— Куда мы прилетели? — спросила Кесса, пригладив взъерошенные волосы и забросив тючок за плечи. Койя спрыгнула на землю и потянулась, помахивая крыльями. Её уши поворачивались из стороны в сторону.
— Туда, куда приказал тебя отвезти Ильюэ Ханан Кеснек, сын Згена, — с ничего не выражающим взглядом ответил воин Ти-Нау. — В земли кочевников-гвелов. Теперь ступай.
Мегин взмахнул крыльями и поджал лапы, отрываясь от травяного стебля.
— Спасибо! — крикнула Кесса вслед удаляющейся крылатой тени.
Войксы стонали вдалеке — где-то пролилась кровь демонов, серые падальщики чуяли её повсюду, и никакие травяные дебри не мешали им на пути. Койя недовольно вильнула хвостом и заглянула Кессе в глаза. Её усы дрожали.
— Это Войксы. Нас они не тронут, — уверенным голосом сказала Кесса и посмотрела на солнце. Оно уже наполовину вышло из-за зеленеющего горизонта. Длинные тени высоких трав путались на земле так же, как сами травы переплетались над головой странницы. Речница хмыкнула и пожала плечами.
— Тегул мы в этих дебрях не найдём, — вздохнула она. — Скверные всё-таки воины в Шуне... Пойдём на запад, Койя. Может, через неделю или две выйдем к Реке.
Она судорожно вспоминала карту местных земель, виденную когда-то в Замке. Припасов Речнице хватит на пару дней, а дальше предстоит кого-нибудь ловить — или искать стоянку гвелов, а кто знает, где они сейчас кочуют...
Чем дальше она шла, тем в большем беспорядке была трава вокруг. Словно буря прошла здесь, и стебли повалились друг на друга. Под выдранными корнями лежал пепел, и трещины змеились по земле, слишком уж сухой для конца лета. Перелезая через стебель, Кесса оскользнулась на чём-то хрустящем и шмякнулась на землю. Перед ней из чёрной почвы торчали червеобразные существа длиной чуть больше локтя. Жёлтая кольчатая броня покрывала их тела, из щелей в ней торчали красные ворсинки. Существа зарылись усатыми мордами в землю — да так и застыли, скованные трупным окоченением. Койя понюхала одну из них и сердито зашипела.
— Да"анчи... — прошептала Речница, поднимаясь с земли и стряхивая с себя ещё одну раздавленную личинку. — Вот как они закапываются... Хвала богам, что они тут и сдохли!
Койя громко заурчала и потёрлась о ногу Кессы.
Личинок было много — не иначе как целый рой выпал тут, стремясь зарыться в землю, и остался тут навсегда. Кесса осторожно обходила их, Койя вовсе взлетела и металась над буреломом, к чему-то прислушиваясь.
Трава впереди расступилась — выгоревшая плешь чернела посреди зарослей. Огромный жёлтый червь неподвижно лежал в груде золы. Его панцирь, странно раздутый, словно лопнул изнутри — каждое кольцо панциря было взломано. Желтоватая кровь уже застыла, её резкий запах не привлёк даже Войксов — червяк лежал нетронутый.
— Чем это он подавился? — невесело хмыкнула Речница, осторожно обходя мёртвую тварь. Голова, увенчанная страшными усами, была разможжена, след жёлтой жижи тянулся по земле на несколько локтей, а в его начале, среди обгоревших стеблей и серой золы, слабо шевелилось что-то серо-чёрное, блестящее, как стекло, и очень похожее на человека. Речница тихо вскрикнула и в два прыжка оказалась рядом, с ужасом и жалостью глядя на незнакомца.
Он лежал ничком, зарывшись лицом в пепел, и зола шелестела под его ладонями. Высокий, широкоплечий, он как будто пытался подняться, оттолкнуться от земли, но тело его не слушалось. Под упругой серо-стальной плёнкой с чёрными полосами, заменявшей ему одежду, что-то дрожало и временами набухало, как будто плоть теряла форму и обретала текучесть. В спине, чуть пониже рёбер, зияла глубокая рана, и белесая жижа шевелилась на её краях, временами закрывая отверстие, временами выползая наружу. Крови не было вовсе.
