— Давай, — согласился Джо. — И Тим... без фокусов.
Уже по пути к лифтам, Джо все чаще поглядывал на свою любимую девушку, ради которой готов был на всё. Для себя он решил, что больше не позволит любимой участвовать ни в каких опасных операциях. Тем более, что их миссия подходит к концу, ситуация в Секторе рано или поздно стабилизируется. И Джо твёрдо намерен забрать с собой Элинну.
Всё, о чём он мечтает, так это, чтобы с его родными ничего не случилось. Чтобы все были живы и счастливы. Сам он уволится из военного флота при первой возможности. Да, он с детства хотел летать, но, может, хватит с него геройств? И так заставил своих близких немало волноваться за себя. В капитане Кортэ, как руководителе самой успешной команды выпускников Звёздной Академии Объединённой Коалиции, теперь нет такой острой нужды. Поэтому с чистой совестью можно подать рапорт. А летать он может и на гражданских судах. Тем более, что ситуация на просторах родной галактики сейчас совсем не такая, как пару десятков циклов назад. Космос становится безопасным. Решено. В конце концов, и Элинна не будет лишний раз волноваться за него, если Джо сядет за штурвал межгалактического лайнера. Главное, чтобы в этих карих глазах всегда светилось счастье и спокойствие.
— Шуа, — повернулась к нему Элинна, — ты иди, отдыхай. А я ещё к Ардэну загляну.
— Хорошо, девочка моя, — невесомо прикоснулся губами к губам. — Ты только не броди по дворцу. Мало ли, кто здесь мог ещё затаиться. Этот дворец-лабиринт не раз проверять будут.
— Шуа! — Элинна покачала головой. — Ну, что со мной случится?
— Обещай.
— Обещаю, — и поцелуй в ответ.
* * *
В темной спальне покоев царил полумрак. Плотно закрытые бронебойные ставни не пропускали лучи местного светила. Сюда не было входа свету. Да и не нужен он был обитательнице покоев. Хрупкая неподвижная женская фигурка, накрытая лёгким покрывалом, просто терялась на огромной кровати. Тишину нарушало только размеренное дыхание Камиллы, да периодический сигнал сканера, прикреплённый к её запястью.
К этим звукам и прислушивался Томаш, сидящий прямо на полу. Опираясь спиной о кровать, подтянув колени к груди и обхватив их руками, он уткнулся в них лбом. Две неподвижные фигуры в сумраке комнаты.
Нет, Лорд Даррек был в сознании, в отличии от своей любимой, которая вот уже пять дней не выходит из комы. Он дышит, ходит, разговаривает, питается. Общается с соратниками, обсуждает дальнейшие действия. Только из комнаты не выходит, боясь потерять последнюю ниточку, которая связывает его с Ками.
Мужчине кажется, что стоит выпустить её из виду, и он потеряет связь с реальностью. Привязки, о которой знают все леорийцы, у него больше нет. Нет ощущения полноценности, к которому Томаш уже привык за последние циклы. Она возникла с того самого момента, как в его жизнь ворвалась Камилла, с того мига, когда он впервые услышал её ментальный голос. А сейчас у него в душе пустота.
Камилла не просто лежит без сознания. Она забрала с собой часть его самого. Больше нет желания всей грудью вдыхать аромат жизни. Вместе с ней пропало желание что-либо чувствовать, радоваться и огорчаться, удивляться и злиться. Пропало стремление к чему бы то ни было. Ему всё стало безразлично, кроме землянки, бездвижно лежащей на расстоянии вытянутой руки.
Если бы он только мог себе представить, как это страшно — остаться одному. Раньше Томаш не понимал Кайла, когда тот делился с ним своими ощущениями, как только обрёл единственную. Не понимал, пока сам не почувствовал, как его энергия устремилась к энергии Ками, как два разных начала соединялись, и каждый из них получал обратно энергию, усиленную партнёром. Это и есть счастье. Когда ты отдаёшь себя, а к тебе возвращается в разы больше. А теперь этого не будет. Он раньше не понимал отца и его тоску по любимой. Зато сейчас прочувствовал всё в полной мере.
