— Последние месяцы я не могу договориться ни с кем из старых коллег, с которыми вы раньше меня познакомили. Переговоры постоянно откладываются, сделки затягиваются, у наемников оказывается тысяча и одна причина отказать мне. Сегодня выяснилось, что у Француза откуда-то возникли партнеры, с которыми он советовался, прежде, чем отказаться от моего предложения. Весьма щедрого предложения. Я хочу понять, что происходит.
— Хм... Я не могу объяснить причин этого.
— Нет?
— Тебя не было четырнадцать лет, и за это время произошел передел власти. Прошлые лидеры либо мертвы и забыты, либо, как я ушли на покой. Свободные наемники вроде Француза были поставлены перед выбором, либо жесткая конкуренция, либо сотрудничество, и как бы они не называли своих руководителей — начальством или партнерами, суть в том, что они не могут действовать против воли своих господ.
— Значит, я верно понимаю, что есть кто-то, какая-то из этих крупных организаций, которая не хочет со мной сотрудничать?
— Верно.
— И Великобритания, судя по всему, интересует их, как ещё одна площадка для деятельности. Я не вовремя вернулся, и они, вероятно, из-за этого не успели обосноваться там, и...
— И они решили вставлять палки тебе в колеса, чтобы ты не смог стать сильнее?
— Да.
— Ты ошибся, Том. По-крупному ошибся.
— То есть Великобритания их не интересует?
— Не знаю. Но им не нужно отвлекать тебя, чтобы перебраться на территорию этой страны. Если за этим стоят те, о ком я думаю, то они уже там.
— Вы можете сказать, кто это?
— Нет.
— Почему?
— Потому что основной их козырь заключается в том, что ни ты, ни кто-либо ещё из непосвященных не знает ни их имен, ни их лиц, ни даже их примерного количества. И эти люди достаточно умны, чтобы обезопасить себя от разглашения подобной информации.
— То есть на территории Великобритании помимо Дамблдора и Министерства у меня есть ещё один враг, намного более сильный, опасный и хитрый, нежели все остальные вместе взятые?
— Возможно. А может, и нет. Я не знаю, каково их отношение к тебе и твоему делу. Им не нужно управлять этой страной. Им наплевать, кто стоит у власти, пока он не мешает им.
— То есть Фадж им чем-то помешал?
— Возможно. А может, на него просто пришел удачный заказ от, предположим, политического оппонента.
— И что мне делать?
— Не знаю. Если ты хорошо меня попросишь, я попробую устроить тебе встречу с представителем той организации, о которой мы говорили. И ты сможешь сам узнать у него, каковы их планы в отношении тебя и твоих планов по захвату власти.
— Вы сможете это сделать?
— Я могу попробовать. Но...
— Но?
— Что я получу взамен своей маленькой услуги? — старик хитро улыбнулся.
— А что вы хотите, учитель?
— Магический долг.
— Долг?
— Да. Я пока ничего путного придумать не могу, но возможно, когда ты все же добьешься успеха, ты сможешь оказаться мне полезен. Ну, так что, по рукам?
— Да, — лишь на мгновенье задумавшись, ответил Темный Лорд и пожал своей бледной худой рукой сморщенную от старости, но все ещё сильную руку итальянца.
— Есть ещё что-то, что ты хотел бы узнать? — спросил Агостини, довольно улыбаясь.
— Да. Что вы знаете о Гарри Поттере, учитель? — спросил маг, внимательно глядя на старика.
— Гарри Поттер — это то дитя, из-за которого тебя развеяло по ветру и десяток лет мотало по Албанским леса?
— Да.
— Думаю, тебе не стоит говорить, насколько глупо было нападать на этого ребенка только из-за того, что кто-то произнес какое-то пророчество?
— Я пытался избавиться от врага до того, как он сможет избавиться от меня.
— Ты, во-первых, поверил в пророчество, а значит сделал так, чтобы оно сбылось. Во-вторых, "отметил" мальчика, как "равного себе". Я бы на твоем месте либо не трогал бы младенца, все же нападение на ребенка — абсолютно недостойно мага, чье имя боятся произносить даже матерые авроры, либо послал бы на это дело убийц.
