его товарищей по команде нес рюкзак с дополнительными гранатами, а также свои собственные боеприпасы. У третьей команды было только по два дробовика. Третий человек нес пять ранцевых зарядов, каждый из которых был начинен чуть менее чем двенадцатью фунтами ливизита... а четвертый нес огнемет М97.
M97, получивший в войсках название "огневой удар Ко-янга", состоял из двух стальных резервуаров, один из которых содержал пятнадцать галлонов масла огненной лозы, а другой был заполнен сжатым воздухом, соединенным гибким шлангом со стальной трубкой длиной сорок два дюйма. С полным топливным баком он весил чуть больше ста двадцати фунтов, что было немалым бременем. Однако для бойцов бригады Гласьер-Харт это стоило каждого фунта.
* * *
Лейтенант Адимсин сжимал свою винтовку "Сент-Килман", пытаясь разобраться в дикой дымной неразберихе. Новые крики и вопли прорезали бедлам, и он услышал более ровный, глухой звук церковных ручных бомб, отчетливо отличающийся от резкого, оглушающего взрыва новых еретических ручных бомб. Он также слышал винтовочные выстрелы, доносившиеся от его людей... и невероятно быстрое "бум-бум-бум" в ответ. Даже еретическая винтовка с затвором не могла выстрелить так быстро, но что-то там, в дыму, было...
Теперь, когда собственная пехота еретиков была в контакте, они больше не сбрасывали столько дымовых снарядов на позиции 2-й роты, и редеющий дым рассеялся всего на мгновение. В это окно Адимсин мог видеть почти на пятьдесят ярдов, и его глаза расширились, когда еретик, ползущий на брюхе, добрался до бруствера из мешков с песком слева от него и встал на одно колено, чтобы просунуть дуло винтовки, которое выглядело не совсем правильно, через огневую щель. Он нажал на спусковой крючок, и глаза Адимсина расширились от шока, когда он полностью отвел цевье своей винтовки назад, снова выдвинул ее вперед и снова выстрелил. И еще раз!
Живот лейтенанта превратился в ледяной узел, когда он осознал невероятную скорость огня еретика. Но потом рядом с первым подкатился еще один еретик. Его рука резко дернулась, и они оба пригнулись, чтобы избежать взрыва одной из их мощных ручных бомб, когда она влетела в огневую щель.
Как раз в тот момент, когда прогремел взрыв, еще двое еретиков с такими же причудливого вида винтовками перепрыгнули через бруствер. Они спрыгнули в траншею позади него, и земляные стены заглушили отрывистый грохот их оружия.
Еретик, бросивший гранату, приподнялся, и Адимсин нажал на спусковой крючок. Гренадер отлетел в сторону, его голова превратилась в кровавую развалину, а Оуин Линирд выстрелил в товарища по отделению убитого гренадера. Он попал стрелку в бедро, и еретик откатился в сторону и исчез в одной из воронок от снарядов.
Адимсин открыл затвор своего "Сент-Килмана", вставил в патронник еще один патрон, закрыл затвор и снова поднял винтовку, когда из дыма прямо перед ним и менее чем в двадцати ярдах появилась еще одна четверка еретиков. Его и Линирда выстрелы обозначили их позицию для еретиков, и они неслись прямо на него. Он выстрелил, и еще один еретик упал. Он смутно осознавал, что сержант Оуин рядом с ним поднимает винтовку, в то время как он начал перезаряжать свою с безумной поспешностью, но каким-то образом он знал, что на это не будет времени.
Его и не было. Еретик, двигавшийся позади того, кого он только что ранил, держал в руках с перчатками что-то вроде жезла. Причудливый, бесформенный рюкзак гротескно увеличивал его силуэт, и Адимсин едва успел увидеть, как удочка качнулась в его сторону.
Максимальная дальность стрельбы огнемета М97 составляла пятьдесят ярдов, что в два раза превышало расстояние до огневой щели лейтенанта Адимсина, и мир лейтенанта растворился в вопящей агонии, когда река огня с ревом хлынула через отверстие, чтобы окутать его.
.XII.
Храм, город Зион, земли Храма
Тихое тиканье угловых часов было отчетливым и четким в тишине кабинета Робейра Дючейрна. Казначей Церкви Ожидания Господнего сидел за своим столом с мрачным выражением лица, просматривая последние отчеты от своего персонала по управлению логистикой. Рябь звенящих нот нарушила тишину, и он нахмурился, затем коснулся божественного света на своем столе, и дверь кабинета скользнула в сторону, чтобы показать одного из его помощников.
— Прошу прощения за то, что прерываю вас, ваша светлость, — сказал младший священник, и, хотя его тон был искренним, в нем не было ни капли трепета, который мог бы проявить один из помощников Жэспара Клинтана.
