Именно Геббельсу принадлежала идея создания народного ополчения — Фольксштурма. В рамках тотальной мобилизации под танки противника планировалось бросить всех мужчин Германии от 16 лет до 60. И даже девочек и женщин, за исключением разве что уж совсем немощных старух. Когда Геббельс накануне съезда поделился своими идеями с Артуром Аксманом, занимавшим тогда должность райхсюгендфюрера — вождя молодежной нацистской организации гитлерюгенд, то "главный гитлеровский воспитатель" веско заметил, что воевать способны и 10-12-летние подростки. Дескать, главное, правильно подойти к этому вопросу с точки зрения пропаганды. Идею доложили Гитлеру. Вождю она понравилась, — бесноватый фюрер был готов хвататься за любую возможность уцелеть, и 25 сентября 1944 года подписал указ о создании фольксштурма...
Второй документ, о котором вспомнила Лиза по ходу выступления свидетеля, был датирован октябрём 2022 года. Выступающий перед учителями первый заместитель руководителя администрации президента Сергей Кереенко одобрил начатую президентом мобилизацию гражданских обывателей на фронт и заявил, что Россия обязательно выиграет "эту войну" (с Украиной и всем западным миром), но для этого она должна стать народной: "Россия всегда выигрывала любую войну, если эта война становилась народной. Так было всегда. Мы обязательно выиграем и эту войну. Но для этого необходимо, чтобы это была именно народная война, чтобы каждый человек чувствовал свою сопричастность...".
"Всё-таки у истории очень мрачное чувство юмора, — поражалась Ласточкина. — Кто мог после войны с Гитлером, когда славянские народы сражались бок о бок в составе нескольких Украинских, Белорусского фронтов, когда наши народы заплатили миллионами жизней за общую победу, представить, что пройдёт несколько десятилетий и вторгшиеся без объявления войны самолёты с красными звёздами на крыльях будут снова в 4 утра вероломно бомбить Киев, а немецкие "панцеры" с чёрными крестами защищать народ Малороссии от агрессоров...
В то же время Елизавета чувствовала удовлетворение от того, как её коллеги по группе обвинения точными вопросами не давали свидетелю сбиться с главной линии, растеряться под репликами из стана защиты. Правда сам Путлера в данный момент отсутствовал на скамье подсудимых. Подсудимый отпросился в туалет, дав понять, что ему внезапно приспичило, и суд вошёл в его положение, что поделаешь старый человек. Хотя процедура требовала едва открыв заседание сразу объявить короткую паузу, однако подсудимый сам попросил не прерываться до его возвращения, пообещав, что будет следить за всем по телетрансляции (кабинка VIP-сортира была оборудована для этого всем необходимым).
Чеботарёв сегодня тоже отсутствовал в кресле главного судьи. Лиза только несколько минут назад узнала о том, что ночью с ним случился сердечный приступ. К счастью, кажется не очень сильный и не слишком опасный. И пока Владлен Николаевич приходил в себя под наблюдением кардиолога, его обязанности должны были поочередно исполнять второй и третий судьи.
Глава 235
В отсутствие своего подзащитного Нинель Комиссарова (сумевшая полностью прийти в себя после стычки в кулуарах с Майором) доказывала судьям и присяжным (и не безуспешно), что в инцидентах подобных описанному свидетелем, — которые на самом деле, как это не прискорбно, имеют место на любой войне, — прямой вины её клиента не было. Дескать, остались документы, свидетельствующие о том, что глава государства постоянно пытался одёргивать глупых или слишком ретивых чиновников на местах, которые устраивали облавы на потенциальных мобилизованных, загребая в армию всех подряд; не проводили качественного отбора солдат, объявляя годными к боевой службе без медосвидетельствования косых, хромых и даже глубоких стариков. И вместо того, чтобы просто правильно выполнять приказ Верховного главнокомандующего — основательно готовить людей к войне, отправляли в окопы плохо обученный, часто совершенно негодный персонал.