Желтая кошка сидела у его плеча, почти касаясь усами серой плёнки. Её уши опустились, хвост настороженно подрагивал. Кесса села рядом на корточки, протянула руку к лежащему — проверить, жив ли он, но дотронуться до него не успела. Он дёрнулся, упираясь дрожащими руками в землю, приподнял голову, поворачиваясь к Речнице. У него были красные глаза — полностью красные из-за полопавшихся сосудов, воспалённые и полубезумные. Кесса невольно шарахнулась и села в золу. Раненый глухо застонал, его руки затряслись и внезапно набухли странными узлами, и бесформенная плоть потекла вниз, обволакивая пальцы. Он повалился обратно, лицо исказилось от боли, и он остался лежать среди пепла, судорожно вздрагивая. Белесая плоть медленно уползла под рукав, "оплавленная" ладонь заблестела, сочась бесцветной жижей. Койя понюхала её и зашипела, замахиваясь лапой, но к раненому не притронулась. Кесса прикрыла рот рукой и очень осторожно коснулась серого плеча. Под покровом прочного скирлина было что-то вязкое и горячее.
Раненый с большим трудом повернул голову, перекатываясь набок и цепляясь "расплющенной" рукой за угли. Кесса с ужасом смотрела на светло-серое, почти белое лицо с выступающими скулами, выпуклые дуги над глубоко ввалившимися глазами, странные бугры на черепе, едва прикрытом короткими, больше похожими на щетину, рыжими волосами. Она видела похожие лица под шлемами сарматских скафандров...
Сармат всем телом качнулся вперёд, его раскалённая рука вцепилась в плечо Кессы. Речница вскрикнула, попыталась подхватить его и еле удержала тяжёлое тело, плавящееся, как воск над огнём.
— Помоги, — выдохнул раненый, судорожно цепляясь за Кессу. Она, вдавленная в землю, не могла даже шелохнуться.
— Кто ты? Что с тобой? Чем помочь? — испуганно спросила она, вспоминая, чему учили её на уроках целительства. Если бы она посещала те уроки, а не моталась по Кецани! При такой ране, когда рассечены внутренности, воинский бальзам уже бесполезен, а что за напасть заставляет плавиться живую плоть — Речница и представить себе не могла...
— Колин... станция "Флан", — в кроваво-красных глазах мелькнул проблеск сознания. — Эа-мутация. Добей меня.
Рука разжалась, плечо Кессы, занемевшее было, взорвалось болью. Речница шарахнулась в сторону. Её трясло.
— Колин, — окутав ладонь холодным водяным туманом, она дотронулась до виска сармата. — Не бойся. Тебя ранили, нужен целитель, и я его приведу. Человек может тебе помочь? Если нет, я приведу помощь со станции. Тебя там, верно, ищут...
Сармат снова попытался встать, но размякшие мышцы уже ему не подчинялись. Он плавился, истекая жаром и прозрачной слизью. Койя неотрывно глядела на него, приоткрыв пасть. Мех под её глазами намок и слипся.
— Некому искать, — прошептал раненый. — Сними кольцо с левой руки. Отнеси им. Пусть знают — я уже мёртв. Это их... успокоит.
Расплющенные, разбухшие пальцы задрожали, странно изгибаясь — то ли в них уже не было костей, то ли суставы куда-то сместились. Кесса протянула дрогнувшую руку к тяжёлому перстню из стали и стекла — он прикрывал сразу три пальца сармата. Он не был сплошным — это было незамкнутое кольцо, и Колин пытался разжать его, иначе оно не снималось.
— Я отнесу, — кивнула Речница, сжимая перстень в руке. — Только ты не умрёшь, Колин. Как же станция без тебя?! Приподнимись, я перевяжу рану...
Сармат не шелохнулся. Он скрипнул зубами, глядя на Кессу с нарастающей злобой, так, что она подалась в сторону.
— Знорка, прошу... только не в хищную слизь, только не это... нет!.. Если бы ещё сутки времени... добраться до того знорка и... и свернуть ему шею... и его животному, которое... которое ело меня заживо... поселение Риогон... ты знаешь, где это поселение?
Кесса растерянно заморгала. Перстень, разогревшийся на руке сармата, обжигал ладонь.
— Я найду, — пообещала она. — Непременно найду. Кто был этот убийца? Я Чёрная Речница, и я найду его и убью за тебя.
