К тому моменту, когда их дуэт подошёл к центральной площади, окружающей величественный дворец из чёрных кристаллов, тонкими башнями тянущийся вверх, принц уже даже не злился на того, кто всё это устроил. Его эмоции словно бы выгорели, превращая единорога в бледное подобие местных жителей, а последней каплей стала маленькая кобылка четырёх-пяти лет, с безразличным видом катающая мяч от стен одного дома к другому, словно бы была заводным механизмом, выполняющим заданную программу (просто изображающим настоящего жеребёнка).
Дворец был монументальным сооружением, своей громадой буквально подавляя всех, кто находился рядом с ним. Проходя мимо толстых витых колонн, поднимаясь по широким ступеням лестницы, ведущей к распахнутым створкам высоких ворот, Старсвирл ощущал себя муравьём, который заполз в дом к пони, способным его раздавить... даже того не заметив.
Войдя под своды цитадели местного правителя, жеребец и кобыла прошли по коридору, поднялись по ещё одной небольшой лесенке и остановились перед новыми воротами, открытыми только на треть. Лишь теперь провожатая снова подала голос, указывая левым передним копытцем на проход, охраняемый дюжиной гвардейцев, похожих на обыкновенные статуи:
— Вам туда. Король ждёт.
— Спасибо, красавица. Доброго тебе дня, — постаравшись улыбнуться как можно более тепло, Блюблад зашагал вперёд, готовясь к очень важной встрече.
— Доброго дня, — донёсся голос кобылки ему в спину, но когда он обернулся, провожатая уже скрывалась в боковом ответвлении коридора.
"Мне показалось, или в её голосе действительно промелькнуло смущение?", — мотнув головой, из-за чего бубенцы мелодично зазвенели, принц откинул эту мысль, как совершенно не важную в данный момент.
— Я иду, Сомбра...
...
Тронный зал, вопреки ожидаемому, был просторным и светлым, а также в нём отсутствовали солдаты. Лишь высокий чёрный трон, похожий на застывший огонь, утопал в клубящихся тенях, из которых на гостя смотрели два алых глаза с вертикальными зрачками, сияющими изумрудным пламенем. Тишину этого места нарушало непрерывное шелестение, будто бы кто-то переворачивал страницы очень старой книги.
— Приветствую тебя в моём королевстве, учитель, — произнёс гулкий голос, звучащий словно бы со всех сторон, а в следующую секунду створки ворот захлопнулись, отсекая тронный зал от коридора, после чего тени рассеялись, открывая взгляду чёрного единорога, высокого и худого, красующегося алым кривым рогом, похожим на клинок сабли, меховым плащом с высоким воротником и кирасой из чёрной стали. — Рад видеть тебя... живым.
— Сомбреро... — Блюблад понимал, что именно его увидит в этом месте, но в глубине души всё же продолжал надеяться на то, что ошибается. — Ты изменился... ученик.
— Сильнее, чем ты можешь себе представить, — блеснул острыми клыками король, морду которого разрезала хищная усмешка. — Но и ты не остался прежним. Нам обоим пришлось чем-то пожертвовать... ради благополучия наших народов.
— Пожертвовать ради благополучия? — негодующе вспыхнул Старсвирл. — Сомбреро, опомнись! О каком благополучии ты говоришь? Пока я шёл сюда, то видел увечных пони, лишённых всего того, что делает их живыми...
— Не соглашусь, — отрицательно качнул головой чёрный единорог. — Я дал им безопасность; я дал им кров и пищу; я оградил их от злобы, зависти, лжи и предательства...
— От любви, дружбы, счастья и печали... — перебил бывшего ученика принц. — Ты лишил их воли, Сомбреро. Ты превратил их жизнь в существование.
— Существование без боли, — многозначительно изрёк король. — Свобода — это малая цена за все те блага, которыми я их одариваю щедрым копытом.
— Нужны ли им эти блага? — изогнул брови в вопросе белый единорог. — Сомбреро, разве к этому ты стремился? Разве этого ты хотел для тех, кто пошли за тобой?.. Что на это сказали Астрал и Рэдиант, или ты и им рты заткнул?!
