— Но чтение мыслей разумных существ, когда они об этом не подозревают? — Мирала недоверчиво взглянула на Шепарда.
— Да не умею я читать мысли, Мира. Не умею. — Шепард улыбнулся одними губами. — И уж если совсем откровенно, Мира. Что такого особенного прочтут телепаты в мыслях других органических разумных существ? Части полного спектра. Условно говоря — от плохого до хорошего. И что в этом такого особенного? Сейчас это существо думает так, а потом — по-иному. А действует иногда — вообще не подумав.
— Да, но полиция мысли...
— Мира, всегда должны быть стандарты и рамки. Мы, разумные существа из органики, слишком разнообразны. Но мы создаем сообщества, выполняем социальные роли, носим маски. Мы многолики. Может быть телепатия — это способ привить нам повышенную ответственность за проживаемое здесь, в этом органическом теле, жизнь? Чтобы не приходили вот такие вот креветки, имеющие жуткую и действенную программу — уничтожить всех, кто превысил определенный уровень развития. Потому что для тех, кто действительно повысил свой уровень развития ответственность за свое бытие должна стоять на первом месте. А у нас?
— А у нас грызня на первом месте. — сказала Мирала. Вы во многом правы, Джон. Убивать другое разумное существо вместо того, чтобы попытаться его понять и принять... Это страшно. По себе знаю. А в Галактике нашей грызня не менее разнообразна. И фатальна. Турианцы воевали против своих же колоний, но сохранили право на клановые метки. Зачем было воевать? Затем, чтобы стать воинственной расой? Саларианцы создали генофаг, чтобы спасти себя и других от ярости потерявших, как им казалось, смысл своего существования кроганов.
— Мира, пока есть вопросы, есть возможность развиваться, чтобы искать на них ответы. — сказал Шепард. — Карин правильно сказала — вам нужно отдохнуть, отоспаться и восстановиться. Если Карин говорит, что с вашей мамой будет все в порядке — вам нужно быть в форме, чтобы первой увидеть, как она окончательно очнется. Так что отдыхайте.
— Джон, вы бесподобны. — Мирала улыбнулась, но ее улыбка выдавала нешуточную измотанность и усталость. — Я и без сна стала чувствовать себя намного лучше.
— Не надо, Мира, считать меня каким-то особенным. Я только живу так, как могу и как умею. Я поставил перед собой цель и стараюсь идти к ее достижению правильно. Остальное — не мне судить. — Шепард встал. — Отдыхайте, Мирала. Нам всем есть о чем подумать. Пока есть возможность это делать в покое. Ибо потом придет пора действовать быстро. И эффективно. Для будущего. — капитан вышел, закрыв за собой дверь каюты.
— Карин, вы что — против? — услышал он возглас Светланы, приглушенный закрытой дверью.
— Я даже "за", Света. — четкий и уверенный говор Карин свидетельствовал о спокойствии главного врача фрегата. — Но сами посудите, она едва не отправилась на тот свет. А мы ей вот такой подарок. Ей же не пятьсот лет...
— Как раз это я тоже пыталась выяснить, Кара. — Светлана заметила вошедшего капитана. — По разным данным ей от пятисот до девятисот лет. Но даже если взять среднее значение, то чем мы рискуем?
— Многим, Света. — Чаквас не собиралась уступать, кивнув Шепарду и указав взглядом на свободное кресло. — У отдельной азари рождаются все трое дочерей с одинаковым генетическим дефектом.
— Виноват отец. — не без оснований заявила врач "Свитка".
— В какой-то мере да. — согласилась Чаквас. — Служение Кодексу слишком меняет азари, в этом я убедилась. Даже физически и телесно. Самара является элитным юстициаром.
— Вот-вот. И вся ее элитность и все ее юстициарство было основано в очень даже немалой степени на всепоглощающей вере в могущество биотики и в то, что эта биотика будет всегда и везде при ней. Я не спорю, не подвергаю сомнению высококлассность ее подготовки, но стоило исчезнуть биотике — и она оказалась почти что безоружна. И какая у нее перспектива была, не имей она связи с нами? Застрелиться? Кодекс требовал именно этого. Согласитесь, Карин, это особенно негуманно по отношению к женщине.
