— Почему же, — сдержанно засмеялся Мукуро где-то у правого плеча, — возможно, я как раз не против.
Это стало последней каплей для Кёи. Он посмотрел на Мукуро, потом снова на меня и с пугающим спокойствием констатировал:
— Только через мой труп.
— Это можно устроить, — парировал ему Рокудо.
Хибари молниеносно накинулся на него. Они снова сошлись в драке, звеня железом. На долгие мгновения я просто выпала из реальности. Я рассчитывала на длительное сотрудничество, где мы бы могли узнать друг друга получше и научиться немного доверять. Вот как с Кёей было. Мне потребовалось немало времени, чтобы найти с ним общий язык и создать те отношения, которые хотя бы отдаленно напоминали обычные. А тут с бухты-барахты!
— Вы специально хотите сюда позвать аркобалено? — звенящим голосом поинтересовалась я.
Они замерли, скрестив оружие, и обратили внимание на меня. Это мне и надо было. Отвлечь. Всего лишь отвлечь, пока не придумаю что-то другое.
— Из-за личных счетов повелись на эмоции. А что потом, подумали?
— Успокойся, — бросил Кёя, но это 'успокойся' от него меня только больше взбесило. — Твои глаза снова тебя выдают.
Я уже готова была высказать ему, что я думаю, как Мукуро оказался шустрее. Он разорвал блок и оказался слишком близко, чтобы положить руку на плечо. Именно туда, где заживал укус. Он уже почти зажил, поэтому я лишь чуть поморщилась. Чуть повернув меня к себе, разноглазый выдохнул прямо в лицо:
— В самом деле, не обращай внимания на эту детскую игру. Кёя-кун уже попортил тебе немало нервов, — заметив мое выражение лица, он отодвинул ладонью блузку и спросил: — Что это?
— Укус, как видишь, — ответила я, возвращая ткань на место. — Подарок от Кёи.
Выражение лица Рокудо неуловимо изменилось. Я ощутила присутствие взбешенного Хибари меньше чем на расстоянии вытянутой руки. Краем зрения уловила предупреждающий блеск стальной дубинки. Будучи зажатой меж двух огней, дергаться было опасно.
— Отойди от нее, хохлатый, — холодно потребовал он.
— О-о-о, — издевательски улыбаясь, протянул Мукуро. — Наш мальчик думает, что может приказывать? Какой грозный. Не думай, что мне так уж нужна была сакура, чтобы поставить тебя на колени.
— Осмелишься попробовать? — процедил Кёя тихим от гнева голосом. — Тот, кто будет ползать у моих ног — это ты.
А я стояла, прислушиваясь к себе. После проверки Мукуро я не проверяла оставшийся единственным заблокированный источник. Всё было не до того, то Реборн, то больница, то ещё что-то. Теперь же... Преграда, которую я за столько лет успела изучить и запомнить в мельчайших деталях, частично оплавилась. Совсем немного.
— Ты слишком много себе позволяешь, — всё ещё мягко, но с явно различимой угрозой в голосе, заметил Рокудо. — Я напомню о твоем месте.
Мукуро, не спускающий взгляда с Кёи за моей спиной, наклонился ещё ниже... и я почувствовала, как от сильного поцелуя наливается болью синяк на шее. Вырвавшийся вздох стал каким-то странным сигналом, заставивших их обоих замереть. Только я отчетливо ощущала ненормальную боевую ауру.
От полного осознания ситуации у меня поднималась жгучая злость в душе. Словно всё быстрее и быстрее разгонявшийся двигатель гудел внутри, пока моя аура пламени не стала физически зримой. Рокудо разорвал расстояние, как и Хибари. Видимо, почувствовал, что я захотела врезать. Я повернулась боком, чтобы видеть их обоих, и сдавленным от гнева голосом произнесла:
— Вы думаете я стена, на которой можно оставить надписи: 'Здесь был Кёя' и 'Здесь был Мукуро'? Не думайте, что я потерплю такое отношение!
— Оя, а ты всё-таки умеешь злиться, — с весельем произнес Рокудо.