— Не смей называть их имён, старик, — эхом громыхнул голос оскалившего клыки короля, который тут же успокоился и откинувшись на спинку трона, прикрыл полыхающие яростью глаза, из уголков которых начал струиться тёмно-фиолетовый дымок. — Астрал и Рэдиант... были слишком мягкими и доверчивыми, за что и поплатились.
— Что с ними произошло, Сомбреро? — хмуро спросил старый жеребец.
Некоторое время чёрный пони молчал, а когда наконец-то заговорил, его слова источали холодную ярость, обжигающую саму душу его учителя:
— Это были тяжёлые времена, старик. Тогда мы лишь начинали строить свой город, создавая его кольцо за кольцом, выращивая здания из единой основы. К нам присоединялись и другие пони... из малых племён, которые не хотели вливаться в ваш тройственный союз лицемеров. А однажды ночью, пони, которых мы защищали... взбунтовались, обвиняя нас во лжи, жестоком обращении с подчинёнными, издевательствах над жеребятами... Они хотели избавиться от нас, чтобы самим править в городе, уже на тот момент ставшем лакомым куском для всех. Астрал... Я так и не узнал, что произошло тогда, но мне преподнесли единорожью голову с ультиматумом: либо я слагаю с себя все полномочия, распускаю стражу и ухожу, либо завтра мне доставят голову земной пони... Странно, не так ли? Пони, которые шли за нами, внезапно решили, что им не нужны лидеры.
Старсвирл молчал, внимательно глядя на собеседника. В нём не ощущалось горечи и боли потери, как это было после злосчастного налёта пегасов, только холодная ярость и презрение к предателям. А король тем временем продолжал:
— Рэдиант ждала жеребёнка, старик... Рэдиант ждала моего жеребёнка. Я не мог рисковать их жизнями, а потому... а потому вспомнил то, что нам рассказывал ты.
Глаза чёрного единорога распахнулись, вонзив испытующий взгляд в белого пони, но тот даже не вздрогнул, продолжая слушать тягучий, рычащий голос:
— Я не мог рассчитывать на то, что мою особенную пони отпустят, даже если все условия заговорщиков будут исполнены. В тот день я осознал истину: сколько бы добра ты ни делал, как бы ни старался улучшить жизнь окружающих, в этом мире всегда будет место для зла. И тогда я решил, что для воцарения добра, кому-то нужно стать всем злом этого мира, вобрав его в себя.
— Что ты сделал, Сомбреро? — голос Блюблада не дрожал, но в нём ощущалось напряжение.
— Кловер создавала ритуал принудительного пробуждения аспекта магии, — начал издалека чёрный единорог. — Я лишь слегка его доработал, ослабив эффект и внеся возможность объединения двух начал. Догадаешься... каких?
— Кристаллы и... — взгляд принца упал на пол рядом с троном, по которому хаотично скользили чёрные тени.
— Пра-виль-но, — радостно улыбнулся почти умбрум, несколько раз цокнув передними копытами друг о друга. — А потом я убил всех тех, кто посмел поднять оружие на мою семью... Долго убивал, заставляя молить сперва о пощаде, а затем и о смерти. К сожалению... их страдания не могли вернуть мне Рэдиант, голову которой уже упаковали в подарочную коробку. Оказывается, учитель, мало быть сильным, чтобы быть способным спасти тех, кто тебе дорог.
— А остальные пони? — на этот раз голос Старсвирла всё же дрогнул.
— Они — безвольное, тупое стадо, — припечатал чёрный единорог. — Сперва они шли за нами, как за своими лидерами, затем покорно ожидали развязки мятежа, не помогая никому... хотя и могли спасти Хоуп, а после моей победы, прибежали словно верные собачки, готовые склониться перед силой. Что же, раз у них нет желания проявлять волю и принимать решения, значит... им и не нужно этим заниматься. Я не отказался от идеи стать всем злом этого мира, учитель... но вот добра, эти лицемерные предатели не заслуживают.