Осторожный стук в дверь заставил Томаша подняться. Как бы ни было тяжело продолжать жить, но он из рода Ла Рон. Он не может позволить подчинённым увидеть свою слабость. Поэтому, спину выпрямить, надеть маску холодной вежливости на лицо и произнести:
— Войдите.
— Томаш, мальчик, — доктор Клайс сначала приоткрыл дверь, чтобы удостоверится, что не помешал Лорду отдыхать, а затем решительно прошёл внутрь. — Ну, как вы?
— Я... — плечи Томаша опустились. Перед этим леорийцем нет нужды держать маску. Лучший в своей области доктор, единственный, кого Томаш действительно хотел бы сейчас видеть. — Я-то в порядке, а вот...
Гулко сглотнул и отвернулся.
— В порядке? — по-доброму усмехнулся старый леориец. — Не обманывай меня, Томаш.
— Простите, док.
— Ничего, — утешительно похлопал Лорда по плечу и повернулся к кровати. — И как у нас поживает наша девочка?
Доктор Клайс проверил показатели сканера. Прикоснулся к бледной щеке пациентки.
— Что ж. Сегодня намного лучше, чем вчера, — удовлетворённо кивнул сам себе, как только просканировал ауру девушки.
Три дня тому назад, когда он ступил в эту комнату, мозг Камиллы был способен только на очень слабые импульсы, достаточные для минимальной жизнедеятельности, но не достаточные для выхода из комы. Зато сейчас он уже видит потоки. Слабые пока, но все же. Конечно, рано ещё говорить о том, что девушка вернётся к ним тем же человеком, как и раньше. Но шанс на возвращение из бессознательного состояния не так уж мал. Да и сам доктор Клайс был здесь именно для того, чтобы вернуть девочку к жизни.
— Как она?
Стоящий за спиной доктора Томаш затаил дыхание в ожидании ответа.
— Ну, что я могу тебе сказать, Томаш, — вздохнул док. — Не хочу вселять в тебя излишний оптимизм. Поэтому, скажу только то, в чём уверен. Мозговая активность восстанавливается.
— Но она не просыпается. Ни разу за эти дни не очнулась.
— Не просыпается, но это не значит, что мы не идём на поправку. Так же, девочка? — подтвердил док и ласково погладил Камиллу по голове.
Потом обернулся к мужчине.
— Сядь! — распорядился, указав Томашу на кресло.
Тот послушно присел, не отрывая от доктора выжидающего взгляда. Томаш даже не помнил, когда и кто вызвал доктора Клайса в Сектор. Ведь личный лекарь его семьи в это время должен был быть на Леоре. Для самого Томаша те дни, около бессознательной Камиллы, прошли, как в тумане. Но он предполагал, что спасибо надо сказать Рену Ла Лео. Скорее всего, это он связался с Кайлом и затребовал доктора-псионика.
— Мальчик, — док присел напротив своего Лорда, — давай начистоту. Камилла не леорийка. И, несмотря на то, что я изучаю девочку с детства, для меня мозг этой малышки до сих пор является загадкой. Конечно, она восстановится, я сделаю все возможное для этого. И даже можно уже сделать определённые прогнозы. Но я не знаю, в каком состоянии она выйдет из комы.
— И что это значит?
Док вздохнул.
— Я не могу дать гарантии того, что, когда она очнётся, связь восстановится и вы снова станете парой. Возможно, Камилла даже не вспомнит тебя. Тут я не могу ничего сказать. Земляне все же не леорийцы. А если учесть, что на её мозг в детстве ставили ментальный блок... Неизвестно, как это повлияет на её память.
— То есть, она может совершенно...
— Да, Лорд Даррек Ла Рон. Я допускаю даже мысль, что пережитое может существенно отбросить её в развитии... Но, опять же... это для нашей расы свойственны такие последствия полного энергетического опустошения... Земляне, они другие...
— Док, — прошептал Томаш, — она же не...