— Знорк в красной тряпке... имя — Арфаксад Даакха, — с трудом выговорил Колин, повернув к Кессе теряющее форму лицо. — Он нанял меня... ему нужен был взрывник, разрушить камень над какой-то штольней... и я это сделал, а он... он ударил в спину, и я упал туда. Там было животное... огромное, червь с зубами, раскалённый червь... и оно ело меня, а потом выползло наверх. Они ушли вдвоём... я слышал слова "Риогон падёт"... Его имя — Арфаксад Даакха... и я не добрался до него... уже не доберусь...
Оплывающая плоть, задрожав, вернулась на место. Сармат опустил голову и мучительно закашлялся. Кошка, взглянув на Кессу, жалобно мяукнула.
— Он заплатит за твои страдания, — пообещала Речница, погладив серое плечо. — Клянусь Великой Рекой, он пожалеет, что вообще тебя тронул! Теперь приподнимись, мне кажется, рана неглубокая...
Пальцы Колина сомкнулись на её лодыжке, чуть не раздробив кости.
— От эа-мутации нет лекарств, — прохрипел раненый, и Кесса с ужасом увидела, как его ладонь сливается в белесую дрожащую лепёшку и заливает её ногу прозрачной слизью. — Убей меня, пока она не завершилась. Сердце должно остановиться до того, как умрёт мозг. Прошу... ради вашей Великой Реки и всех ваших божков... знорка!
Койя перелетела через дрожащую руку, бессильно цепляющуюся за угли, лапой тронула левый бок сармата и посмотрела на Речницу огромными перепуганными глазами. Кесса судорожно сглотнула и села рядом с ней, положив ладонь на спину сармата, чуть пониже лопатки. Растекающаяся плоть задрожала под её рукой, вскипая пузырями. "Это эа-форма... это живая хищная слизь," — Кесса зажмурилась, просовывая вторую ладонь под грудь Колина. "И убить её можно только излучением..."
— В Пустошах Васка тебя встретят с почестями, — прошептала она. — Ты вернёшься на станцию. К самым мощным альнкитам... Ни-шэу!
Кесса думала, что её руки прикипят к расплавленному скирлину, но серый покров стёк по её пальцам, не причинив ни малейшей боли. Колин застонал, судорога прошла по его телу. Резкий запах окалины заставил Речницу отвернуться и задержать дыхание, Койя, расчихавшись, улетела подальше от дымящегося тела. Сармат уже не шевелился, только что-то пузырилось, переползало под его одеждой, но и эти трепыхания постепенно затихали. Речница отдёрнула руки, подняла оброненный в золу перстень, очень осторожно дотронулась до лица сармата.
Красные глаза помутнели, черты лица медленно разглаживались. Немного крови запеклось на губах. Кесса пригладила рыжие волосы и выпрямилась. Её всё ещё трясло. Койя запрыгнула к ней на плечо и ткнулась мокрым носом в ухо.
— Ему больше не больно, — прошептала Речница, глядя на сожжённую землю. — А у нас ещё много дел. Если бы я знала, где этот Риогон... Койя, ты ведь умеешь перемещаться? Ты никогда не была в таком городе?
Кошка мотнула головой и тихо пискнула, растерянно глядя на Кессу. Та вздохнула и погладила зверька.
— Ничего, мы его найдём...
Огонь, принесённый червями, опалил подножия стеблей, пожёг низкую траву, но Высокая только покосилась и плотнее сплела листья. Кесса, отчаявшись найти тропу, превратилась в летучую мышь и поднялась над травяным лесом. Солнце жгло глаза, Речница не видела ничего дальше ближайших колосьев — но издалека, с севера, доносился громкий треск, а сквозь него — истошные вопли. Кесса камнем упала вниз, поспешно меняя облик.
— На севере! — крикнула она и скользнула под переплетение тонких листьев. Койя молча бросилась следом, прижав крылья к спине.
