знак.
— Должно быть, с нашим старым полководцем случилась беда в Сюйчане!
В эту минуту вбежал человек и пал ниц перед Ма Чао.
— Мой дядя и младшие братья погибли!..
Испуганный Ма Чао узнал своего двоюродного брата Ма Дая.
— Как это произошло? Кто их убил? — вскричал Ма Чао.
— Мой дядя и Хуан Куй договорились убить Цао Цао, но Цао Цао каким-то
образом проведал об этом, и они были казнены на базарной площади. Братья
ваши тоже погибли, и только мне одному удалось убежать, переодевшись
торговцем...
Ма Чао с воплем рухнул на пол. Военачальники подняли его; в ярости он
скрипел зубами.
Тут Ма Чао доложили, что примчался гонец с письмом от Лю Бэя. Ма Чао взял
письмо и прочитал:
"Вы знаете, что на Ханьский правящий дом пало великое несчастье. Злодей Цао
Цао, присвоив власть, обманывает знатных и разоряет простой народ. Когда-то
мы вместе с вашим батюшкой получили тайное повеление Сына неба и дали клятву
расправиться с этим злодеем. Кровь вашего погибшего отца вопиет об отмщении!
Немыслимо, чтобы вы и Цао Цао жили на одной земле, под одним небом!
Потерпите ли вы, чтобы одно солнце и одна луна светили вам и убийце вашего
отца! Подымайте силянские войска и нападайте на Цао Цао! Я помогу вам. Мы
покараем злодея, вернем власть ханьскому императору и отомстим за вашего
батюшку! На этом я кончаю — всего, что думаешь, в письме не скажешь. Жду
вашего ответа".
Ма Чао вытер слезы, написал ответ на письмо Лю Бэя и отправил его с тем же
гонцом. Не откладывая, он стал готовиться к походу.
В это время силянский правитель Хань Суй пригласил Ма Чао к себе домой.
Когда Ма Чао пришел, Хань Суй показал ему письмо Цао Цао, в котором
говорилось, что если он, Хань Суй, захватит Ма Чао и отправит его в Сюйчан,
то получит за это титул Силянского хоу.
— Ну, что ж, дядюшка, вяжите меня и отправляйте в Сюйчан! — воскликнул Ма
Чао, падая ниц.
— Как тебе не стыдно! — возмутился Хань Суй. — Я побратался с твоим
отцом, а ты думаешь, что я способен погубить тебя? Веди войска против Цао
Цао, и я тебе помогу!
Ма Чао горячо благодарил его. Хань Суй приказал обезглавить гонца Цао Цао и
вместе с Ма Чао выступил в поход. Армия, насчитывающая двести тысяч человек,
устремилась на Чанань.
Чжун Яо, начальник области Чанань, послал донесение Цао Цао о надвигающейся
опасности, и сам во главе отряда вышел навстречу врагу.
Вскоре войско, возглавляемое Ма Даем, столкнулось с противником. Чжун Яо
выехал вперед и вступил в поединок с Ма Даем, но после первой схватки
обратился в бегство. Ма Дай со своим войском преследовал его отряд.
Подоспевшие в это время Ма Чао и Хань Суй окружили Чанань. Чжун Яо стойко
оборонялся.
Чанань был столицей династии Западная Хань. Толстые стены и глубокие рвы,
окружавшие город, не давали возможности взять Чанань штурмом. Осаждавшие
десять дней стояли у его стен, но так и не могли прорваться в город. Тогда
Пан Дэ предложил новый план.
— В Чанане земля неплодородная, — сказал он, — и вода горькая, а запасов
провианта нет. Уже и сейчас там народ голодает. Давайте-ка сейчас отведем
войска, а потом видно будет, что дальше делать. Думаю, что скоро мы возьмем
Чанань без особых усилий.
— Что ж, придумано недурно! — согласился Ма Чао и приказал своим войскам
отойти от города.
На следующий день Чжун Яо, поднявшись на городскую стену, увидел, что
противник ушел. Опасаясь хитрости врага, Чжун Яо послал воинов на разведку,
и ему донесли, что вражеские войска действительно ушли. Тогда Чжун Яо
успокоился и разрешил воинам выйти из города, чтобы нарубить дров и набрать
воды. Ворота стояли широко раскрытыми, жители свободно входили и выходили из
города.
