* * *
Когда БАТы въехали на территорию старого аэродрома, то там уже кипела работа. Надо отдать должное рейдерам. Они быстро организовали выгрузку пленных черновиков их транспорта и те уже, пугливо озираясь на своих конвоиров, многие из которых были в причудливых и пугающих костюмах, расчистили главные ворота ангара, в котором находился Ил-76. Работа кипела. Они продолжали голыми руками или волоком, на веревках, растаскивать бревна и сваленные деревья. Рейдеры в спецкостюмах стояли почти неподвижно, оцепив зону работ. Они лишь изредка не спеша водили стволами своего оружия из стороны в сторону. А иногда целились на тех пленных, что имели неосторожность разглядывать их. Остальные бойцы братства, которые были одеты лишь в теплую военную одежду, сновали между пленных и постоянно кричали на них.
— Шевелитесь собаки!!! Живее твари!!! Кто не может работать, получит пулю в лоб!!! Нахрен вы нам нужны немощные!!!
После заправки топливом, БАТы так же включились в работу. Николай и Людоед присели на бревно, которое лежало на снежном бархане в стороне от освобождаемой взлетной полосы. К ним быстрым шагом двигался Варяг.
— Ну, как настроение? — пробормотал он, подойдя и нервно щупая карманы своего бушлата.
— Да мы-то еще, куда ни шло, — усмехнулся Крест. — А вот ты вообще комок нервов я смотрю.
— А ты как думаешь, каково мне? — он достал, наконец, трубку, которую искал и, забивая ее табаком, оглянулся на ангар. — Такими темпами, часа через три уже взлетать.
— Волнуешься?
— Еще бы. Дай огня.
Людоед поднялся и, достав из шинели зажигалку, помог Яхонтову прикурить.
— Брат, не мандрожуй, — спокойно сказал Крест. — Все нормально будет.
— Неужто полетим, — вздохнул Яхонтов, выдыхая густой дым.
— Это мы у тебя спрашивать должны, Чкалов ты наш, — Засмеялся Людоед.
Варяг задумался. Взглянул в глаза Людоеду. Затем посмотрел на задумчивого Николая.
— Полетим, — вдруг спокойно произнес он. — Не будь я, черт возьми, Варяг Елисеевич Яхонтов.
— Вот это правильно, — улыбнулся Крест.
— Ладно, парни, пойду, займусь проверкой самолета. Смотрите на рейс не опоздайте. — Варяг подмигнул и пошел к ангару.
Работа на взлетной полосе продолжалась. Кто-то из пленных, видя как справляются БАТы, оторвался от очередного бревна и обратился к ближайшему надзирателю.
— Может поблажку нам дадите? Хоть на пять минут перекур! Сколько можно уже! Вон машины как работают!
Ответом быстро подошедшего к нему рейдера был удар прикладом автомата под ребра.
— Это машины, которые вы у нас украли, твари мерзкие! — заорал надзиратель на упавшего пленника. — Поблажки сука захотел?! А много поблажек вы давали своим невольникам?! Скольким вы клейма на лбу выжгли?! Сколько женщин у вас сгинуло?! А ну встать, мразь безродная!!!
Упавший черновик вскочил на ноги и внезапно вцепился руками рейдеру в горло. Однако надзиратель не растерялся и, ткнув бунтарю стволом автомата в живот, нажал на курок. Добив упавшего пленника выстрелом в голову, рейдер вдруг застрелил еще двух черновиков, находящихся поблизости. Все невольники замерли, боязливо оглядываясь на массу вооруженных людей вокруг.
— Запомните свиньи! — заорал казнивший пленного рейдер, — Если кто из вас, скотов, еще решит взбунтоваться, тот умрет! И еще умрут двое ближайших от него придурков! Так что смотрите друг за другом, если жить хотите! А сейчас за работу падаль! За работу!
Николай вздохнул, повесив голову.
— Быстрей бы убраться отсюда подальше.
— Осуждаешь? — хмыкнул Людоед.
— Не одобряю.
Стоявший шагах в двадцати облаченный в доспехи рейдер повернул голову.
— Скоро улетите и забудете об этом, — донеслось из его фильтров.
— Слушай, братан. Я вот в девятом классе, однажды пришел в школу очень рано утром и запихал во все замки спички. Чем сорвал уроки. — Заявил ему в ответ Илья.
— И что? — равнодушно спросил рейдер.
— До сих пор не забыл. Прикинь.
* * *
Огромные недра самолета внушали какой-то благоговейный трепет. Николай чувствовал себя так, словно оказался в утробе огромного живого существа. С той лишь разницей, что тут ничего ужасного не было. Рейдеры вытянули БАТами самолет из ангара и подкачали колеса шасси. Луноход уже был закреплен в грузовом отсеке. Теперь рейдеры зачем-то затаскивали в отсек и лишенный гусениц и оружия ржавый корпус БМП.
— Варяг! Зачем нам этот металлолом?! — Крикнул Илья суетящемуся на погрузке Яхонтову.
