Аарон хмыкнул на мои сложенные на груди руки, оставил в мойке грязную кружку (это у них явно семейное, ага) и вышел из кухни. Я сердито посмотрела ему вслед, в пустой дверной проем, услышала как хлопнула входная дверь и откинулась на спинку стула, закрыв глаза ладонями.
Просто непостижимо.
Дожидаясь этих двоих из клиники, я набрала пенную ванну — добавила пару капель ароматного апельсинового масла, налила себе огромный бокал вина из початой бутылки в холодильнике и листала сообщения в карибском чате — эти отмороженные успели настрочить не меньше сотни сообщений с тех пор, как я заглядывала в мессенджер. Там даже успел вклиниться Мика, видимо скучающий в самой клинике или где-то уже на дороге, выразил сомнения по поводу снеговиков, предложил сделать его снеговик с костылем, а снеговику Криса всунуть бутылку крепкого алкоголя.
Пролистав все сообщения до последнего, я даже обрадовалась, что в Сан-Франциско нет снега: мы бы наверняка тоже понеслись творить смешных снеговиков. Ну, или можно сходить к заливу и налепить кривых песочных уродцев — но это было бы уже не то. Я об этом и написала, логично обозвала их песковиками, на что Нэйт тут же ответил, что он под влиянием мейнстрима и окружающей обстановки может слепить нечто только из земли.
> "...или из говна" — добавил он с задумчивым смайлом.
Ох, типичный Нэйтан.
Я не принимала ванну целую вечность — дома у нас была только душевая кабина, про общежитие я даже говорить не стану, не ездить же ради такого низменного удовольствия домой к родителям?
Ванна у Каллахенов была раритетно-чугунная, тяжелая и красивая, на медных лапах и с аккуратным небольшим краном сбоку. И это — наша гостевая ванная комната, интересно, в хозяйской тоже такая же красота, или даже что-то покруче? Душевая кабина тут тоже была, мы ей все лето пользовались, и я еще тогда засматривалась на эту ванну, но резонно опасалась Мику, — да и у меня как-то не получалось со спокойными минутками в те каникулы тут.
Я отложила телефон в сторону, на небольшую полку по соседству с еще недопитым бокалом вина, даже успела задремать. Телефон зазвонил так резко, что я испуганно дернулась, сердце заколотилось как сумасшедшее — а это был всего лишь упыриный король, который меня потерял. Дверь я не запирала, да и в пене была по самые уши, а Джес торчащей из ванной головой вряд ли удивишь, если она случайно заглянула бы.
— Эй.
— Эй. Я же сказала, что... о, айс латте!
— У тебя буржуйское утро с вином? Все в порядке? Что за сдвинутые брови?
На капитане одна из его любимых рубашек, белоснежная и с черными строчками ниток, на манжетах запонки, что подарил ему Аарон, и верхние три пуговицы расстегнуты — офисный бунтарь, не меньше. Я перекатываюсь в ванне набок, подпираю локтями бортик и отвечаю как можно более удивленно:
— Какие брови? Все отлично. Как консультация? Как Джес?
Ему не стоит знать.
Пока что — не стоит.
Просто потому, что я не хочу видеть, как он ломает собственному отцу нос, ведь они только-только нашли общий язык.
— После нас была девушка со сроком через две недели, и это было пугающе! — Мика вытягивает запонки из манжет, оставляет их на полке у зеркала — там же где-то лежит злополучное кольцо, браслет и серьги, которые я еще с вечера там оставила. — Она как воздушный шар. Может там тройня?
— Ты не уточнял? — хмыкнула я, потянувшись за бокалом.
— Еще бы я уточнял! — сварливо отозвался он, закатывая рукава рубашки до локтя.
— Как малышка?
— Ну, в кабинет я не заходил, но Джес потом показала видео с исследования — все отлично, все как и положено по сроку. По словам папы, она хорошо переживает беременность, даже особо токсикоза не было. Мне вот только пожаловалась, что спина болит, и иногда ребенок пинается — достается почкам и печени, а если попадает в мочевой, просто ад! ...если положить на живот руку, она отвечает.
