Ослепительный луч вонзился в землю. Осколки мостовой взлетели в воздух, соседняя башня с тяжким грохотом накренилась, цериты, вмурованные в стены и заливавшие улицу ровным синеватым светом, полопались, и на башни упал мрак. Нингорс завыл.
— Тебе так легче? — Кесса, намотав поводья на руку, выползла из седла и вытянулась на спине хеска вдоль спинных шипов. Теперь она выглядывала из-за его плеча и могла дотянуться до уха.
— Тогда взорви что-нибудь! Тут много башен, они хорошо взорвутся!
— Хорошо придумано, детёныш, — широко ухмыльнулся хеск. — У-у-уррх!
Верхушка нетронутой башни, на долю секунды охваченная зелёным огнём, разлетелась вдребезги, Кесса схватилась за уши — грохот был оглушительным. Нингорс, не медля, всадил луч в башню по соседству, и ещё один взрыв прогремел над заброшенным городом. Войксы, потревоженные громовыми раскатами и сполохами, дружно завыли, и хеск ответил им.
Светильники, с тонким звоном полопавшись, в последний миг успели вспыхнуть и подсветить тёмный дым, тянущийся над взорванным кварталом. Нингорс пролетел над развалинами, выписывая круг за кругом в дымном облаке. Он к чему-то принюхивался — усы мелко дрожали, даже пасть приоткрылась.
— Приятный дым, — пробормотал хеск, расправляя крылья во всю ширь — теперь он медленно и плавно чертил круги, опускаясь всё ниже.
— Вот видишь — они хорошо взорвались! — сказала Кесса, пытаясь что-нибудь высмотреть в темноте. Невидимый горький дым клубился вокруг, обжигая глаза.
— Если ты ещё злой, летим дальше — тут много развалин!
— Постой, — хеск шумно втянул воздух. — Это не из-за взрывов. Очень приятный дым... Ты знаешь этот запах, Шинн?
Кесса старательно принюхалась и пожала плечами.
— Ничего непонятно. Раскалённый камень и горелое дерево... может, солома и тряпки.
— Не только... — Нингорс ещё раз глубоко вдохнул и сложил крылья, опускаясь на остатки взорванной башни.
Её третий этаж как ветром сдуло, но второй ещё держался. Взрыв пробил в потолке дыру, искрошил стены, разметал жалкие остатки утвари по углам — они темнели там неразличимой грудой. Нингорс принюхался и выловил из неё что-то длинное, слабо позвякивающее. На свету двух лун оно блеснуло белым металлом.
— Ух ты! Покажи! — Кесса влезла на плечо Нингорса и воззрилась на покорёженный медальон. На короткой серебряной цепи толщиной с полмизинца болтался тёмно-бурый, почти чёрный блестящий камешек. Его оправа погнулась и почернела, и сам он дымился.
— Ал-лийн! — прошептала Кесса, роняя на горячий медальон маленький водяной шарик. Вода, и без того неприятно-желтоватая, побурела. Нингорс выловил камень и лизнул.
— Это оно, — сказал хеск, сжимая медальон в ладони. — То, что заставило Агаль замолчать, — вот этот камень.
— Река моя Праматерь! — воскликнула Кесса, едва не свалившись в груду обломков. — Ты уверен? Это не аметист... а что это такое? Почему он, камень, горит?
— Какая разница? — пожал плечами хеск, обматывая цепочку вокруг плеча. — Эта штука прочищает мозги даже издалека. Я возьму её себе.
Долго выть под дверью не пришлось — обитатели дома наместника не спали, и тяжёлые створки тут же распахнулись. Под пристальными взглядами десятка Вайганов, Улсу и проснувшихся панцирных ящеров Нингорс вышел на середину залы, туда, где остался лежать выложенный камешками чертёж.
— Мы закончим сегодня или нет? — спросил он, глядя на летающих рыб. — Если вам нужны эти трубы, то на рассвете отправляйтесь за глиной и песком. Если нет, то с рассветом улетим мы.
— Я слышу разумные речи, — проговорил, не открывая пасти, самый крупный Вайган. — У тебя будут глина, песок и циновки, будет анкехьо для перевозок и двое помощников. Если Улсу захочет, он тоже пойдёт с тобой. Печи и круги мы освободим для твоих нужд. Завтра утром приступай к работе.