— Потом узнаешь, — нервно отмахнулся искатель. — Так, Славик! Славик!
— Чего, — сонно отозвался сидящий в углу на мешке Сквернослов. Похоже, действие рейдерских препаратов еще не отпускало.
— Ты как?
— Как собака побитая.
— Иди в кабину. Оттуда спустишься в кабину штурмана. Там я матрас постелил. Отлеживайся. Но потом мне помощь твоя нужна будет. Все иди!
— Ладно...
— Коля! Коля! Васнецов, черт тебя дери!
— Что такое!
— Иди, помоги ему! И жди меня там, в кабине!
— Хорошо, — проворчал Николай и двинулся вслед за Славиком. Догнав его, он замедлил шаг, чтоб идти в такт хромающему Вячеславу.
— Слушай, Колян, спасибо, что вытащили нас. Я так и не поблагодарил, — произнес Сквернослов.
— Да не за что.
Добравшись до кабины пилотов, Николай помог брату спуститься в штурманскую и стал с интересом разглядывать пугающую количеством табло, шкал и переключателей панель.
— Тут удобнее, чем в луноходе, — послышался снизу голос.
— Да, — кивнул Николай, — Отдыхай, давай.
— Да сколько ж можно отдыхать, — прокряхтел Сквернослов. — Тем более я никогда не летал. И не думал, что доведется теперь. Не хочу самый смак пропустить. Ты только подумай, Колян. Эта хреновина должна подняться в воздух! Да эта птичка больше всего нашего Надеждинска!
Спустя какое-то время кабину вошли Варяг и Людоед.
— Ну, момент истины, — Вздохнул Яхонтов, садясь в кресло пилота. Он повесил на шею большие наушники и отогнул микрофон ближе к лицу. — Техконтроль! Как меня слышно?
— Хорошо слышу, Варяг, — донеслось откуда-то из динамика в кабине. — Питание в норме?
— Вроде да, — Ответил Яхонтов.
— Вроде?
— В норме. Нормально все, — Варяг нервно дернул головой. — Давай еще раз пройдемся.
— Ладно. Наблюдаю.
— Закрываю рампу. — Яхонтов проделал манипуляцию с приборами и стал слышаться гул и легкая дрожь корпуса.
— Есть, — ответил техконтроль. — Рампа закрылась без замечаний. Без рывков. Плотно.
— Хорошо, — Яхонтов вытер пот со лба, — Смотри на крылья.
— Наблюдаю.
— Предкрылки, — Варяг стал проводить новые манипуляции с приборами и штурвалом.
— Работают нормально, — ответил динамик.
— Так, хорошо, — напряжение Яхонтова росло. — Теперь... Предкрылки на четырнадцать градусов.
— Есть, подтверждаю.
— На двадцать пять градусов.
— Точно работает.
— Отлично. Теперь закрылки.
— Механизация в норме.
— На пятнадцать градусов.
— Есть.
— На тридцать.
— Есть.
— Сорок три градуса.
— Есть. Подтверждаю.
— Тормозные щитки?
— Работают. Механизация крыла и гидравлика в идеальном состоянии. Мы за ним следили все эти годы, не сомневайся.
— Да-да, — буркнул Варяг. — Теперь хвостовое оперение.
— Все в норме.
— Хорошо. Какая температура воздуха?
— Минус сорок шесть. Допустимая для взлета.
— Ветер.
— Боковой. Порывистый. Четыре в секунду. Допустимо.
— Хорошо. — Варяг сделал глубокий вдох. — Так, Николай, сядь в кресло второго пилота.
Васнецов удивленно уставился на Яхонтова.
— Ты чего? Я же не умею...
— А тут и уметь нечего! — Яхонтов повысил голос. — Это как на велосипеде. Видишь табло? Спрошу скорость, назовешь цифру. Понял?
— Да, — растерянно ответил Николай, садясь в кресло.
— И пристегнись! Илья! Тоже сядь, вон кресло сзади. И пристегнись!
— Ладно, — Крест улыбнулся.
— Так! Техконтроль!
— На связи.
— Убрать людей и технику. Произвожу запуск внешних двигателей!
— Уже все убрано. Ждем.
Яхонтов снова стал колдовать над приборами. Послышался гул. Затем он стал медленно превращаться в свист. Затем в визг. И вдруг шум заполнил все вокруг.
— Запела ласточка, — улыбнулся Варяг.
— Охренеть! Здорово-то как! — раздался возглас Сквернослова снизу.
— Славик, заткнись, ты мне мешаешь!!! Внимание! Произвожу запуск внутренних двигателей!
Сквозь какофонию уже работающих турбин послышался гул, затем свист, затем визг и грохот двигателей усилился.
— Все нормально Варяг, — произнес техконтроль через некоторое время. — Никаких замечаний не наблюдаем.
— Спасибо.
— Эй! Варяг! А чего мы не летим?! — послышался крик Вячеслава.