Я тяну руку за латте со льдом, когда Мика подходит, но он дразнится и отводит стакан в сторону. Но в ванне скользко, я боюсь потерять равновесие, если поднимусь выше, притворно сердито надуваю губы и качаю головой, брызгаю в него пенной водой, совсем немного, но брызги попадают только на джинсы. Капитан ставит латте к уже допитому мной бокалу, опирается на бортик ванны и наклоняется за поцелуем. Он лениво скользит одной рукой по шее вниз, к груди, очерчивает пальцем сосок и скользит ниже, под пену, под воду, по животу, и возмущенно шипит в поцелуй, когда я сжимаю бедра:
— Что?
— Тут Джес, может не стоит...?
— Она внизу, и точно не станет подниматься, поверь мне, — Мика улыбается, и я сладко выдыхаю ему в самые губы, чувствуя его пальцы между ног. Рукав рубашки уже мокрый почти до самого плеча, пальцы двигаются неторопливо и до раздражающего медленно, он дразнит и дразнит, не отрывает кошачьего взгляда и ловит мои вздохи.
— Хочешь ко мне? Места хватит.
Он пытается расстегнуть рубашку свободной левой рукой, балансирует на бортике ванны, чувствует, как я сжимаю бедра от оргазма и только потом вытаскивает руку из воды. Корчит смешную рожицу, с мокрыми рукавами рубашки, припухшими губами и таким волшебным возбужденным взглядом, от которого все внутри сладко сжимается. Он расстегивает рубашку уже двумя руками, некоторое время воюет с прилипшими манжетами, стягивает джинсы одним движением — сразу вместе с боксерами.
Джес крутится перед огромным зеркалом в холле первого этажа, я остаюсь на последней ступеньке лестницы, а капитан хищно скрывается на кухне.
— Продам душу дьяволу за возможность хоть сутки побыть в стройном теле, — беззлобно вздыхает фея, отмахнувшись от собственного отражения. — И эгоистично рада, что там не близнецы, как у моей двоюродной сестры.
— Сжалься! Позволь мне хоть пару месяцев побыть самой стройной, — улыбнулась я в ответ, вальяжно повиснув на перилах с недопитым латте в руке. — Как консультация?
— Доктор сказала, что надо добавить в рацион еще больше белка, но черт возьми — такое ощущение, что этот ребенок родится сыроедом, я с ума схожу от овощей и совсем не хочу ничего мясного. А пару недель назад мне ужасно хотелось взбитого сливочного крема, Аарон уже об этом говорил? Как я хочу назад в привычное пищевое расписание, ты бы знала.
— Может доктор имел в виду другой белок? — из кухни гиенит Мика.
— А ты не подслушивай, маленький извращенец, — невозмутимо огрызнулась Джес, оправила все несуществующие складки на воздушном платье и протянула мне руку. — Любопытно, так и спроси.
— Боже, этот день наконец-то настал?
— Нет, — тут же отбрила та. Мика фыркнул из кухни, хлопнул дверцей холодильника. — Ты занят?
— Я хочу наконец-то позавтракать, а что?
— ...там есть свинина, увидел?
— Уже.
— Позавтракай и давай сгоняем на смотровую площадку к воротам, хочу проверить новый объектив. У меня есть запасная камера, могу и ее прихватить. Вид оттуда — потрясающий, — Джес смотрит на меня, и я киваю в ответ. — Только прихватите с собой что потеплее, там ужасный ветер.
Пока я отвоевываю у капитана кусок свинины и овощи, Джес переодевается в джинсовый комбез — специально для беременных, — контролирует, чтобы мы натянули толстовки, и ведет себя как маленький деспот. Мика молча ее терпит, а вот я неприкрыто веселюсь, потому что ему достается больше всех.
Мы грузимся в джип, никак не можем решить как сесть в салоне, и в итоге я отдаю Джес почетное пассажирское место: тут и места больше, и комфортнее, да и мне не критично, где сидеть. Я тут же занимаю всю площадь заднего сиденья, ложусь на спину во всю длину, вытягиваю ноги и достаю телефон.