— Нашла из-за чего, — фыркнул Хибари как-то неестественно. Потом повернул чуть голову, сказав в сторону: — Если не хочешь, чтобы малыш пришел посмотреть, то успокойся.
Я с нажимом втянула носом воздух, пытаясь испепелить их взглядом, если так не получается. Всё равно Кёя ещё не до конца оправился, а Мукуро и вовсе не здесь.
— Хорошо, у Мукуро есть шанс не только сотрудничать с нами, но ещё и занять место хранителя, — слегка утихомирив пламя, признала я и с прищуром посмотрела на Кёю, почувствовав, как губы расплываются в улыбке: — Считай, что это мое 'ещё не раз припомню', когда ты ударил меня по лицу.
Я повернула голову в сторону разноглазого.
— Не будем спешить. Ты хочешь стать моим хранителем? Пожалуйста, мешать не буду. Но доверие заслужить придется гораздо больше, чем будь мы просто союзниками.
Конечно, я знала, что он может предать в самый неподходящий момент. Наши цели могут разойтись. Он... слишком ненадежный. Сотрудничать было бы проще, потому что я могла бы оставаться настороженной и внимательно следить за его словами и действиями. А в особенности за мотивами. Если же я допущу его ближе, то могу начать слишком доверять, как и Конраду. Просто слишком привыкну.
— В любом случае, начните сначала, — предложила, переводя взгляд с одного на другого. — И не дай бог, вы будете меня ТАК делить.
— Я тебя и не собирался делить, — фыркнул Хибари так, будто ему безразлично. — И вообще, это слишком самонадеянно так о себе думать.
— Мы тебя поняли, цундере, — ласково произнес Рокудо, растянув губы в издевательской усмешке.
Тонфа Хибари блеснула, отразившись сталью в его глазах, и Кёя вновь попытался ударить иллюзиониста.
— Ну, что ж, в другой раз, — сдержанно засмеялся разноглазый, уклонившись. — На сегодня достаточно.
Его тело будто растворялось в воздухе, пока на его месте не оказался мальчик около восьми лет. Он сказал голосом Мукуро:
— Ещё увидимся.
Мальчик заморгал и удивленно выпучил глаза:
— А вы кто?
Хм... Значит, вот такой способ проще для Мукуро. Это что-то вроде одержимости получается. А что? Одержимость духом, только не мертвого, а духом иллюзиониста. Только одного не понимаю... Ему ведь не обязательно прикасаться было, чтобы показать мне свои воспоминания, его тут на самом деле то и не было. Да, это было гораздо быстрее, чем если бы он рассказывал всё на словах, а время ограничено, и всё же... зачем?
— Идем со мной, я помогу найти твоих родителей, — протянула я ему руку.
Судя по взгляду Кёи, если бы не этот мальчик, я немедленно подверглась бы лютому испытанию в виде допроса с пристрастием. Впрочем, боюсь, он только отложил его на время.
Конрад, оказывается, уже пришел в себя. Возможно, Кёя даже его не вырубил. К нему уже у меня было несколько ласковых, но также пришлось их отложить. Я расспрашивала мальчика о нем и родителях, уводя его в сторону выхода из школы, Хибари дамокловым мечом следовал чуть позади. Когда мы проходили мимо здания школы, я почувствовала знакомое пламя репетитора, но он так и не показал себя.
На воротах дежурили двое парней из комитета. Следуя приказу своего главы, они забрали мальчика, и теперь забота по поиску его родителей переложена на их плечи. Когда те исчезли из виду, я не спешила оборачиваться, зная, кто там за спиной.
— Акира.
Я удивленно дернулась и повернулась.
— Вот это поворот, — выдала, смотря на Хибари. Но быстро пришла в себя: — Кёя, можно просто Кира.
— Кира, — повторил Хибари, будто что-то обыденное.
Судя по лицу, он хотел сказать что-то ещё, но продолжал затягивать паузу. Как бы Кёя ни держал лицо кирпичом, я знаю, как он старательно обходил эту грань. Только 'Савада' или 'зверек', если особенно достала.
— Обсудим это позже, — неожиданно развернулся он и стремительным чеканным шагом удалился.