— И что же будет дальше? — уже догадываясь об ответе, всё же спросил пожилой единорог.
— Война, — холодно ответил Сомбра. — Присоединяйся ко мне, учитель: вместе, мы изменим этот мир... и сделаем из него ту самую утопию, сказки о которой ты нам рассказывал. Я стану тем злом, которого будут бояться, а ты — добром, под копытом которого объединятся не только пони, но и иные народы. Между нами начнётся война, которая не будет иметь конца... чтобы никто и никогда не забывал, ради чего они сражаются бок о бок. Ведь не увидев тьмы, нельзя по-настоящему оценить свет; не познав зла, нельзя понять добра.
— Это безумие, Сомбреро, — покачал головой принц, готовя серию заклинаний, которыми сможет остановить ученика (желательно — не убивая). — Я верю в то, что в каждом пони остаётся хотя бы частица добра; я верю в то, что если стараться, можно изменить мир и без кровопролитных войн; я верю, что Селестия и Луна смогут сделать этот мир таким, чтобы никто и никогда больше не пережил того, что пришлось пережить тебе. Это будет трудно, но испытания сделают наш народ лишь крепче... Но для того, чтобы это стало возможным, пони должны иметь свободу воли. Потому, что лишь добро, к которому мы стремимся добровольно, на самом деле является добром, а не жалким подобием, которое исчезнет сразу же, как только пропадёт побуждающая к нему угроза.
— Красивые, пусть и бессмысленные слова, — чёрный единорог театрально смахнул несуществующую слезу. — Твой ответ, учитель?
— Я остановлю тебя, ученик, — решительно заявил старик. — Здесь и сейчас.
— Ожидаемо, — ухмыльнулся король и... ничего не произошло, пусть Старсвирл и попытался воспользоваться магией. — Что-то не так? Может быть тебе помочь?
— Что... происходит? — едва шевеля нижней челюстью, спросил Блюблад, тело коего словно бы оцепенело в позе готовности к бою.
— Кристальная пыль, — легко признался Сомбра. — Мельчайшие частицы кристальной пыли, которые всё время нашего разговора оседали на твоём теле. Ты ведь не думал, что я — как плохой сказочный злодей — решил поболтать со своим учителем о жизни, просто из-за скуки и злобности? Не без этого, разумеется: всё же в окружении марионеток довольно скучно, но основной причиной была именно подготовка заклинания... каменной плоти. Я правда не хочу с тобой сражаться, старик, ведь ты — один из немногих, кто до конца верен своему пути... Верен тем, кто надеются на тебя... Верен даже ученикам, пошедшим против тебя... Прямо Элемент Верности какой-то.
— Ты... знаешь, — скорее констатировал, нежели спросил белый единорог.
— Следить за Эквестрией, находясь от неё в сотнях километров, не так уж и сложно, — саркастично улыбнулся король. — В конце концов, ты сам меня научил заклинанию дальновидения. Мне оставалось его доработать.
— Я прошу тебя, Сомбреро, одумайся, — с мольбой во взгляде, посмотрел на своего пленителя почти сломавшийся старик, в душе у которого клокотало бессилие, готовое перерасти в отчаяние, подпитываемое пониманием того, что если его ученик подготовится, то дочери не смогут его остановить в честном бою, в который наверняка сорвутся.
"Два аликорна, против одного единорога... даже с Элементами Гармонии, у них не будет ни шанса. Ведь боя не будет", — горькое осознание вонзилось в сердце острой спицей, которую шевелило невидимое копыто, активно расширяя рану.
— Прости меня... ученик... я снова... всех подвёл, — оцепенение уже поднялось по ногам до туловища, всё быстрее и быстрее лишая старого жеребца возможности ощущать что-либо. — Прошу тебя... дай пони шанс. Один шанс...