Речница вылетела из зарослей и тут же шарахнулась назад. Перед ней свивались в огромный клубок тысячи тонких колючих лоз. Подвижные побеги опутали множество злаковых стеблей и стекали по ним к центру клубка, туже свиваясь вокруг чего-то невидимого, трепыхающегося в сердце их переплетения. За миг до того, как Кесса появилась на поляне, из травяного клубка долетел последний вопль, перешёл в бульканье и затих. Побег хищной лозы просвистел мимо Речницы, она отступила, но трава не прикоснулась к ней — лоза вернулась в клубок. Хруст и чавканье доносились из него, и Кессе в нос ударил запах свежей крови.
"Живая Трава, ужас степей!" — еле слышно вскрикнула Речница. "Кто ей попался?!"
— Ни-куэйя! — закричала Кесса, ткнув пальцем в тугой клубок. Ослепительный луч сверкнул и угас, запахло гарью и кипящим травяным соком. Волна Живой Травы качнулась, высвобождая обугленные побеги, они метнулись к Речнице — и отхлынули, просвистев мимо. Клубок расплетался, утекая в заросли, стебли распутывались и неспешно уползали. Кесса на миг оцепенела на месте — а потом увидела пустую поляну. Только из дебрей доносился удаляющийся шелест...
Она бросилась к тому, что выплюнула хищная лоза, наклонилась — и тут же отшатнулась, прикрывая рот ладонью. Трава обглодала жертву до костей, оставив разодранный красный балахон, пучок ярко-рыжих волос и залитую кровью дорожную суму среди жалких останков. Череп с клочьями мяса безмолвно вытаращился на Речницу, и она шагнула в сторону, борясь с дурнотой.
— Будет лёгким путь в Кигээл, — прошептала она и с трудом отвела взгляд. Что-то заставляло её смотреть на останки снова и снова. "Знорк... в красной... тряпке," — медленно всплывало в памяти. "В красной тряпке..." — Речница посмотрела на обрывки мантии и замотала головой. "Не может быть..."
— А по мне, так всё закономерно, — спокойный голос за спиной напугал Речницу сильнее, чем клубок Живой Травы, и она, подпрыгнув, обернулась и вскинула руку. На краю поляны со свитком в руке стояла Скрийт, и бесчисленные кисточки и бусинки свисали с её одежды, не цепляясь за траву. Кесса изумлённо заморгала.
— Арфаксад Даакха думал, что может сжечь мои свитки и уйти живым и невредимым, — продолжила Скрийт, глядя на окровавленные останки, и голос её не дрожал. — Не знаю, кто внушил ему такой бред. Если Колина ещё волнуют дела знорков, он порадуется.
Кесса мотнула головой, пытаясь собраться с мыслями.
— Скрийт! — выдохнула она. — Колин... Он умер недавно, и если...
— Об этом не думай, — взгляд Скрийт был спокоен и ясен. — Ему уже очень давно было не помочь.
— Книга Вольта, — продолжила Кесса, распутывая клубок мыслей, — меня не пустили к ней.
— Напрасно, — кивнула Скрийт. — Уже весной вспыхнут пожары, и я мало что смогу сделать.
— Куда ты идёшь? У тебя есть дом? — Речница шагнула к мировидице, та неторопливо развернула свиток и занесла над ним перо.
— Сейчас — в Риогон. Ему помощь не помешает, — глаза Скрийт на мгновение вспыхнули, перо опустилось на лист.
— Впиши меня в свой свиток, — выпалила Кесса, прижимая к себе жёлтую кошку. Койя молча смотрела на Скрийт большими круглыми глазами.
— Хорошо, — кивнула мировидица, и Речница, мигнув, открыла глаза посреди пустой улицы. Она села в дорожную пыль, с трудом разжала онемевшую руку — в ладони был стиснут чёрный от крови ремень дорожной сумки Арфаксада. Она опрокинулась рядом с Кессой, на дорогу высыпались звенящие подвески из золота и кварца.
— Риогон, — прошептала Речница, поднимаясь с земли и закидывая чужую тяжёлую сумку за спину. — Это их. Надо вернуть. Пойдём, Койя. Тут должны быть люди.
Город был пуст и жуток, ветер трепал дверные завесы, всё пахло пылью и запустением — и страшная красноватая полусфера, мерцающая на верхушке зеленью, притягивала взгляд Кессы, куда бы Речница не пыталась смотреть. "Сарматское защитное поле," — озадаченно подумала она, остановившись посреди дороги. "Откуда?! Может, скафандр надеть..."
