Что ж, наше поведение очень достоверно, да и ведем мы себя как люди, которые стараются избежать очень больших неприятностей. Вполне очевидно, что любой человек, узнав, что ему придется пойти в одно из самых жутких мест Нерга, постарается избежать этого всеми возможными отговорками.
— Хватит! — рявкнул кхитаец. Его, похоже, уже тошнило от невероятной глупости этих северян. И без того у человека сейчас нервы натянуты чуть ли не до предела, так еще и эти двое, из-за которых заварилась вся каша, вздумали капризничать и решили дать задний ход!.. — Хватит, я сказал! Не хочу больше ничего слушать! Я ради вас задействовал множество сил, вложил деньги, привлек немало нужных людей — и все это было сделано лишь для того, чтоб девка сумела пообщаться со своей бабкой! Вы думаете, подобное так просто сделать? Как бы не так! Вы же вместо благодарности вздумали еще выламываться передо мной!.. Так вот, примите к сведению: сейчас мне совсем неинтересно, что вы хотите, а что нет! Быстро переодевайтесь — и идите к вашей старухе!
— Но...
— Может, мне еще раз привязать вас к столбам в соседней комнате? Или же инструменты для развязывания языков надо принести сюда? Это вполне можно устроить. Эй! — повернулся кхитаец к стоявшему за его спиной охраннику. — Позови сюда...
— Нет! — замахал руками Кисс и, схватив с пола лежащую там одежду, стал поспешно натягивать ее на себя. — Не надо никого звать! Я все понял!..
— А ты чего стоишь? — повернулся кхитаец ко мне. Похоже, он решил больше не сдерживать себя в нашем присутствии. — Тебе что, особое приглашение требуется? И чтоб не орала больше — и без того из-за твоих воплей голова раскалывается!
Всхлипывая, и что-то беспрестанно бурча себе под нос, я стала надевать на себя форму охранника. Хм, а Тритон ничего не говорит насчет того, что мы надеваем форму прямо на свою одежду... Все верно: если не хочешь оставлять следов, то позже сдерни с людей форму — и смело отправляй их под жертвенный нож, будто заранее схваченных преступников... Все одно никто ничего не докажет, особенно если перед этим у жертвы вырезать язык, а тебе не надо ломать голову, куда деть тело убитого — ведь свидетели в таком деле не нужны...
— А это... — Кисс застегивал на себе одежду. — А если бабка ничего нам не скажет? Ну, о кладе... Она упрямая.
— Тогда вам будет плохо. И не просто плохо, а очень и очень плохо.
— Да что мы сможем сделать, если она говорить не захочет?! Нет, говорить-то она, конечно, будет, но вдруг заявит что-то вроде того — вытащите меня, дескать, отсюда, тогда и скажу, где сокровища лежат, а иначе...
— Это только от вас зависит — сделать так, чтоб эта старая женщина сказала вам именно то, что требуется, а именно, где находится то самое место, как до него добраться... Ну, вы меня поняли. Думаю, вы и сами знаете, что надо спрашивать.
— А если...
— Этого слова — "если" быть не может. В нашем деле оно совершенно исключено. Вы должны разговорить вашу родственницу тем или иным способом. В противном случае вы и сами можете навеки остаться за стенами той тюрьмы — мне незачем вытаскивать оттуда тех разинь, кто не в состоянии принести пользу и кто не может справиться с порученным ему делом.
— И зачем ты меня уговаривал в Нерг пойти?! — заорала я на Кисса.
— Ничего не поделаешь! — не менее зло огрызнулся тот в ответ. — Будто сама не знаешь, что самые умные мысли посещают нас лишь после того, как жареный петух в попу клюнет...
Надеюсь, наша грызня со стороны выглядит очень достоверно. Особенно для Тритона...
Глава 16
Спустя что-то около часа мы оказались возле мрачного здания тюрьмы, куда нас доставила закрытая наглухо небольшая карета. Перед отъездом из лавки Тритона нам еще раз доходчиво разъяснили: или вы узнаете у вашей бабуси где она отыскала спрятанное Мард'дуухом золото, или же... Ну, смысл такой — в этом случае из тюрьмы вам выходить не стоит, да и незачем...