Чёрный единорог сидел на троне и смотрел, как готовился сорваться в бездну жеребец, которого он безмерно уважал; которым он восхищался; на которого хотел быть похожим... и которого ненавидел до последней клеточки своего организма. Он мог бы ликовать, насмехаться, высказать всё то, что много раз продумал в своей голове в тот проклятый день, когда Старсвирл выбрал мир с пегасами, а не верность двух своих учеников. Ведь если бы этот проклятый старик поступил иначе... Если бы...
"Эти мерзкие ничтожества не посмели бы восстать против сильнейшего мага своего времени... против королевы, несущей в себе кровь древнейшей династии... против шести лучших его учеников. Но... Он выбрал пернатых крыс", — стоило закрыть глаза, как в памяти всплыли картинки из такой далёкой, счастливой жизни, где они были... больше чем семьёй.
— Я дам им шанс, Старсвирл Безбородый, — произнёс в тишину чёрный король, а затем открыл глаза и встретился со взглядом своего учителя. — Я дам своим сёстрам шанс... но лишь один раз. Если они действительно такие, какими ты их себе представляешь; если их души действительно чисты, а высказываемые устремления честные... они победят в нашей дуэли. Если же в их душах таится та же гниль, которая побудила следовавших за мной пони к предательству... они присоединятся к тебе, а я продолжу исполнение своего плана.
"Это больше, чем я мог ожидать", — веки Блюблада закрылись, тем самым показывая, что он услышал слова ученика.
Правитель Кристальной Империи спустился с трона и громко цокая копытами по полу, подошёл к каменной статуе, с которой медленно осыпалась кристальная пыль. Тени сползли с его тела, открывая тёмно-серую шёрстку, а рог выпрямился, возвращая себе естественный вид.
— Я стану всем злом этого мира, чтобы одно моё имя вселяло ужас в сердца тех, кто его услышат... и чтобы имена тех, кто сумели меня остановить, прославляли столь же громко, как когда-то твоё, — изумрудный огонь исчез из глаз Сомбры и он улыбнулся, печально и неуверенно, словно бы делал это впервые за очень долгое время. — Спи спокойно, отец. Когда ты проснёшься, тебя будет окружать новый, лучший мир.
Створки высоких дверей отворились и, крайне осторожно, в тронный зал заглянула та самая кобылка, которая привела старого мага во дворец. Однако же, во внешности этой пони произошли разительные перемены: шлем с головы исчез, а на мордочку вернулись живые эмоции. Увидев статую, она спросила:
— Это было обязательно?
— К сожалению — да, — кивнул тёмно-серый единорог. — Истина скрывается в мелочах, малыш. Любая мелочь может разрушить самый продуманный план...
— Будто бы ты знал, что он сюда придёт, — фыркнула земная пони, полностью входя в помещение.
— Не знал, — признался король, ничуть при этом не смутившись. — Именно поэтому мои планы весьма гибкие, чтобы в них можно было встраивать неожиданные факторы, используя их себе на пользу.
— И какую пользу ты получишь от каменного Старсвирла? — скептически выгнула бровь кристальная пони.
— Отправлю его к принцессам-аликорнам, с приглашением на беседу, — в свою очередь хмыкнул жеребец. — Вряд ли они смогут это проигнорировать. Тут всё и закончится...
— Ты "проиграешь" и мы уйдём? — склонив голову к плечу, спросила кобылка.
— Скорее всего... если принцессы окажутся теми, за кого себя выдают, — мягко ответил Сомбра. — Если же "нет", то придётся исполнять свою угрозу и строить лучший мир самим. Станешь великим добром, малыш?
— Прекрати меня так называть, — сердито топнула копытцем Хоуп, на что собеседник только расхохотался, заставив её обиженно насупиться и проворчать: — Придумал тоже — лич во главе Армии Добра.
* * *
На железнодорожной станции городка "Понивиль" остановился состав из паровоза и четырёх "кукольных" вагонов. Стоило их дверям открыться, как на платформу резво выпрыгнула розовая кобылка с рогом, спину которой прикрывала фиолетовая накидка, скреплённая под подбородком брошью в виде сердца, ярко сияющей рубиновыми гранями в лучах утреннего солнца.