Конрад раздраженно цыкнул сквозь зубы, смотря ему вслед. Даже ему было понятно, что Кёя решил обойти этот момент стороной и сделать вид, что так всё и было задумано. Но даже у меня хватит совести и чувства самосохранения смолчать и замять это.
Часть 4. Приближающийся шторм. Глава 42
Меня разбудил звук открывшейся двери. Нет, дверь в мою спальню не издавала жуткий скрип, просто я открыла глаза и поняла, что кто-то зашел в комнату. Приподняв голову, я никого не увидела, поэтому быстро опустила глаза, выискивая коротышку. Увы, через щель в комнату заглядывал не Реборн, на наглость которого я изначально подумала, а Ламбо. Теленок не видел, что я уже проснулась, и говорил громким шепотом кому-то в коридоре:
— Тише, И-пин, ты ее разбудишь.
— Ламбо, нельзя заходить в чужую комнату без спросу! — горячо ответила ему тоненьким голосом девочка.
— Что там? — выдохнула я, садясь на кровати.
Ламбо, застуканный на горячем, застыл, растерявшись, но тут же затарахтел с восторгом на лице:
— Кира, мама наготовила всяких вкусностей! Даже кальмары и говядину! — в подтверждение своих слов он показал мне проткнутый зубочисткой ломоть приготовленного мяса.
По виду похоже на отбивную, или точнее, ее половину.
Я посмотрела на часы. Рано ещё собираться в школу. Дети проснулись на полчаса раньше. Первая мысль, что я всё на свете проспала и уже обед, тут же отмелась в сторону.
— Кира, ну пошли скорее, — заканючил Ламбо, поторапливая. — Бьянки, Тсуна и Фуута пока ещё спят, и мы можем всё это съесть!
В комнату, наконец, зашла И-Пин, которой, похоже, было неловко. Она склонилась в поклоне и извинилась за вторжение. Мне первое время казалось, что она стеснительный и тихий ребенок, пока не увидела, как они с Ламбо по дому носятся. Девочка не зажата, просто она испытывает странную робость при моём и, как я уже потом заметила, Реборна присутствии. Она сразу становится тихой и очень воспитанной.
Кажется, я не до конца проснулась, раз размышляю о таком, когда на кухне у нас явно творится что-то странное. Может быть, я опять пропустила чей-то день рождения?! В прошлый раз это был день рождения Ламбо двадцать восьмого мая и, главное, никто об этом не знал, даже сам теленок забыл, потому, когда случайно всё выяснилось летом, решено было устроить небольшой праздник со сладостями и походом в парк уже по факту. День рождения И-пин и Фууты в ноябре и в январе соответственно. Тсуны... четырнадцатого октября, то есть уже завтра ему исполняется четырнадцать. К счастью, подарок в виде пары новеньких игр для приставки готов. Стоп, у Реборна на день раньше, то есть это сегодня его праздник. С другой стороны, в прошлом году их праздники объединили и праздновали четырнадцатого.
'В прошлом году он устроил гулянку с конкурсами,' — вспоминала я, спускаясь вниз прямо в пижаме, которая представляла собой футболку и широкие шорты.
Стол на кухне изобиловал огромным количеством еды. Я такого даже на день рождения раньше не видела. Тут была и полностью запеченная индейка, и целая кастрюля чего-то горячего, и что-то похожее на шашлыки, нанизанные на деревянные палочки, и куриные ножки, и пицца, и несколько салатов, и рыба, и морепродукты, и даже арбуз с мороженным. Еду методично поглощал Реборн, к которому присоединились дети, увидевшие соперника.
Нана продолжала что-то готовить. Холодильник всего этого добра точно не выдержит.
— Ока-сан, зачем так много? — спросила я, наливая себе чай. — Мы всем скопом это будем несколько дней есть.
Нана меня натурально проигнорировала, что заставило нахмуриться. Она продолжала напевать какую-то простенькую мелодию под нос и нарезать на доске овощи.
— Ока-сан! — уже более требовательно позвала я.