— Вы не думали переехать из квартиры в дом? — интересуется Джес, когда мы выезжаем на дорогу.
— А чем плоха квартира? — удивленно отозвался Мика.
— А где там делать детскую?
— Ты хочешь приехать? — шутит капитан, но даже он понимает, о чем вопрос. — У нас что, стоит вопрос о детской? Джейсон! — он нервно оборачивается с водительского, и я тут же поднимаю руки.
— Эй, все в порядке! — отозвалась я, приподнимая брови. — Ты чего ведешься? Забыл, что ты член акульей семейки?
— Успел отвыкнуть, — ворчит он, выворачивая на главную дорогу.
— Вы по-прежнему такие котятки, — посмеивается Джессика и тут же серьезно добавляет, обернувшись ко мне с пассажирского: — Как вообще с ним можно жить? Старый дед.
— Не делай вид, что меня тут нет, — улыбается Мика. — У нас есть жвачка? Или пастилки?
— Кажется, я слышу голоса...
Мы доезжаем до смотровой площадки с видом на Золотые Ворота — они еще в тумане, но в это время года, кажется, всегда так. Джес уже вооружена камерой с большим объективом, и, кажется, ей совсем не до нас. Она уже бодро шагает в сторону перил, откуда открывается вид на бухту, Сан-Франциско и мост, на ходу настраивает камеру. Пока она занята своими делами и явно не жаждет, чтобы мы ходили за ней следом, как две собачки, Мика тянет меня по сувенирным лавочкам, долго крутится у магазина с футболками, но так ничего и не покупает, но восторженно прыгает у стойки с хот догами, хотя опустошил тарелку со свиной отбивной меньше часа назад.
Я оставляю его у тележки, пытаюсь поймать этот контраст тумана и воды на камеру телефона, вижу как Джес переводит объектив камеры на меня, и корчу рожу. Беременная фея смеется, разглядывая получившуюся фотографию, отмахивается от меня и сразу же возвращается к виду на Сан-Франциско. Я вижу, что она также фотографирует и случайных людей на площадке: сегодня не так многолюдно, удивительно. Летом мы были тут дважды, и оба раза тут был просто ажиотаж — туристический сезон, все дела.
— Хочешь кусочек? — Мика закидывает мне руку на плечо, прижимает в себе. Во второй руке у него огромный хот дог, обильно залитый кетчупом и горчицей, от горячей сосиски идет пар. — Сегодня я турист, не смотри на меня так, словно я зомби с окровавленной конечностью в руке. Между прочим — вкусно.
— Быть может я завидую, что тебе можно такое есть, а мне — нет?
— На тебе не появится сразу лишних двадцать кило от одного кусочка, женщина. Хочешь, устроим ночью нон-стоп и все сгорит?
— Ты же обещал завтра Аарону приехать в офис с утра пораньше?
Мика равнодушно пожимает плечами, откусывает огромный кусок хот дога:
— Ты же возьмешь меня с собой в Нью-Йорк?
— А как же мои горячие стриптизеры на Манхэттене?
Блондин смешно закатывает глаза, рычит, выпускает меня из объятий и показательно уходит в сторону мачехи, останавливается, откусывает еще половину хот дога, молча возвращается и отдает мне то, что осталось.
— Нон-стоп, — только и говорит он, тут же разворачивается в сторону Джес и идет к ней. Я остаюсь с вкусным хот догом, в котором горчица острее васаби, наваливаюсь на перила площадки, как ребенок, и любуюсь видом. Тут красиво, уютно и весь город как на ладони, и я понимаю, что все равно не хотела бы тут жить. Нью Йорк? Бостон? Лос Анджелес? В каком городе в итоге будет мой дом? Где я пущу корни? Или просто вернусь домой, как Маттиас?
...или куда заберет меня с собой Мика?