— Мой доверитель ничего не мог поделать с извечной российской традицией! — картинно разводила руками защитница. — Что поделаешь, дураков на государственных должностях у нас всегда было намного больше, чем умных.
Как боксёр, выходящий на финальный раунд, Лиза была полна решимости методично разрушать пирамиды лжи, которые уже привычно начала громоздить противная сторона. В качестве тайного оружия у неё был припасён на сегодня просто убойный свидетель в лице генерала Закулисного. А чтобы Путлеру и его адвокату было сложнее превращать скамью подсудимых в трибуну для запутывания присяжных, Ласточкина придумала сбивать с подсудимого спесь с помощью приготовленных вещдоков, которые должны вынудить ответчиков сменить патетической тон на конкретику. В центре зала ею уже было заготовлено кое-что с этой целью, для интриги до нужного момента скрытое от глаз публики покрывалом.
— Вместе с тем, — продолжала адвокат Путлера, — мы понимаем, что свидетель был подготовлен особым образом к сегодняшнему выступлению. — Нинель Комиссарова указала на добравшуюся до своего места в зале Ласточкину. — Подготовлен главным обвинителем Жанной Болотовой, которая является представителем гей-культуры! И вряд ли будет отрицать тот факт, что имела продолжительные отношения с женщиной...
Лиза обмерла: животный страх быть обвинённой в чём-то до крайности предосудительном, аморальном в глазах большинства сограждан, в антисоциальном поведении, был взращён в ней с юности и сидел в спинном мозге. Родить ребёнка вне брака, иметь связь с партнёром своего пола, — что могло быть позорней для молодой женщины! Обычно общество безжалостно подвергало таких падших женщин жестокому остракизму. И не важно, что умом Ласточкина преодолела эти фобии и большинство в зале суда были людьми широких взглядов, всё равно прозвучавшее обвинение заставило Лизу инстинктивно сжаться в один перепуганный комок, словно её публично поймали за чем-то постыдным — мелком воровстве или выставили голой. Откуда-то получившая информацию о её "аморальности" Нинель Комиссарова отлично всё видела. Не могли не заметить растерянности на лице обвинителя и присяжные. Всё это отлично работало на речь защитника.
— У меня есть доказательства низких моральных качеств обвинителя, — лупила наотмашь Комиссарова. — Считаю, что этим в том числе объясняется болезненное внимание обвинителя к отдельным извращённым фактам проводившейся во время спецоперации на Украине частичной мобилизации. Как известно, среди представителей ЛГБТ-сообщества извращенческий по своей природе пацифизм — часть их аморальной культуры. Они готовы объявлять преступлением любую войну, каковы бы не были её благородные цели и задачи.
Нинель Комиссарова обвела взглядом зал и с сочувственным видом указала на свидетеля:
— Но, повторяю, я не считаю, что свидетель умышленно лжёт, факты, о которых он говорит, могли иметь место, и всё же они являлись скорее исключением из общего правила. Надо понять, что Россия вела оборонительную войну против очень сильного и коварного противника. Прогнивший Запад много лет проводил тайную работу по подрыву морального духа славян. Украина стала одной из его жертв: гей-парады, однополые браки, трансгендеры...вся эта бесовщина являлась лишь артподготовкой к полноценному военному вторжению. Если бы мой подзащитный позволил НАТО, что называется по полной зайти на Украину, то следующей целью была бы уже Россия. Западу всегда хотелось нашу Сибирь и Дальний Восток, богатств наших недр, наших рабов... Президент РФ обязан был поступить, как ответственный политик. Как настоящий мужчина...а не гей! Хотя вряд ли кто станет отрицать очевидное: Владимир Владимирович всегда выступал против войны.... Но если говорить языком реальной политики, то чего уж там, — это была большая геополитическая игра. И священная война. Потому что для русского самосознания естественно ставить интересы державы выше личных интересов, престиж страны — выше благосостояния своей семьи. Такова наша великая миссия, потому что мы, русские — прежде всего государственники, мыслящие проблемами всего человечества. Мы своих не бросаем!