И еще Киссу было сказано: делай, что хочешь, но только чтоб твоя психованная баба там лишний раз не визжала, к себе лишнее внимание ни привлекала. Может, в другом случае твое присутствие там бы и не понадобилось, но... Ты сам виноват — распустил свою девку до того, что она без твоих окриков никого не слушает! Вот теперь и следи за ней во все глаза, и учти, что там, в тюрьме, вовсе не раззявы служат — если им что покажется подозрительным, то враз скрутят. Так что вся ответственность за эту истеричную бабу — на тебе. И отвечать, в случае чего, за ее ляпы тоже придется тебе. Причем отвечать будешь своей головой. Так что гляди за ней во все глаза, пока они еще при тебе...
Пока мы ехали по городу, к нам даже сквозь плотно закрытые двери и наглухо завешенные окна доносился крики и шум с улиц, запруженных толпой. Ну да, конечно: сегодня же первый день празднеств в честь Великого Сета. Как мне сказали, вскоре на улицах Сет'тана начнется праздничное шествие, а вечером на площади перед главным храмом начнется обряд принесения человеческих жертв во славу Великого Сета... Это мерзкое зрелище будет проходить по вечерам, при свете факелов — подобное больше впечатляет, да и зрелищность ночью на порядок выше. А жертвы будут приноситься все три дня праздников, и десятком-другим человеческих жертв дело не ограничивается. Счет пойдет на сотни, а то и тысячи человек... Кроме того, как сказал Кисс, там будет много такого, о чем мне лучше не знать...
Человека, сопровождавшего нас в карете, я раньше не видела, но этого и не требовалось: всю дорогу он бдительно присматривал за нами, а потом высадил из кареты в нужном месте, и быстро исчез вместе со своим экипажем.
Оказывается, мы стояли неподалеку от входа в тюрьму. Несмотря на яркий солнечный свет, вблизи темная громада тюрьмы смотрелась не менее жутко, чем издали. Огромное черное здание, поражающее своей мощью и силой. Такое впечатление, что жаркий солнечный день был сам по себе, а тюрьма жила особой жизнью, которой не касались веселье и яркий дневной свет.
Обычно на этой площади было довольно малолюдно. Оно и понятно: это место никак не располагало к прогулкам — тут, на тщательно охраняемой и просматриваемой со всех сторон площади, находятся и тюрьма, и цитадель колдунов. Жутковатое соседство, от которого любому здравомыслящему человеку следует держаться как можно дальше.
Однако сегодня здесь народу хватало — все же главные праздники года... Кроме зевак и немалого числа стражников, здесь полно и торговцев, которых в обычный день на эту площадь ничем не заманишь. Сейчас они торговцы предлагали людям свой нехитрый товар — пирожки, сладости, напитки, в том числе и весьма крепкие. Хватало и прочих, тех, кто в обычные дни не жаловал Нерг своим присутствием — артистов, циркачей фокусников, короче, всех, кто развлекал народ. Что ж, в праздничный день простому люду не грех выложить из своего кармана монету-другую, и особенно здесь, на этой площади, имеющей столь жуткую славу, и поневоле притягивающую к себе людей в те дни, когда на ней, на этой самой площади, можно безбоязненно находиться. Все же подобное соседство цитадели колдунов и страшной тюрьмы щекочет нервы простому человеку, и ты будто возвышаешься в собственных глазах. Еще бы: купить у уличного разносчика пирожок, и с удовольствием жевать его, поглядывая на парочку страшных зданий, зная при этом, что в одном из тех зданий томятся люди, а в другом творят свои жутковатые дела те, при встрече с которыми обыватели стараются скашивать свои глаза в сторону...