Хеск втащил пару циновок на спину анкехьо и растянулся во весь рост, опустив голову на сложенные руки. Тёмный камешек, привязанный к плечу, тускло поблескивал. Кесса, закусив губу, осторожно поднесла к нему Зеркало Призраков и увидела, как за рябящей гладью проступают высоко вознесённые ветви, и крылатые тени скользят в них. Ей почудились хвостатые силуэты ящеров, живущих на небесном своде, потом всё заслонила колючая ветка и быстро сгущающийся мрак. Речница мигнула.
"Ничего не понимаю," — думала она, сворачиваясь на спине сонной мергесты. "Что за ёлки, причём тут камень... Может, это каменное дерево? На таком живут Амариски... Кого бы спросить, чтобы ответил?"
...Высокая, в рост Нингорса, толстостенная глиняная труба неторопливо кружилась на жёрнове. Хеск, забравшийся в неё, уже спрятался с головой, и она всё вытягивалась — стенки, разминаемые с двух сторон плавниками и ладонями, становились всё тоньше.
— Хватит! — замахал плавником Вайган, приглядывающий за трубой сверху. — Уже тонко! Снимайте её, ставьте сушиться!
Жёрнов остановился. Толстая глиняная труба медленно отделилась от камня — Нингорс поднимал её, взявшись изнутри за края.
— Левее! И выше! — указывал ему направление отвлёкшийся от котлов пернатый ящер. Пока варево булькало, он, оседлав шуструю мергесту, бродил у жёрнова, превратившегося в гончарный круг. Новая труба встала рядом с тремя похожими, и он, понюхав её, одобрительно кивнул.
— Теперь то, что снаружи? — спросил он, подгоняя к жёрнову ящера с грузом глины. — Циновки нужны?
— Потом, — отмахнулся Нингорс. Его мех был перемазан глиной и потемнел от песка и воды, заляпался даже камешек на плече, — но глаза больше не наливались огнём, и шерсть на загривке не дыбилась. Кесса облегчённо вздохнула — Агаль наконец-то замолчал, и можно было заняться делом.
— А почему эти трубы — Вольтовы? Вольт же демонологом был. Причём тут водоводы? — тихо спросила Кесса у ближайшего Вайгана — он выглядел большим, древним и умным.
— Вайнег их знает, — развёл плавниками тот. — Я умею вызывать дожди и чистить воду. Строить и копать мне не доводилось.
...От готовых труб Кессу оттеснили окончательно. Она забралась на стол и оттуда, вытянув шею, следила, как промазывали глиной трещины на жёлобе, не выдержавшем обжига, и тут же спекали промазку белесо-зелёным огнём, как обматывали трубы циновками и "зашивали" щели между желобами, и как готовый тяжёлый груз укладывали на самых сильных ящеров-анкехьо. Улсу, уступив место у котлов помощникам-Вайганам, пересел на спину Тулхура, и вдвоём они совали всюду нос.
— Завтра уложим всё в землю и закопаем, — сказал Нингорс, проводив нагруженных ящеров до двери зала. Там их обступили взволнованно фыркающие сородичи. За соседней дверью булькало и клокотало, кто-то снова рвался взглянуть на эльфа, воина-гиену и новые водоводы. Кесса сочувственно вздохнула. "Станешь тут изыскателем..."
— Как ты, Нингорс? — тихо спросила она, когда из подвала вернулся вымытый и обсохший хеск. Он оттёр камешек от налипшей глины, и тот снова тускло блестел, отражая неяркий свет церитов.
— Сплю и ем, — пожал плечами Нингорс. — Как в нашем холме. Приятно занять голову и руки полезным делом.
— Хорошо, что Волна больше сюда не заглядывает, — сказала Кесса. — Тут всё разрушено... Как думаешь, она вспомнит об этом месте?
— Может прокатиться по окраинам, — буркнул хеск. — Если увидит целые постройки, свернёт и доломает. Но не вся — отряд или даже кучка воинов. Живых не найдут — разве что пойдут к центру, а тут их встретят ящеры.