— Заткнись, говорю! Мешаешь! — Яхонтов еще какое-то время наблюдал за приборами. Чем-то щелкал. Удовлетворенно хмыкнул. Затем снова сделал глубокий вдох и медленно отвел от себя стойку штурвала. При этом плавно отпуская тормоза.
— Внимание! Режим взлетный!
— Удачи ребята! Храни вас бог! — послышался голос из динамика. Затем знакомый голос Дитриха. — Парни! Вся надежда на вас! Ждем вас в гости! С богом!
Николай заметил, как все за окном пришло в движение. Сначала медленно поплыли унылые заснеженные леса. Бревна, убранные с взлетки. Собранные БАТами сугробы. Стоявшие вдоль полосы изможденные работой пленные черновики. Охранявшие их рейдеры и их машины. Скорость росла и, уже невозможно было различить деталей. Огромная крылатая машина разгонялась, надрывно ревя двигателями, тянущими массивную тушу вперед по взлетной полосе. Секунды растягивались в минуты, и казалось, что это шум и этот бесконечный разбег будет вечным.
— Мы взлетим когда-нибудь или так поедем? — снова донеслось из штурманской кабины.
— Заткнись!!! — заорал напряженный до предела Варяг. — Коля! Хватит по сторонам смотреть! Скорость!
— А... Двести!
— Мало!
— Двести десять!
— Мало!
— Как мало?! Полоса вон кончится скоро!
— Заткнись!!! Скорость!!!
Ил-76 мчался под завороженными взорами людей, для которых эта картина была самой фантастической за последние годы, когда о сгинувшей цивилизации напоминали лишь руины городов и ручное оружие, исправно делающее свою работу по уничтожению живых еще людей. Но здесь они видели самолет. И не обломки рухнувшей в тот роковой день от воздействия ядреного взрыва стальной птицы. А живой, рвущийся в полет самолет. В полет, от которого зависела судьба всех, кто еще оставался среды живых.
— Скорость!!!
— Двести тридцать пять!
— Отрыв!!!
Самолет взмыл над последними двумя десятками метров взлетной полосы. Николай почувствовал, как его желудок резко устремился вниз и вжался в кресло. Так и должно быть?
— Высота!!!
— А где высота?!
— Да вот высота, черт тебя дери!!!
— Двадцать! Двадцать два!
— Убираю шасси!!!
— Мужики! Тут деревья! — заорал Сквернослов.
— Что деревья!!! — заорал Варяг.
— Я вижу, как под нами проносятся деревья! Красота-то, какая!
— Черт!!! Ты идиот Славик!!! Заткнись!!! Коля! Скорость!
— Триста!
— Высота!
— Девяноста!
— Мало!
— А чего мало?!
— Заткнись! Скорость!
— Триста тридцать!
— Высота!
— Сто двадцать пять!
— Убираю механизацию!
— Чего убираешь?! Куда?!
— Не мешай, черт тебя дери!
Раздался гул гидравлики. Позади тихо смеялся Людоед.
— Скорость!
— Четыреста десять!
— Высота!
— Сто шестьдесят пять!
— Перевожу внутренние двигатели в номинальный режим!
— Чего? Ты кому это говоришь?!
— Я сейчас кому-то врежу!!! Не мешай!!!
Варяг стал прислушиваться к работе двигателей и внимательно смотреть за приборами. Пот с него лился ручьями.
— Перевожу внешние двигатели в номинальный режим, — чуть спокойней сказал он и зажмурился. Затем открыл рот и истошно завопил. — ААААА!!!!!
— Что!!! Что такое!!! — Васнецов едва не выскочил из кресла, но ему помешали ремни. — Что случилось!!!
Из штурманской кабины вопил Сквернослов:
— Что все?! Все да?! Абзац?! Шандец нам всем?!
— Нет, братцы, мать вашу за ногу! Нет, черт бы вас всех подрал! Мы летим! Мы, мать вашу, летим, голодранцы вы хреновы! Мы летим!!! ЛЕ-Е-Е-ТИМ!!! — И тут он от радости и восторга разразился такой триадой матершинной брани, что даже Сквернослов был шокирован. Васнецов облегченно вздохнул и, обернувшись, взглянул на Людоеда. Тот сидел, откинувшись на спинку кресла и, тихо смеялся. Поймав на себе взгляд Николая, он прикрыл глаза и, стал медленно стягивать с головы берет, вытирая им огромные гранулы пота на лице.
Гул двигателей стал ровнее. Он больше не оглушал после перехода в номинальный режим. Из штурманской кабины показалась голова Вячеслава.
— Твою мать, Варяг, старый ты пердун! Это мы так взлетали?! Как же мы садиться будем?!
Яхонтов расслабился, откинувшись на спинку своего кресла и усталым, но довольным голосом произнес.
— Заткнись Славик. Не мешай.
Огромная птица рвалась к серым тучам, венчающим небо многие годы. И, быть может впервые за эти долгие годы, в небо стремилась рукотворная птица людей.