Долго смотреть на площадь нам не дали. Почти сразу же после того, как отъехала карета, к нам подошел какой-то человек в военной форме, и, сунув нам в руки какие-то бляхи и бумагами, почти что проводил до дверей тюрьмы. Сам, правда, при этом отошел немного в сторону, и сделал вид, что не имеет к нам никакого отношения. Что ж, с самого начала было понятно, что внутри этого мрачного здания нам придется полагаться лишь на себя и на свои силы. Если сейчас что пойдет не так, или же мы сию секунду вздумаем удрать отсюда как можно дальше, то этот человек сразу же применит против нас оружие, но, скорей всего, убьет нас сразу. Если что, у него будет оправдание: эти двое показались ему подозрительными, вот он и достал свое оружие... А что, на подобное он имеет полное право.
Если честно, то, стоя перед высокими дверями из крепкого дерева, мне внезапно стало немного жутковато. Ладно, бояться начнем потом, если дела у нас пойдут не так, как нам бы того хотелось.
Взялись за большое железное кольцо, вделанное в двери, несколько раз ударили им...
— Чего надо? — в распахнувшемся небольшом окошке показалось недовольное лицо.
— Мы к вам. Вот... — протянул Кисс в окошечко лист бумаги.
— Погодите. Офицера позову... — и окошко с треском захлопнулось.
Я же тем временем осматривалась. Крепкие стены, сложенные из плотно подогнанных монолитных глыб, крохотные щели-бойницы, начинающиеся на уровне трех человеческих ростов, дверь из мореного дуба, да еще и окованная железными полосами... Да, такая дверь выдержит очень многое, ее и тараном не проломить и не выбить. Нет, выбить ее, конечно, можно, только вот сколько на подобное уйдет времени и сил!.. Что ж, тут все сделано основательно. Эта тюрьма выдержит осаду целого войска...
Ждать пришлось недолго. Несколько минут ожидания, и тяжелая дверь чуть приоткрылась.
— Заходите.
Не очень приятное чувство, когда за твоей спиной с лязгом захлопывается дверь, отделяя от светлого дня и солнечного света. Впрочем, мне не впервой — уже испытывала разок подобное ощущение, правда, в прошлый раз это было в моей родной стране... Там было как-то полегче, а здесь непонятная тяжесть на душу давит с того самого мгновения, как переступаешь порог этой тюрьмы.
Солнце осталось там, за тяжелыми дверями, а мы оказались в мрачном квадратном помещении, сразу же за которым начинался каменный коридор с постепенно снижающимся сводом, причем ни здесь, ни в том коридоре не было без единого окна. Надо же, какая разница: яркий свет за стенами, и полумрак тут... Весь свет исходил только от горящих факелов, укрепленных на стенах. И еще здесь довольно прохладно, несмотря на то, что за стенами был жаркий летний день.
Тут же, у входа, находятся несколько вооруженных стражников, которых, судя по взглядам, куда больше интересовала я, чем кто-либо другой из присутствующих. Перед нами стоял немолодой офицер, держа в руках ту самую бумагу, которую мы только что передали стражнику.
— Ничего не понимаю! — офицер оторвал взгляд от листа бумаги. — То чуть ли не подчистую всех снимают с пятого витка, то туда новых людей направляют! В толк не возьму — с чего это вдруг такая щедрость?.. Вы оба откуда? Я вас раньше никогда не видел.
Я тем временем оглядела помещение. На одной из стен развешено оружие, здесь же находится нечто вроде полок, на которых лежат цепи, кандалы, еще какое-то железо... Неподалеку от стены, в больших ведрах стоят незажженные факелы.
— Мы из Западной крепости — Кисс говорил то, что ему было велено сказать. — Прибыли вчера. Нам сказали, что теперь мы будем служить здесь.
— На каком основании?
— Не могу знать. Приказ сверху. Сказали — отныне на одном месте никому нельзя будет задерживаться. Чтоб ненужными связями не обрастали. Людей часто будут переводить с места на место. Вот с Западной крепости и начали... У нас начало службы здесь — с сегодняшнего дня.
— Ох уж эти мне новомодные веяния... — в голосе офицера было слышно плохо скрытое раздражение. — А почему вы не подошли к началу смены?