— Пусть бы Волна никуда больше не заходила, — прошептала Речница, глядя в пол. Голоса Войксов слышались всё ближе к дому наместника — падальщики, не торопясь, выискивали в мёртвом городе трупы. Они начали поиски с окраин и теперь подошли к центру, и их многоголосый вой тревожил по ночам всех обитателей Элока. Даже спокойные анкехьо выходили на крыльцо и сердитым рёвом отгоняли падальщиков. А Кессе их голоса навевали кошмар за кошмаром, и всё про обугленный и взорванный обрыв над Рекой, дым, ползущий из каждой пещеры, и до неузнаваемости изувеченные тела на побагровевших камнях...
Один из Вайганов решился выбраться из убежища, чтобы проследить за укладкой труб — и даже дал намотать на себя один из канатов, на которых тяжёлый груз опускали в яму. С другой стороны за верёвку держался Нингорс, и ещё два конца Улсу поручил держать ящерам. Он, опираясь на посох, сам полез в яму, когда труба ровно легла на дно, — кости срастались быстро, и пернатый ящер ещё сильно хромал, но уже мог ходить. Кесса с края ямы смотрела, как от лучистого жара спекается глина, соединившая стыки старых и новых водоводов, и слышала, как тихо плещется внутри трубы вода, нашедшая себе русло.
— Ящеры сбросят вниз обломки и заровняют яму, — сказал Улсу, присаживаясь на панцирь Тулхура. — Спасибо, что поднял меня, Нингорс. Наверх мне пока не забраться.
— Дальше едем? — Нингорс сел рядом с ним, стряхивая с ладоней присохшую глину. Из обломков соседней башни выглянул Войкс, подкрался ближе, заглянул в яму. Алгана рявкнул на него, но падальщик не двинулся с места — только недовольно зашипел.
— Едем, — шевельнул хвостом проплывающий над ними Вайган. — Может, закончим до темноты.
...Из-за двери доносился громкий плеск — большие волны накатывали на стены, будто в залу втекло целое озеро. Кесса косилась на пол и удивлялась, что по нему ещё не бегут ручьи. Анкехьо и мергесты собрались у кормушек. К ним этим вечером подошёл, с трудом ступая на обожжённые лапы, раненый ящер. У чана с едой он лёг и долго собирался с силами, но всё же поднялся и сам поел.
— Когда жители сюда вернутся, у них, по крайней мере, будет вода, — заметила Кесса, отведя взгляд от стада ящеров к своей полупустой тарелке. — Интересно, успеют они до зимы? Тут столько всего чинить и строить...
— Весной придут, — фыркнул Нингорс. — К зиме только замолкнет Агаль, а им ещё идти обратно. Хорошо, если будет, кому строить. Не то Вайганам придётся перебираться в лес.
Кесса поёжилась.
— А бывает так, что города вымирают после Волны? И никто больше не приходит, и они стоят так, заброшенные, как Старый Город?
"Пещеры земляных белок," — всплыло из глубин памяти. "Церикс, город в горах. Может, с ним было так же?"
— Тут всё было, — проворчал хеск. — Это плохой разговор, детёныш. Лучше ешь!
— Ешь да ешь, — поморщилась Кесса. — Пойду поговорю с Улсу.
...Тёмная река Волны не иссякала — бесчисленные орды так и шли к границе вдоль огненного потока. Их видел наблюдатель на самой высокой башне дома наместника, и ещё лучше они были видны Нингорсу, взлетевшему к разреженным розоватым облакам. Вернувшись на крыльцо, он был хмур и недобро скалил клыки.
— Должно быть, на берегах Джассии не осталось ни одного живого зверя, — проворчал он, складывая крылья. — Куда они ломятся? Сверху — горы, рядом — огненное озеро, между ними — ловушки Сиангов...
— Если только Сианги успели понаставить ловушек, — угрюмо прискрипел Улсу, и Тулхур фыркнул, соглашаясь с ним. — Никто не спускается вдоль реки, все идут вверх. Может, и их унесла Волна?
— Боишься не найти добычи — возьми с собой зерно! — посоветовал Вайган, выплывший на крыльцо вместе с пришельцами. — Нам его хватит. Весь Элок готовился к осаде, а сидим в ней одни только мы.
— Недалеко я улечу на зёрнышках, — фыркнул Нингорс. — Если у границы не найдётся еды, выловлю что-нибудь в Волне. Дайте припасов детёнышу, он привередлив в еде.