— Знаю, что ты бы этого не сделал без веской причины, отец,— ответ Дючейрна объяснил, почему эта тревога так полностью отсутствовала.
— Вас хочет видеть викарий Аллейн. Я сказал ему, что вы изучаете последние депеши, и он указал, что эти депеши были частью того, что он хотел обсудить с вами.
— Понимаю. В таком случае, пожалуйста, проводите викария.
— Немедленно, ваша светлость, — младший священник поклонился и исчез. Менее чем через минуту он вернулся, сопровождая Аллейна Мейгвейра.
— Капитан-генерал, ваша светлость, — пробормотал он и снова исчез. Дверь за ним закрылась, и Дючейрн встал, чтобы пожать руку.
— Только не говори мне, что у тебя есть еще более плохие новости, — сказал он вместо приветствия.
— Вообще-то, есть, — прорычал капитан-генерал, и брови Дючейрна нахмурились. — Час назад я получил свежую депешу от Рейнбоу-Уотерса. — Он покачал головой, и выражение его лица было мрачным. — Все идет от плохого к худшему. Центр линии Тэлмар исчез, и Симкин, наконец, движется от Эйванстина... и не на юг. Он провел, похоже, целый корпус между Марилисом и озером Лэнгхорн, а Истшер оставил свой собственный корпус на большой дороге примерно в двухстах милях к северу от Марилиса. Силвер-Мун окопался, чтобы продержаться до тех пор, пока его не сменят, но с Истшером к северу от него и Симкином, наступающим с запада, не думаю, что есть много шансов, что его кто-нибудь вообще сменит. До того, как еретики стерли в порошок треть отряда Бридгмина в Тэлмаре, я ожидал, что Силвер-Мун сможет продержаться по крайней мере два месяца, а возможно, и целых четыре или пять. Сейчас? — Он покачал головой. — Если чарисийцы настроены серьезно, они могут разнести всю его позицию в клочья за пару пятидневок. Даже если они этого не сделают, он никак не сможет вернуться, чтобы присоединиться к Силкен-Хиллзу или Густиву. Это значит, что выбыло еще двадцать тысяч человек.
Дючейрн несколько секунд ошеломленно смотрел на него, затем покачал головой, как человек, пытающийся стряхнуть удар в челюсть.
— Я не понимаю, — сказал он. — Это ваша область, не моя, но я прочитал записки, которыми вы обменялись с Рейнбоу-Уотерсом. Знаю, насколько прочны эти позиции! Как, во имя всего святого, чарисийцы это делают? Я могу понять передвижение войск, продвижение по стране, но эти оборонительные позиции были... они были грозны, Аллейн!
— Да, они были, и да, они есть, — ответил Мейгвейр. — И большая часть успеха чарисийцев до сих пор объясняется чистой неожиданностью. Чертовски очевидно, что они, должно быть, потратили много времени, размышляя о том, как именно прорваться через укрепления, подобные тем, которые строило воинство. Но главный ответ на твой вопрос — это их чертовы воздушные шары.
— Воздушные шары? — повторил Дючейрн.
Он был слишком глубоко погружен в безумную перестройку их логистических приоритетов в свете внезапного появления Истшера перед Тэлмаром, чтобы следить за сообщениями о новейших инновациях Чариса. Они явно сильно расстроили Мейгвейра, но, хоть убей, казначей все еще не мог понять, какое отношение такая новинка, как воздушный шар, имеет к военным операциям. Два года назад он взял двух своих племянников на полет на воздушном шаре прямо здесь, в Зионе, в качестве особого удовольствия и способа забыть, пусть и ненадолго, ужасную реальность джихада. Он должен был признать, что это было увлекательно, но все же....
— Конечно, воздушные шары! — рявкнул Мейгвейр гораздо резче, чем обычно разговаривал с Дючейрном в последние дни.
— Но... я не понимаю, — сказал казначей. — Я хочу и пытаюсь, но как воздушный шар может быть оружием? Вижу, как ими можно было бы напугать какого-нибудь харчонгского крестьянина. И полагаю, что один из них мог бы дать генералу возможность взглянуть на позиции другой стороны. Но они не могут долго оставаться в воздухе. Тот, на который я водил мальчиков смотреть в позапрошлом году, мог оставаться на высоте всего около двадцати минут, и он никогда не поднимался выше пары сотен футов. Позже я поговорил с одним из аэронавтов, и он сказал, что ограничение связано с топливом. Оно тяжелое, и воздушный шар не может нести много топлива, чтобы нагреть достаточно воздуха и дольше оставаться вверху. Теоретически можно было бы оставаться там намного дольше, но он сказал, что горячий воздух не создает достаточной "подъемной силы", чтобы нести очень много топлива.