Она, будто испуганно, вздрогнула и резко обернулась с ножом в руке, которым взмахнула перед нашими лицами:
— Ох, Акира-чан? Я не слышала, когда ты спустилась. Бери, что хочется. Мама сейчас немного занята.
Она вернулась к прерванному занятию, оставив меня растерянно сидеть на месте. Я покачнулась на стуле назад, пытаясь заглянуть ей в лицо.
Нана продолжала счастливо улыбаться, пребывая в своих мыслях. И это было жутко. Эта неправдоподобно счастливая улыбка и руки, то и дело хватающиеся за что-то, и даже какая-то однотипная мелодия, которую она напевала довольно громко.
Что, если это таблетки, и у нее произошел сдвиг по фазе?
Заметил ли что-то Реборн? По нему не поймешь. Минутку, может быть, я всё усугубляю, и на самом деле Нана обеспокоена поведением соседей или предстоящим празднованием, но, как всегда, пытается не показывать это. Тогда всё в пределах нормы. Но как тут поймешь и что делать?
Так и не вынеся окончательный вердикт, я решила попробовать всего понемногу, раз тут за такое по рукам не бьют и не кричат: 'Оставь, это на день рождения!'.
-Завтрак уже готов? — зевнул спустившийся с лестницы братец, поворачивая на кухню. Заметив полчища еды, оккупировавшие столешницу, он удивленно и громко воскликнул: — Сколько еды! Куда столько?!
— У тебя завтра день рождения, забыл? — спросила я, когда Нана и его проигнорировала.
— А, точно! — вспомнил братец. — Но ведь он только завтра. Я был уверен, что Реборн опять захочет объединить два праздника, так почему ока-чан готовит столько всего сегодня?
— Это не моя задумка. У меня были другие планы на завтра, — открестился репетитор, когда мы оба посмотрели на него.
Мы с Тсуной переглянулись и хором позвали:
— Ма-а-ам!
Нана резко повернулась, прижав к груди нож двумя руками. Видимо, она слишком ушла в себя, и мы ее напугали.
— Ока-чан, куда ты готовишь столько еды? — спросил ее Тсуна. — Это выглядит странно.
— Ох, разве? — удивилась она, а потом, прикрыв глаза, растянула губы в широкой улыбке: — Ах да, я же вам ещё не сказала! — Нана сделала паузу и весело объявила, продолжая держать перед своим лицом нож: — Папа спустя два года возвращается домой!
— ЧТО?! — на удивление хором воскликнули-возмутились мы с Тсуной.
Я удивленно посмотрела на братца. Что-то я раньше не замечала такой родственной связи. Тсуна, видимо, тоже был поражен нашим единодушием в данном вопросе, ведь раньше подобное бывало изредка. Но если Тсуна задавался вопросами: 'Где он пропадал?! Где его нашли?!', то я думала молча. И мрачно.
Нана улыбалась, и мне теперь казалось, именно так улыбается сумасшедший доктор, который создал монстра Франкенштейна. Два года прошло. Два чертовых года. Но прибытие Емитсу может значить только одно: неприятности. Хотя есть и положительная сторона — он все-таки жив.
Скажем так, я надеялась, что он жив, но уже почти перестала верить. В последний раз он уехал, не попрощавшись со всеми. Даже как-то поспешно. И Емитсу всегда появлялся, когда в город приходили будущие хранители, но когда пришел черед Мукуро, отец проигнорировал его.
— О боже, Тсуна! — воскликнула Нана. — А откуда, по-твоему, берутся деньги на твою школу и еду? Я всё это время поддерживала с ним связь! Папа добывает нефть за рубежом! — с чрезмерным восторгом объяснила всем присутствующим Нана.
— Но ты же сама сказала, что он пропал! — обвинительно воскликнул Тсуна, который всё ещё не мог поверить в происходящее.
— Ох, ну это потому, что папа сказал рассказать тебе что-нибудь романтичное, вроде того, что он пропал или стал звездой на небе... — сложив ручки на груди, сказала Нана.
Звездой на небе, да? Видимо, совсем дела у него были плохи, раз прощался он на всякий случай, как в последний раз. И всё же, Нана всё прекрасно понимает.