Вдруг на пятый день разведчики донесли, что армия Ма Чао вернулась. Воины и
жители бросились обратно в город. Чжун Яо приказал запереть ворота, и
оборона возобновилась.
Как-то ночью брат Чжун Яо, по имени Чжун Цзинь, охранявший западные ворота,
у самого входа заметил горящий факел. Когда Чжун Цзинь подоспел туда, на
него налетел всадник с громким криком:
— Эй, вы! Пан Дэ здесь!
Не успел Чжун Цзинь опомниться, как Пан Дэ зарубил его. Затем Пан Дэ перебил
всю стражу, открыл ворота и впустил в город войска Ма Чао и Хань Суя.
Чжун Яо отступил за Тунгуаньский перевал и оттуда послал гонца к Цао Цао.
Узнав о потере Чананя, Цао Цао не смел больше думать о походе на юг. Он
отправил Цао Хуна и Сюй Хуана с отрядом воинов к Чжун Яо, чтобы помочь ему
оборонять Тунгуань.
— Запомните, — напутствовал их Цао Цао, — если только вы в течение
десяти дней не удержите перевал, я всех вас казню! А через десять дней я сам
подоспею с большим войском.
Цао Хун и Сюй Хуан выступили в поход.
— Вы случайно не забыли, что у Цао Хуна характер очень горячий? — сказал
Цао Жэнь. — Как бы он не наделал там ошибок!
— Хорошо, я это учту, — ответил Цао Цао. — На тебя я возлагаю
обязанность подвозить мне провиант, а если понадобится, то и помочь в боях.
Цао Хун и Сюй Хуан, добравшись до Тунгуаня, сменили Чжун Яо. Они продолжали
обороняться и в открытый бой не вступали. Ма Чао ежедневно подходил к
перевалу и выкрикивал грубую брань, поминая три поколения рода Цао Цао.
В яростном гневе Цао Хун готов был ринуться в бой, и Сюй Хуан с трудом
удерживал его.
— Ты разве не понимаешь, чего добивается Ма Чао? Ему только и надо втянуть
нас в битву. Но не забывай, что, пока не подойдет армия чэн-сяна, нам
сражаться нельзя! У Цао Цао есть свой план. Мы должны удержать перевал!
На девятый день с перевала увидели, что воины противника пустили коней
пастись на лугу, а сами улеглись отдыхать. Тут Цао Хун не вытерпел и с тремя
тысячами всадников помчался с перевала на врага. Силянские воины побросали
копья и обратились в бегство. Цао Хун погнался за ними.
В это время Сюй Хуан проверял запасы провианта. И когда ему сообщили о
вылазке Цао Хуна, он бросился вдогонку, пытаясь его остановить. Но тут с
тыла на них неожиданно напал Ма Дай. Цао Хун и Сюй Хуан обратились в
бегство. Тогда справа и слева наперерез им ударили Пан Дэ и Ма Чао.
Разгорелась жестокая схватка. Цао Хун, потеряв половину своих людей,
бросился обратно на перевал, но там ему не удалось удержаться, и силянские
войска заняли Тунгуань. Цао Хун и Сюй Хуан с остатками своих отрядов бежали
к Цао Цао.
— Как ты смел на девятый день оставить перевал? — грозно закричал Цао Цао
на Цао Хуна. — Ведь я дал тебе десять дней сроку!
— Ма Чао всячески позорил нас, — оправдывался Цао Хун. — И когда я
увидел, что силянские войска беспечно отдыхают, я не выдержал и напал на
них... В голову не пришло, что это коварство!
— Ну, ты еще молод и горяч, а Сюй Хуан о чем думал? — продолжал кричать
Цао Цао.
— Я все время его удерживал, да он не хотел меня слушать! — воскликнул
Сюй Хуан. — Я как раз проверял запасы провианта, когда мне доложили, что
Цао Хун бросился на врага. Я хотел его вернуть, но мы попали в ловушку.
Разгневанный Цао Цао велел обезглавить Цао Хуна, но чиновники упросили его
отменить приказ. Цао Хун горячо каялся в совершенной ошибке. Тогда Цао Цао
сам возглавил войско и двинулся к Тунгуаню.