Сказано это Нинель Комиссаровой было эффектно. Вряд ли холёная мадам и столичная дамочка действительно имела реальное представление о заветных чаяниях глубинного народа, вряд ли она знала хорошо тех, кто живёт за санитарным кордоном, тем не менее без запинки шпарила, как с листа, под диктовку удалённого куратора, суконную правду о "широкой великорусской душе", и легко было себе представить, как раскалились принимающие электроды в её мозгу. Лизе даже на мгновение померещился лёгкий парок поднимающийся от её причёски, в то время, как ярко накрашенный рот адвокатши с чёткостью налаженного аппарата выдавал диктуемые ей мысли:
— Нам, русским, чужд индивидуализм и частнособственнические инстинкты эгоистичного по своей природе западного человека, для которого ухоженный газон перед домом, счёт в банке — мерило всего. Мы же готовы в любой момент истории отказаться от личного счастья и даже от жизни, чтобы повторить для недоброжелателей России жёсткий урок, и за ценой при этом не постоять...
Стоило Комиссаровой закончить свою пафосную речь, как Лиза покинула сектор обвинения и направилась к центру зала. Там уже стояло нечто кубическое размером примерно метр на метр, закрытое непроницаемой чёрной материей. Загадочный предмет приковывал к себе взгляды и интриговал, вызывая у присутствующих массу вопросов и предположений о том, что может находиться под покрывалом.
Лиза откинула полог, под ним оказалась небольшая картонная коробка, она засунула внутрь руку и достала что-то очень небольшое.
— Это пуговица. Обычная пуговица, — объявила прокурор, поднимая руку таким образом, чтобы оператор с видеокамерой мог запечатлеть крохотный вещдок крупным планом, а инженеры вывести картинку на специальный экран. — Вот всё, что осталось от человека, а была целая судьба...И создал человека Бог, а убила его прихоть, геополитическая прихоть... Это не мои слова, но я хочу их привести в ответ на только что прозвучавшую речь защитника подсудимого. Я лишь привожу слова Лены Костюченко, спецкора "Новой газеты" во время войны на Украине весной-осенью 2022 года. Отличный репортёр Лена всегда следовала правилу хороших журналистов: стараться находиться максимально близко к тому, что важного происходит, чтобы твоё свидетельство не вызывало сомнений в подлинности случившегося, так что вглядитесь внимательно в это небольшое свидетельство оправдываемой адвокатом "священной" войны.
Глава 236
Владимир Владимирович Путлер вернулся в зал и направился к своему месту на скамье подсудимых. Правда он вернулся не через десять минут, как обещал, а через сорок, заставив себя ждать. Такова была его "коронка" — набивать себе цену при любой возможности и нагнетать вокруг своей особы страсти. И этой своей "коронке" он не собирался изменять даже в ходе трибунала над собой.
Подсудимый немощно шаркал, наигранно прихрамывая и снова опираясь на палочку. Когда ВВП проходил мимо барьера, за которым сидели присяжные, одна из них — с шапкой кудрявых волос, смуглой кожей лица, сверкающими угольками глаз и горбинкой на носу — вдруг вскочила и истерично заорала, тыча пальцем в обвиняемого:
— Фашистский фюрер! Признайся же, что ты стал новым Гитлером!
Конвоиры в белых касках, ремнях и перчатках немедленно придвинулись вплотную к подсудимому и сомкнулись вокруг него, готовые подхватить, закрыть собой драгоценное тело преступника: личные пристрастия, социальные нормы и табу — для большей части персонала суда, включая конвой, главный фигурант процесса стоял выше всего обывательского и личного на всё то время, что оставалось до вынесения ему приговора. Ведь только его сохранность, здоровье и присутствие на скамье подсудимых обеспечивало суду необходимую общественную легитимность и сохраняло шанс, что справедливость всё же в том или ином виде восторжествует, а значит все усилия были потрачены не впустую и жертвы принесены не напрасно.