— Столько я уже и сам понял, учитель. Но все же, вам что-нибудь известно о Поттере?
— Помимо общеизвестных фактов?
— Да.
— Нет. Я никогда им не интересовался. Это всё?
— Да, учитель, — кивнул Лорд. Старик снова усмехнулся, достал из кармана небольшую деревянную дощечку, с выжженным черным тюльпаном, и протянул своему собеседнику.
— Твой портал, Том. Перенесет тебя на наше обычное место. Приятно было пообщаться с тобой, ходят слухи, будто ты окончательно сошел с ума. Рад, что это оказалась очередная неправда, — итальянец поднялся со своего места и направился к двери. — Жди от меня совы в течение недели, я попытаюсь связаться с нужными тебе людьми как можно скорее.
— Спасибо, учитель, — произнес Лорд, но старик, не оглядываясь, вышел из комнаты, оставив мага одного в темном, освещенном лишь камином помещении.
* * *
Ремус шел следом за директором Дамблдором, молчал и думал. Ещё час назад он намеревался сдать Гарри профессору, даже если это будет стоить ему жизни. То, что сын одного из его когда-то лучших друзей оказался бессердечным, беспощадным, мстительным убийцей никак не укладывалось в голове. И хотя оборотень логически понимал мотивы парня и причинные его ненависти к определенным людям, смириться с этим он просто не мог. Ещё час назад, Ремус готов был сдать Гарри с потрохами, выдать тайну, от которой зависели не только его жизнь, но и жизни Гарри, Сириуса, Дэна и Ребекки, а может быть, и ещё большего количества людей. Но сейчас он не мог найти в себе сил, чтобы осуществить задуманное. Каждый раз, думая о Гарри, он теперь вспоминал, как мальчик, истекающий кровью, отважно бросился защищать Невилла, чувства и страдания которого он на словах ни во что не ставил. А если добавить к этому то, что Гарри пытался помочь Фаджу, пока не понял, что министр все равно не сможет уйти. Возможно, он не такой плохой человек, каким хочет казаться? Может на самом деле в глубине души, он действительно сын Джеймса и Лили — заботливый, храбрый и благородный юноша. И просто жизнь сложилась так, что чтобы выжить, пришлось загнать все эти качества как можно дальше и надеть личину подлого и безразличного до чужих страданий убийцы. Может...
— Ремус?
— Простите, профессор, я задумался.
— Могу поинтересоваться, о чём?
— О Гарри. Честно говоря, я все никак не могу понять, как к нему относиться. Сегодня он делает и говорит одно, на следующий день делает нечто такое, что никак не вяжется с тем, что о нем думали раньше. А ещё через день либо снова вернется к первому образу, либо вообще откроется с какой-нибудь новой стороны.
— В этом наши с тобой мысли совпадают. Гарри — очень сложная для понимания личность. И я тебе честно признаюсь, несмотря на то, что я неплохо разбираюсь в людях, юный мистер Поттер по-прежнему остается для меня загадкой. Так что ты хотел мне рассказать?
— Честно говоря, я и сам не знаю, как это лучше сказать, — Ремус замолчал, подбирая слова и надеясь, что выбор, который он сделал, правильный. — Профессор, вы не могли не заметить, что он относится к вам хуже, чем ко всем остальным.
— Да, я хоть и стар, но не глуп.
— Я хотел поговорить с вами о причинах такого поведения, но думаю, вы и без меня всё прекрасно знаете. У Гарри было непростое детство. Он помнит ненависть Петуньи, помнит, как плохо к нему относились в семье, куда его отправили вы. Потому была улица, и я даже думать не хочу, что он мог увидеть за то время, пока жил там. Во всем плохом, что с ним случилось в жизни, Гарри винит только одного человека, профессор. И это не Волдеморт. Это, к сожалению, вы, — произнес Ремус, глядя на полное печали старческое лицо директора. — Я понимаю, что вам неприятно всё это слышать, но думаю, вы должны это знать. Гарри не доверяет вам, и убеждается в правильности своих решений каждый раз, когда вы пытаетесь подтолкнуть его в нужном вам направлении.