— С водой там не шутите, — предупредил Вайган. — Хорошая вода из этой земли не течёт.
...Близился Семпаль Плодов, но ни одно дерево не плодоносило больше, и все семена, не созрев, осыпались. Справа вздымалось к небу пламя — раскалённые волны Джассии, слева тёмно-багряной стеной высился хвощовник. Оттуда тянуло влажной прохладой — недавно над лесом пролился дождь. К реке облака не подлетали — горячий ветер гнал их прочь. Кесса, прикрыв глаза, дышала лесной влагой и пыталась думать о Фейре, но получалось плохо. Едва уловимый горьковато-солёный вкус ветра напоминал о совсем других берегах... и стоило Речнице вдохнуть поглубже, как её разбирал кашель.
"Скоро осень," — думала она, глядя на багровый лес. "Интересно, пожелтеют ли листья, или так и опадут красными? А вдоль Реки? Даже не верится, что там красные Ивы... и тростник, и листья Дуба... А вот тина — она тоже покраснела? Красные нити в жёлтой воде... Вот бы найти речку и посмотреть на это! Но здесь, похоже, нет рек. И дальше не будет..."
— Нингорс! — окликнула она хеска — и закашлялась. Горло жгло изнутри.
— Что? — отозвался Алгана, чуть замедлив полёт.
— Тут есть водяные реки? Хорошо бы взглянуть на них... перед тем, как мы влетим в огонь, — закончила Кесса и судорожно сглотнула, загоняя кашель обратно в горло.
— Реки? Там, в лесу, много маленьких рек. Можно пролететь над ними. Что ты кашляешь, детёныш?
— Здесь какой-то странный ветер, — ответила Кесса. — Горло жжёт. Может, из-за пепла от Джассии? Давай свернём к лесу! Там, по крайней мере, бывают дожди...
Кривые колючие ветви гилгека топорщились во все стороны, и сквозь них копьями пробивались ребристые стволы алых хвощей. В сомкнувшихся кронах что-то копошилось, попискивало, перелетало с ветки на ветку, но Нингорс летел слишком высоко, чтобы рассмотреть древесную мелюзгу. Кесса сидела в седле, поджав ноги, вяло грызла сушёную рыбину и отхлёбывала из фляжки. Есть не хотелось, и даже подслащённая элокским сиропом вода с трудом лезла в горло. Неосторожно вдохнув, Речница закашлялась и долго не могла отдышаться. Тупая ноющая боль зашевелилась в груди, под рёбрами.
— Что там, детёныш? Опять горло жжёт? — угрюмо спросил Нингорс. — Река-то далеко...
— Это ничего, — пробормотала Кесса, разглядывая тёмный след на ладони, которой она вытерла губы. Поверх полустёршейся раскраски протянулась кровавая полоса, и солёный вкус во рту стал отчётливее.
С закатом Нингорс поднялся выше, к разреженным розовым облакам, и Кесса следила за алой кромкой солнца. Та быстро опускалась за Зеленогорье, куда-то в моховые леса Тарнавеги, а может, за край Бездны, — но мрак не спешил сомкнуться, и облака мерцали серебром — что-то подсвечивало их сверху, странные белые лучи, скользящие вдоль небосвода. В розово-серебристой дымке плавали ширококрылые серые тени — хвостатые ящеры поднебесья высматривали в облаках добычу. Медленно, один за другим силуэты таяли — летуны возвращались в свои пещерки.
"Должно быть, им голодно тут," — думала Кесса, заползая в спальный кокон. "Где мало воды, там мало небесной тины, и откуда здесь возьмётся рыба?"
За прошедшие месяцы она приноровилась забираться в кокон во время полёта — ловко цеплялась за ремни и подтягивалась на поводьях, стараясь не смотреть вниз. Но сегодня руки плохо её слушались, и тело налилось необычной тяжестью. Кесса свернулась в коконе, закрыла глаза, но сон долго не шёл. Липкая испарина покрывала лицо при каждом вздохе, и солёная влага щекотала горло.
— Кокон трясётся от твоего кашля, — проворчал Нингорс. — Ты ела вечером? Я не видел.
— Я не хочу есть, — слабо качнула головой Кесса. — Не беспокойся, тут ещё полно еды.