Но ещё раньше конвоя на "покушение" среагировала адвокат обвиняемого. Нинель Комиссарова словно только того и ждала, немедленно заявив протест судьям. Самое интересное, что Ласточкина могла поклясться, что мельком видела совсем недавно в кулуарах столовой, как Нинель Комиссарова разговаривала с этой истеричкой из жюри присяжных, правда там они беседовали вполне мирно. Но больше всех изумил Путлер. Вместо того, чтобы испугаться, возмутиться и тоже протестовать, он сумел каким-то образом отодвинуть от себя охрану и приблизился вплотную к барьеру, перегнулся к решившей оскорбить его женщине и попросил разрешения взять её за руку:
— Не думайте ничего такого, просто дайте мне вашу руку, — пустил в ход всё своё очарование мужчина, который уже не выглядел дряхлым стариком.
— Я и не думаю..., — глядя на него уже не с гневом, а с опаской, пыталась храбриться присяжная, и всё же уступила. ВВП с неторопливым шармом склонился к её кисти и с каким-то благоговением коснулся губами её кожи. Почти на всех, включая виновницу инцидента, такое отношение подсудимого к той, которая только что пыталась облить его грязью, произвело впечатление.
Путлер же гордо вскинул подбородок и повернулся в сторону судей. Воспользовавшись ситуацией, он начал отвечать не со скамьи подсудимых, а прямо с того места, где находился, продолжая держать женщину-присяжную за руку, что безусловно выглядело сильным нестандартным ходом:
— Да, я знаю...меня часто обвиняют в нацизме... Хм.. Право это смешно и обидно, ведь я всегда с симпатией относился к еврейскому народу. У меня много друзей евреев. И в правительстве при мне много работало евреев. Главный раввин Москвы был моим хорошим знакомым... Я действительно не понимаю, считаю несправедливым, что меня называют фюрером, потому что я боролся с нацизмом всю свою жизнь.
Тут он взглянул в лицо той, чью руку всё ещё нежно держал, и они обменялись примирительными улыбками.
— Да, формально вы обличали нацизм, хотя и не брезговали откровенными отморозками, — возразила Лиза. — Только в том то и дело, что всё началось именно при вашем правлении. И именно вы сделали всё для прихода настоящего стопроцентного нацизма. Своею жизнью и смертью вы обеспечили откровенным политическим отморозкам захват власти.
А было так. После краха тоталитаризма ненадолго возник политический и социальный вакуум — полицейский строго режима ушёл, а никого нового ещё нет. За теми, кто претендует на власть, нет традиции, обеспечивающей легитимность режима. Не существует общепринятых правил политической игры, механизма перехода властных полномочий, ибо все прежние правила давно порушены, а существующие институты заточены исключительно под одного конкретного человека и после его ухода оказались бесполезны.
Возникла ситуация хаоса: слабое правительство с чехардой министерских перестановок. Такое правительство оказалось не способно собирать налоги и выплачивать деньги тем, кто привык их получать из государственного бюджета. А это помимо армии бюджетников миллионы военных пенсионеров, ещё достаточно крепких, чтобы тряхнуть стариной. А есть ещё действующие силовики, которые привыкли быть опорой власти, избранным сословием, и не собираются ждать, пока о них вспомнят. Новая переходная власть оказалась не способна поддерживать элементарный порядок, гарантировать бизнесу хотя бы относительную правовую среду. В таких условиях эксплуатация простейших инстинктов — надёжный путь к политическому успеху. Чем немедленно воспользовались радикалы. Достаточно было громче всех начать орать уже поднятые при покойном тиране популистские лозунги о попранном национальном достоинстве, предательском ударе в спину со стороны кучки изменников-либерастов, с утроенной истеричностью завить о территориальных претензиях к соседям — и политический успех утраправым оказался обеспечен. Только что проигравшая войну с большим позором нация не извлекла никаких уроков из катастрофы и жаждала реванша!