— Раньше надо расположиться лагерем у подножья перевала, — посоветовал
ему Цао Жэнь, — а потом начинать сражение.
Цао Цао велел рубить деревья и ставить частокол для трех лагерей. Слева
стояли воины Цао Жэня, справа — Сяхоу Юаня, а в центре — Цао Цао.
На следующий день началось наступление на перевал. Силянские воины встретили
врага в полной готовности. Все они были как на подбор сильные и рослые.
Впереди войска в серебряном шлеме, с длинным копьем в руке восседал на коне
Ма Чао, а рядом с ним стояли Пан Дэ и Ма Дай. Цао Цао про себя восхищался
богатырским ростом и могучей силой Ма Чао.
— Чем ты недоволен? — крикнул он Ма Чао. — Ведь ты потомок знаменитых
ханьских полководцев!
— И ты еще смеешь спрашивать, чем я недоволен? Кто убил моего отца и
братьев? — заскрежетал зубами Ма Чао. — О, как я ненавижу тебя! Сожрал бы
тебя живьем!
С копьем наперевес Ма Чао бросился в бой. Из-за спины Цао Цао навстречу ему
выехал Юй Цзинь. Но после десяти схваток Юй Цзинь обратился в бегство. Тогда
в поединок вступил Чжан Го и после двадцати схваток тоже бежал. На смену ему
вышел Ли Тун. Ма Чао быстро сбил его с коня и копьем сделал знак своим
воинам вступить в бой. Сам Ма Чао, а за ним Пан Дэ и Ма Дай ворвались в
строй противника, намереваясь схватить Цао Цао.
— Ловите Цао Цао, он в красном халате! — донеслись до Цао Цао крики
силянских воинов.
Цао Цао мгновенно сбросил с себя красный халат. Но тут же послышались
возгласы:
— У Цао Цао длинная борода!
Не медля ни минуты, Цао Цао мечом отрезал себе бороду. Это заметил силянский
воин и предупредил Ма Чао. Тот приказал переловить всех врагов с короткой
бородой. Тогда Цао Цао оторвал кусок знамени, обернул им голову и во весь
дух погнал своего коня.
Потомки сложили об этом такие стихи:
Как ветер летел он, разгромленный у Тунгуаня.
В великом смятенье он бросил парчовый халат
И бороду срезал, испуганный страшною карой,
А слава Ма Чао умножилась тысячекрат.
Цао Цао чувствовал, что за ним кто-то гонится по пятам. Обернувшись, он
узнал Ма Чао.
— Стой, злодей! — громовым голосом кричал Ма Чао.
Но Цао Цао мчался вперед, лишь изредка оглядываясь на своего преследователя.
Ма Чао настигал его. Цао Цао повернул коня за дерево. Ма Чао метнул копье,
но оно вонзилось в ствол дерева. Пока Ма Чао вытаскивал копье, Цао Цао уже
был далеко. Но Ма Чао продолжал его преследовать. Когда он обогнул склон
горы, до него донесся чей-то крик:
— Не тронь моего господина! Цао Хун здесь!
Наперерез ему мчался Цао Хун. Он яростно набросился на Ма Чао и остановил
его. Это спасло Цао Цао. Долго бились противники, и постепенно Ма Чао стал
слабеть. В это время на подмогу Цао Хуну подоспел Сяхоу Юань с несколькими
десятками всадников. Ма Чао был один и, чтобы не попасть в окружение,
повернул обратно. Сяхоу Юань дал ему уйти.
Тем временем Цао Цао вернулся в лагерь, который Цао Жэню удалось удержать,
несмотря на большие потери в войске.
— Если бы я тогда казнил Цао Хуна, то сегодня сам бы погиб от руки Ма Чао!
— со вздохом сказал Цао Цао, входя к себе в шатер.
Он вызвал к себе Цао Хуна и щедро наградил его. Потом Цао Цао собрал остатки
своих разбитых войск и занял оборону. Ма Чао, как и прежде, каждый день
появлялся у лагеря и бранью пытался вызвать противника на бой. Но Цао Цао
строжайше запретил своим войскам выходить из лагеря, приказом объявив, что
будет рубить головы ослушникам.