— Ждали, когда нам направление на руки дадут. И бляхи нам не выдавали — все велели погодить. Дела, мол, какие-то все, то одно, то другое... Да, просили передать, что приказ о нашем переводе прибудет позже, ближе к концу дня. Сейчас нет кого-то из тех, у кого печать находится.
— В праздники вечный бардак!.. — с плохо скрытой досадой в голосе ругнулся офицер. — Вначале чуть ли не оголяют три витка из шести, а потом на один из них присылают совершенно новых людей!.. Ладно, давайте ваши бляхи.
Два металлических кругляша по очереди приложили к бумаге в руках офицера. Видеть я, конечно, не могла, но догадывалась, что при прикладывании кругляша к бумаге подпись внизу того самого направления каждый раз наливалась красным цветом. Так, бляхи подлинные, да и приказ пришел сверху. Интересно...
— Что ж, все верно — офицер убрал бумагу и бляхи в какой-то ящик в стене. — Значит, так: вы оба будете находиться в этом здании до тех пор, пока не придет подтверждающий приказ. Если даже этот самый приказ придет после окончания праздников — до того времени вы все равно не сможете покинуть тюрьму. Вам все ясно? Замечательно. Должен заметить: судя по направлению, у вас просто-таки блестящие характеристики! А уж рекомендации!.. Можно сказать — сегодня в наши двери постучалось само совершенство.
Офицер чем-то недоволен, или же просто хорошо играет свою роль. Вон, какое ехидство в голосе!.. Почти не сомневаюсь: это именно он и есть тот человек, что должен проследить за нами. Хотя...
Тем временем офицер продолжал под насмешливые ухмылки остальных:
— Ладно, поглядим позже, каковы вы на деле. Сейчас направляйтесь на свой пятый виток, и там у вас появится прекрасная возможность применить на практике ваши знания. Чуть позже и я к вам загляну. Хриплый! — офицер махнул кому-то рукой. — Хорошо, что ты здесь. Проводи этих двоих до места, и поясни им, что к чему. Да и сам посмотри...
Может, мне показалось, что у этой фразы двойной смысл? Ничего, разберемся. Только вот почему молчит Койен? Не понимаю, отчего он не дает о себе знать, хотя для этого у него должно быть серьезное основание...
Невысокий пожилой охранник, косо глянув на нас, молча пошел по коридору, а мы послушно направились вслед. Вроде пока все идет без сучка-задоринки, но у меня осталось непонятное чувство. Уж очень легко пропустили новых охранников в тюрьму, особо не проверили, да еще и до нужного места с провожатым сразу отправили... Что-то не вяжется меж собой... Похоже, Кисс думает так же. А может, у них так принято? Да нет, вряд ли...
И все же... Если этот человек, Хрипун, должен всего лишь довести нас до места, то где же тот, что должен быть рядом с нами во время разговора с Маридой? Ведь не просто так нас сразу отправили на тот самый пятый виток! И нашу возможную беседе с бабушкой тоже не должны оставить без пристального внимания... Так и подумаешь: тут что-то не то...
Я никак не могла избавиться от ощущения, что во всем этом есть какая-то неправильность. Конечно, многое можно отнести на то, что сейчас праздничные дни, часть охранников снята с дежурства и отправлена в город, а наши бумаги подлинные, да только мне отчего-то плохо верилось в столь благостное для нас решение. Ну да все одно дать задний ход у нас не получится при всем желании, так что пока остается лишь одно — смотреть, что будет дальше...
Пока мы шли до того самого пятого витка, я не раз пожалела тех, кто заключен здесь, за этими глухими стенами. Длинный коридор с множеством запертых дверей, низкий свод, мрачные стены, сложенные из тяжелых каменных блоков, никаких окон, редкие факелы, дающие неяркий свет... Как тут можно находиться долго — я просто не понимаю! Никак не скажешь, что за этими стенами сейчас жаркое солнце — здесь даже не прохладно, а промозгло! Не знаю отчего, но я постепенно стала мерзнуть. Надо же, я даже предположить не могла, что здесь может быть нечто подобное!