— Нужном мне направлении, Ремус?
— Ну, например, вы специально привезли Невилла с друзьями в особняк на площади Гриммо, чтобы Гарри с ними подружился. А в результате Гарри, который с самого начала не проникся к ним симпатией, после случая с боггартом и вовсе возненавидел всю их компанию. Или вы настояли на том, чтобы Гарри и Невилл вместе занимались окклюменцией у Северуса. Думаю, вы ожидали, что мальчики подружатся, но в результате они стали почти что врагами.
— Кажется, я понимаю, о чем ты говоришь, Ремус. Но и ты пойми меня. Я знаю, что когда-то совершил немало ошибок по отношению к Гарри, но на тот момент мне казалось, что лучшего варианта, чем то, что я выбрал, просто не существует. И я очень хочу, чтобы Гарри понял это и простил бы меня.
— Я знаю, — кивнул Ремус, чувствуя себя не в своей тарелке от всего сказанного. — Просто я хотел предупредить вас, профессор, чтобы вы были осторожнее с Гарри. Он упрям и, кажется, ещё долго будет видеть в вас врага.
— Я понимаю, Ремус. Спасибо за предупреждение.
— Не за что, профессор. Я пойду?
— Да, конечно. Береги себя, мой мальчик, — ласково улыбнулся директор.
Глава 32. Слова и поступки
Часть 1.
Мало кто из студентов Хогвартса знал, насколько замок меняется с наступлением темноты. Светлый и величественный днем, он приобретал сюрреалистическую загадочность ночью. Казалось, стоит шумной орде школьников улечься спать, как этот древний гигант, наоборот, просыпается, стряхивает с себя дрему и живет, дышит, шевелится.
В этот поздний час опустевшие коридоры Хогвартса казались немного пугающими и мрачными, даже одному из Мародеров, человеку, который на протяжении всей своей учебы в волшебной школе только и делал, что слонялся по закоулкам замка вместе с ещё тремя такими же искателями приключений. Сириус медленно шел, освещая себе дорогу огоньком Люмоса, и прислушивался к звукам ночного Хогвартса. Откуда-то снизу слышались призрачные стенания и звон цепей — Кровавый Барон снова предавался воспоминаниям о былых днях. Где-то вдалеке Пивз развлекался, распевая непристойные частушки. Слегка шелестя своими одеяниями, проплывали через стены призраки, не знающие ни сна, ни отдыха. Движения заколдованных лестниц наполняли расположенные рядом коридоры тихим скрежетом, а голоса негромко беседующих между собой портретов ведьм и колдунов и вовсе могли напугать не отличавшегося храбростью человека. Днем все эти звуки, даже в разы усиленные, тонули в многоголосии обитателей замка, в криках и смехе вечно куда-то спешащих жизнерадостных студентов. Ночью замок казался пустым, но при этом все равно существовало ощущение, будто кто-то невидимый наблюдает за тобой, и за каждым поворотом можно на кого-нибудь натолкнуться.
Сириус прошел по пустому коридору второго этажа и направился в сторону лестниц, ведущих на третий. Поглощенный собственными мыслями он с некоторым опозданием заметил то, что обычно шумные в это время суток обитатели местных картин, сейчас дружно посапывали, не обращая внимания ни на яркий свет, исходящий от палочки волшебника, ни на отнюдь не тихие звуки его шагов. На весь коридор ни одного бодрствующего портрета! Сириус едва ли мог припомнить что-то подобное, хотя в свое время они с друзьями совершили не одну ночную вылазку по школе...
— Добрый вечер, мистер Блэк, — от неожиданности мужчина подпрыгнул и встал в боевую стойку, направляя волшебную палочку в ту сторону, откуда послышался голос. — Не пугайтесь, это всего лишь я.
Из тени массивных рыцарских доспехов, небрежно держа руки в карманах, вышел юноша в слизеринской мантии.
— Дэн, — выдохнул Сириус, узнав в нем лучшего друга Гарри. — Ты меня напугал.
— Извините, — без тени сожаления произнес парень. — Нам нужно поговорить, мистер Блэк.