— Силянские воины вооружены длинными копьями, — сказали военачальники, —
и лучше всего нам отбиваться стрелами...
— Как мы будем сражаться — зависит только от меня, а не от врага, —
отрезал Цао Цао. — Хорошо, пусть у них длинные копья, но что они могут
сделать, если мы сидим в лагерях? Враг сам отступит.
— Почему чэн-сян ведет себя так странно? — недоумевали военачальники. —
Неужели его ничему не научило поражение?
Прошло еще несколько дней. Лазутчики донесли, что в помощь к Ма Чао на
перевал идет двадцать тысяч тангутских воинов. Это известие обрадовало Цао
Цао.
— Чему вы радуетесь? — спросили у Цао Цао военачальники. — Ведь
противнику подошло подкрепление!
— Потерпите, — отвечал им Цао Цао, — когда я одержу победу, все вам
расскажу...
Через три дня разведчики опять донесли, что на перевал пришло новое войско.
Цао Цао на радостях даже пир устроил, а военачальники лишь усмехались. Цао
Цао заметил это.
— Кажется, вы думаете, что у меня не хватит ума разбить Ма Чао? — спросил
он. — В таком случае, может быть, вы скажете, как это сделать?
— Здесь, внизу, стоят наши лучшие войска, господин чэн-сян, — промолвил
Сюй Хуан. — А у врага все войско собралось на перевале. С западной стороны
Ма Чао не ожидает нападения. Если отряд наших войск переправится на
западный берег реки и зайдет врагу в тыл, отрезав ему путь к отступлению на
запад, а вы нанесете удар с севера, то Ма Чао не будет знать, в какую
сторону кинуться, и попадет в безвыходное положение.
— Вы угадали мой план! — воскликнул Цао Цао.
Он приказал Сюй Хуану и Чжу Лину переправиться на западный берег реки Вэйшуй
с четырьмя тысячами воинов и там в горном ущелье устроить засаду, но не
нападать на врага до тех пор, пока сам он, Цао Цао, не ударит с севера.
Цао Хуну было приказано подготовить плоты и лодки для переправы. Цао Жэнь
оставался охранять лагерь.
Когда разведчики сообщили об этом Ма Чао, он сказал Хань Сую:
— Цао Цао, вместо того чтобы идти сюда, на перевал, готовит плоты и лодки
для переправы на северный берег. Он собирается напасть на вас с тыла. Но мы
не дадим ему переправиться... А дней через двадцать у Цао Цао выйдет весь
провиант, и в войске его начнется брожение. Вот тогда мы разобьем его и
возьмем Цао Цао в плен!
— А по-моему, действовать надо иначе, — возразил Хань Суй. — Разве вы
забыли, что сказано в "Законах войны"? "Нападай, когда половина войск врага
переправится через реку". Вот если мы тогда нападем на Цао Цао, враг
погибнет в реке...
— Согласен с вами, — ответил Ма Чао.
И он приказал разведчикам узнать, когда Цао Цао будет переправляться через
реку.
Войско Цао Цао подошло к реке Вэйшуй на рассвете. Прежде всего на северный
берег переправили самых опытных воинов, которые тотчас же начали строить там
лагерь. А сам Цао Цао с южного берега наблюдал, как переправляется отряд
войск во главе с военачальником, одетым в белый халат. Воины, узнавшие Ма
Чао, бросились к лодкам. Но Цао Цао продолжал сидеть совершенно спокойно и
приказал прекратить шум. Когда Ма Чао был уже близко, из лодки выскочил
военачальник Сюй Чу и закричал:
— Господин чэн-сян, скорее садитесь в лодку! Ма Чао подходит...
— Ну и пусть подходит, что за беда? — беспечно проронил Цао Цао,
обернувшись к Сюй Чу.
Ма Чао был в ста шагах, когда Сюй Чу, взвалив себе на спину Цао Цао, потащил
его в лодку. Но лодка уже отчалила, и Сюй Чу пришлось добираться вплавь.
Вслед за ними бросились и другие военачальники. Но суденышко не могло
вместить всех оставшихся, и воины цеплялись за борта. Тогда Сюй Чу выхватил