— Будь готов к тому, что очнётся не Камилла — офицер флота, а маленькая девочка, не имеющая никаких навыков, неприспособленная к жизни, которой всё придётся начинать буквально с нуля. — Док твёрдо закончил за Томаша мысль. — Это наиболее неблагоприятный прогноз.
Томаш согнулся в кресле, закрывая лицо руками.
— Док, — простонал он, — а я?
— А тебе, мальчик мой, надо научиться жить с пустотой в душе. У вас больше нет связи. Прости, но я не могу питать тебя иллюзиями. — Доктор поднялся со своего места, с минуту посмотрел на тёмную макушку мужчины, и повторил: — Прости.
Старый леориец, низко опустив голову, лишь бы только не видеть мужчину, раздавленного осознанием собственной беспомощности, пошёл к выходу. Каждый шаг отдавался ноющей болью в душе. Эта семья была ему как родная. Во второй раз доктору приходиться видеть, как разбиваются надежды его близких, а он ничем не может помочь.
Томаш даже не поднял головы, когда закрылась дверь за доктором Клайсом.
Сколько он так просидел: минуту, час, день? Он совершенно не обращал внимания на то, что творится за пределами этой комнаты. За дверью, наверняка, кто-то ходил, останавливался, сидел, разговаривал, а ему было всё равно. Томаш слышал только сигнал сканера, информирующего о периодичности впрыскивания лекарств и питательных веществ в организм его Ками.
А в мыслях крутилось одно: не вспомнит... она его не вспомнит... не узнает... не улыбнётся своей светлой улыбкой... не поделится эмоциями... не услышит его мысли... Он для неё станет совершенно чужим. А ведь любимая может совсем не очнуться. Больше всего Томаш боялся именно этого. Пусть не помнит, будет беззащитной, неумелой. Но только пусть очнётся. Откроет голубые глаза. Улыбнётся. Главное, чтобы она жила... Только это важно для него. Только это.
Из раздумий Лорда Даррека вывел сигнал связи, заставивший подняться и подойти к столу у тёмного окна.
— Томаш, приветствую тебя. — Лицо первого леорийца галактики 'Вихрь' внимательно смотрело на него с проекции. — Есть новости?
— Тебе какие именно? — устало произнёс Томаш.
— О ситуации в Секторе я в курсе. Хочу поставить тебя в известность о том, что прилечу к вам послезавтра. Как ты, как... Камилла?
— Без изменений.
— Томаш, — император замялся и отвёл глаза. — Как только я прилечу, нам нужно будет серьёзно поговорить. Это касается семьи.
Томаш невольно напрягся. Он хорошо знал брата. И, если тот отводит глаза...
— Говори сейчас, — безапелляционно заявил он.
— Я не думаю...
— Кайл. Или ты говоришь сейчас, или этого разговора не будет вовсе.
— Томаш, — император Леории смотрел умоляюще, — ты сейчас не в том состоянии...
— Не думаю, что к твоему приезду моё состояние изменится. Говори! — жёстко припечатал Даррек.
— В общем, насколько я понял из отчёта доктора Клайса, состояние Камиллы нестабильно. И она уже не является твоей парой.
— К чему ты ведёшь? — плечи второго Наследника напряглись. Ладони сами сжались в кулаки.
— Томаш, мы уже поднимали эту тему. Совет не изменил своё отношение к землянке. Ситуация такова, что сейчас они в своём праве затребовать упрочение твоего социального статуса, согласно законодательству. Мы с юристами уже просматривали вопрос о присвоении землянкам-псионикам статуса равного избранницам мужчин леорийцев. Но... пойми меня правильно... Я на твоей стороне. И все сделал для того, чтобы Камилла вернулась в галактику твоей законной супругой...Но, если уж так сложились обстоятельства... Как я понял, привязка уже не действует. И у тебя теперь нет последнего доказательства твоего супружества.
Томаш стиснул зубы, сдерживая эпитеты, что так и рвались с языка в ответ на слова брата.
— Ты должен понимать, что сейчас мы не можем ослабить позицию рода, — продолжал речь Император. — Одним словом, они настаивают на кандидатке из рода Стейт. И я думаю, тебе стоит рассмотреть возможность...