Джессика фотографирует пасынка на фоне бухты и моста; Мика улыбается, позирует, рассказывает что-то смешное, машет рукой кучке школьниц, которые пытаются незаметно сфотографировать его тоже, отчего те смущаются и ретируются к палатке с футболками. А я, выкинув упаковку из-под хот дога в урну и закинув в рот четыре подушечки фруктовой жвачки за раз, иду к Каллахенам. Джес наводит на меня объектив — я выдуваю огромный пузырь, не вытаскивая рук из карманов, и даже не кривляюсь, пока она меня фотографирует, лаконично отдает команды и подшучивает уже над нами двумя, просматривая фото на экране. Надеюсь, в итоге всех этих страданий хотя бы одна фотография выйдет нормально?
Весь следующий день Мика проводит с отцом: когда я просыпаюсь, его уже нет, а на часах почти полдень. Джес кормит меня поздним завтраком и предлагает весь день лентяйничать и вести себя как истинным леди — то есть заказать косметолога из спа-салона и наслаждаться. Мы обе очень надеялись, что целый день в компании друг друга помогут отцу и сыну окончательно найти общий язык — особенно на фоне того, что рассказал мне сам Аарон.
Под вечер Джес садится работать с фотографиями, а я звоню Блондину, чтобы узнать как дела. Мика сбрасывает звонок, но тут же пишет, что они в баре с коллегами Аарона и тут шумно. Даже присылает просто бесчисленное количество огромных пивных стаканов на фото.
"Все в порядке?"
> "Более чем"
> "Я не уверен, во сколько мы вернемся, поэтому будем считать, что подробности — завтра"
> "Папа вознамерился перепить всех своих коллег"
> "И даже Джеймиссона"
> "В моих венах еще течет ром, в этом спасение"
"Мы завтра собираемся в Стэнфорд, не забудь!"
— Джейсон?
— Я тебе кишки выпущу!
— Что я сделал?
— Родился на свет, блин!
— Джейсон.
У Мики опасный грозовой взгляд, но мне все равно — вокруг меня молнии не хуже.
— Когда ты внезапно меняешь наши планы — сообщай и мне тоже. Что мне делать с тем, что я уже договорилась о визите на типографию во вторник, и что мне делать со встречей с моделью на конкурс, которая назначена на среду? И ты мне тут вскользь говоришь о том, что мы вернемся в город не в понедельник, как должны были, а в четверг?! — мой голос звенит от возмущения. — Я убью тебя. Убью, Каллахен, и перестать делать эти невинные глаза! ...когда ты успел поменять дату вылета?
— Откуда я знал, что у тебя есть планы? До конца каникул меньше недели.
— Представляешь, разумные люди имеют привычку планировать свои дела, особенно если это выходной от учебы день, — я хлопаю дверцей машины намного громче обычного, Мика фыркает мне вслед.
Пока я ищу урну, чтобы выбросить выпитые по дороге стаканы кофе и колы, Блондин успевает оплатить парковку, нацелить на одно из зданий университета камеру, и продолжить делать вид, будто ничего не произошло. Как будто и не он полчаса назад, в пути, случайно не обмолвился в телефонном разговоре с отцом, что он смог договориться о том, что сдаст арендованную машину уже в аэропорту Лос-Анджелеса, а не тут, в Окленде. Я думала сначала, что мне показалось, но нет — наш отпуск дополнился еще тремя днями в Голливуде. Это здорово, но не в последний же день мне опять об этом узнавать?!
Джес должна была поехать в Стэнфорд и Силиконовую долину с нами, но в последний момент отказалась, ссылаясь на то, что дочь с самого утра слишком в активной форме и толкается, что создает некоторый дискомфорт. Поэтому мы поехали вдвоем, вкусно позавтракали по дороге в этакой классической забегаловке в стиле девяностых уже на выезде из города, Мика даже успел по дороге предложить заехать на "ту самую" баскетбольную площадку, на что я ухмыльнулась, что если он соскучился по Лисенку, так бы и сказал. Хотя с таким же успехом мы могли бы встретить Ника и тут, это же его родной университет.
Погода бодрит, в драных капитанских джинсах ветер гуляет, но мы же туристы, нам все нипочем.