— Поговорить о чем?
— О многом. Думаю, у вас накопилось множество вопросов о событиях сегодняшнего дня. Бекка рассказала, что чудом успела перехватить вас до того, как вы совершили какой-нибудь необдуманный и, скорее всего, самоубийственный шаг. И к тому же, у меня есть новость, напрямую не касающаяся происшествий в Хогсмде, но от этого не менее важная. Вы ведь никуда не торопитесь?
— Нет, бродящие по замку школьники смогут денек остаться ненаказанными. Но мне кажется, коридор — не самое лучшее место для подобных разговоров, Дэн.
— Картины спят.
— Они могут проснуться.
— Не могут, — покачал головой парень. — Сейчас это самое безопасное для нашей беседы место. Портреты и призраки нам не помешают.
— Ты точно уверен?
— Да. За столетия работы Орден накопил множество полезных артефактов, не имеющих аналогов ни в магическом, ни в маггловском мире. Один из подобных артефактов обеспечит конфиденциальность нашей с вами беседы.
— Ясно. Тогда я очень внимательно тебя слушаю. Что сегодня произошло в Хогсмиде?
— Я бы предпочел, конечно, чтобы это вам рассказал сам Гарри, но раз он сейчас отлеживается в Больничном крыле, то, видимо, не судьба. Вкратце это история звучит примерно следующим образом. Некоторое время назад в Ордене обнаружили, что кто-то сливает информацию на сторону и активно вставляет нашей группе палки в колеса. Искали предателя долго, но безрезультатно. Примечательно, что именно в такое непростое для нас время Гарри, которому обычно импульсивность не свойственна, решил поведать вам с мистером Люпином свою тайну. Сегодня шпионы Ордена в Министерстве Магии донесли, что Корнелиус Фадж побывал в архиве и интересовался рядом убийств и несчастных случаев, которые являются результатами деятельности Ангелов Смерти. Более того, все это были операции, выполненные одним и тем же киллером. Догадываетесь, кем?
— Гарри?
— Да. Именно поэтому Фадж вместе с самыми преданными своими аврорами прибыл в Хогсмид. Мы ожидали, что он отправится непосредственно к директору и продумывали план побега, когда Министр появился в деревне. Что было дальше, вы видели.
— На Фаджа и его людей напали Пожиратели Смерти. Сильные, но при этом абсолютно незнакомые мне Пожиратели. Это были вы?
— Да. Как понять "абсолютно незнакомые"?
— Я знаю всех или почти всех, кто входил в старый Ближний Круг Волдеморта и участвовал в открытых боях. Но никого из старых знакомых я не увидел. К тому же я не мог перепутать женщину, изображавшую Беллу Лестрандж с моей кузиной.
— Это была Вита. Помните её?
— Да. Стоит признать, она действительно чем-то похожа на Беллу, и это меня немного пугает.
— Вероятно дело в том, что они обе слегка сумасшедшие. Или не слегка, не знаю. С Витой общается Гарри, я предпочитаю держаться от неё подальше.
— А откуда у Гарри ранения? Фадж сопротивлялся? Я верно понимаю, что именно Гарри... что это он убил министра?
— Да, это сделал Гарри. Фадж даже при всем желании не смог бы сопротивляться, нас было больше. Ранения... Гарри решил изобразить из себя героя перед Дамблдором, а эти раны — его алиби. Мол, я в стороне не сидел, сражался, был ранен в бою. Как видите, сработало, его бредовому рассказу поверили. Но тут сыграло свою роль ещё и героическое спасение Лонгботтома.
— Это тоже было запланировано? — не сумев скрыть своего ужаса, спросил Сириус. Он удивлялся сам себе при мысли, что столь спокойно воспринимал известие о том, что его крестник — убийца, который сегодня отправил на тот свет несколько человек. Но одно дело Фадж и те авроры. Они представляли угрозу. Они пришли за Гарри, не убей он их, они убили бы его. И совсем другое дело студент Хогвартса, более того, наивный гриффиндорец Невилл Лонгботтом, которому и так сильно везло всюду оказываться крайним.