— Нет, — твёрдо произнёс Томаш единственное слово.
— Томаш? — недоуменно смотрел на брата Кайл. — Я понимаю, что ты привязался к Камилле, но...
— Моя жена — Камилла, и она ею останется. Я уже тысячу раз пожалел, что не решил этот вопрос раньше. Нужно было, как только привязка появилась, хватать Ками и лететь на Леору в Совет, доказывать истинность нашего брака. Испугался... и до сих пор не могу понять почему. Но сейчас... все равно... Она. Моя. Жена.
— Томаш, — ещё пытался достучаться до него император. — Она уже не связанна с тобой. Я понимаю...
— Ты не понимаешь. — Даррек склонился к экрану и его тихий вкрадчивый, но такой пустой голос заставил Кайла вздрогнуть. — Ты просто не можешь представить себе, что значит потерять свою любимую. Не чувствовать привязки. Что ты можешь знать о том, каково это? А хочешь узнать? Так вспомни отца, который всю жизнь после ухода своей истинной пары мучился одиночеством. Да, он подарил нам свою любовь. Но я помню ту тоску и муку в его глазах, с которыми он смотрел на тебя, Кайл. Потому что видел в тебе её, свою любимую. Или вспомни мою мать, которая так никогда и не узнала, что такое любить. Она не была истинной парой и не могла подарить чувство единения своему мужу. Ты хочешь обречь несчастную девушку из рода Стейт на это? Готовишь ей такую же участь? Ты хоть можешь себе представить, каково это, знать, что ты родился не по велению любящих сердец, а по политическим мотивам?
— Томаш, — глаза Кайл заблестели от сдерживаемой ярости, и он тоже поддался вперёд. — Отец любил тебя не меньше.
— Знаю. Но это не отменяет того, что я дитя политических интересов.
— Слушай! — повысил голос, не удержав злости, Кайл. — Я понимаю твоё состояние, но ты наследник, в конце концов! Ты ответственен перед законом и леорийцами. Ты обязан...
— Наследник...? Обязан?! — прошипел Даррек. Он ещё ближе наклонился к экрану, упираясь кулаками в стол.
— Сорх, Томаш! — вскричал Кайл. — Они потребуют твоего отречения от рода...
— А, присылай! — расслабился мужчина, почувствовав облегчение от пришедшего решения. — Я подпишу. Заверю и отправлю Совету. Сам. Но я не откажусь от Камиллы.
— Томаш, — практически простонал брат, — Камилла не будет прежней... привязки... и единения у тебя уже не будет. Стоит ли...
— Я сказал НЕТ, — повторил Лорд Даррек уже спокойно. Ни один мускул не дрогнул на его лице. — Она моя жена, слышишь? Я отрекусь, если так тебе и Совету угодно. Стану просто гражданином Империи. А, хочешь, эмигрирую? Буду подданным Земного Союза? Мне в этом не откажут. Но я останусь с ней. Даже, если она не очнётся. Буду ухаживать за бессознательным телом... Но буду рядом. Я не оставлю её. Она моя женщина. Была, есть и ею останется.
— Томаш!!!
— Я все сказал. — Рука резко дёрнулась, выключая соединение.
Как только экран почернел, плечи сильного мужчины опустились под бременем обстоятельств. Но Томаш ни на секунду не усомнился в принятом решении. Если так угодно судьбе, он пойдёт на это.
Вернулся к кровати. Осторожно, чтобы ненароком не задеть девушку, пристроился рядом. Повернулся на бок, чтобы видеть такой родной профиль единственной любимой в его долгой и неспокойно жизни.
Невесомо провёл по лбу Камиллы чуть подрагивающей рукой.
— Девочка моя, — прошептал, — вернись ко мне.
Ласково погладил по щеке, согревая нежную кожу своим прикосновением.
— Не бросай меня. Ты самое лучшее, что есть в моей жизни. Я никогда не откажусь от тебя, только вернись.
Кончиками пальцев осторожно прикоснулся к губам, которые так страстно целовал ещё совсем недавно.