Вы и я — врачи, прекрасно знающие, что биология способна опрокинуть любые возрастные ограничения. Что из того, что Самаре восемьсот лет? Она что, перестала быть привлекательной? Нет. Она что, утратила женственность? Нет. Почему бы ей не помочь, не дать шанс переиграть ситуацию с еще более благоприятным исходом. Да, не спорю. Мы с вами подарили Самаре возможность видеть всех троих дочерей рядом, а не за решеткой клетки ближайшего монастыря или трудового лагеря. Это, не спорю, не мало. Но еще больше будет важно, если Самара будет сама знать, что она — полноценная женщина, способная выносить и родить нескольких здоровых детей. Способная, подчеркиваю. Она не родильный автомат и не обязана вот сейчас прямо искать партнера для спаривания. Но дать ей эту возможность... Предоставив полнейшее право воспользоваться или не воспользоваться ею.
Мы, люди, живем не больше сотни лет. Редко, когда дольше. Но мы не подвергаем сомнению право женщины распоряжаться своим телом. Мы только сделали все, чтобы женщина до старости не просто чувствовала себя, а была амфорой мыслящей жизни. Биология жестока, Карин. Как только женщина устаревает для вынашивания и рождения все новых и новых детей — она для эволюции теряет всякую ценность. Начинается увядание, начинаются проблемы со здоровьем, снимается щит гормональной защиты...
Пусть мужчины нам и завидуют, но даже Шепард скажет, что старость бьет по женщинам особенно безжалостно. И то, что женщина живет дольше — это не значит, что она живет без проблем или в круглосуточном счастье.
Мы дадим возможность Самаре сохранить себя как амфору мыслящей жизни, а не только как воина Закона Азари. Она же не родилась юстициаром. Она им стала. Она родилась женщиной. Со временем придется разбираться, куда делись азарийские мужчины. Но это дело отдаленного будущего. У нас сейчас война. И Самара будет еще более осмотрительна и рассудительна, будет больше и дольше готовиться к своим очередным рейдам, если она будет знать, что она еще способна выносить и родить нескольких совершенно здоровых азари. Ее новых дочек.
Нам предстоит побывать в ряде других миров. Самара, смею думать, будет и дальше неоднократно возвращаться к нам на отдых, чтобы пожить и пообщаться со своими дочерьми. Ей, вне всякого сомнения, придется теперь усовершенствовать свою физическую форму, зная, что биотика в любой момент может отказать. Мы же знаем, что есть блокаторы биотики, как механические, так и химические. Азари-юстициар не может зависеть от наличия или отсутствия биотики.
Она должна быть обоюдоострым клинком — затупится одна грань — будет резать и умерщвлять другая. Тем более, если речь идет об элитном юстициаре. Их еще меньше, чем обычных. И их провалы и гибель еще тяжелее отражаются на общей ситуации. Карин, поймите, я не собираюсь просить вас осчастливливать таким даром каждую азари-матриарха. Но Самара должна знать, что мы для нее сделаем гораздо больше, что она стала нашей частью, дорогой и ценной. Выбор всегда должен быть.
— Ваш спич, Светлана, сделал бы честь любому медицинскому конгрессу.— серьезно сказала Карин. — Хорошо. Давайте посчитаем, что мы пришли к согласию с вами. Как только Самара очнется и придет в стабильную норму, мы с вами вдвоем поговорим с ней. До этого я из медотсека ее не выпущу. Хоть она и элитный юстициар, но от ранений и травм она не застрахована и должна восстановиться. Шепард не будет возражать. — она поймала взглядом согласный кивок капитана. — что дает мне право заблокировать ВИ и вообще попросить Самару пройти полный курс восстановления.
Как она решит, так и будет, тем более, Светлана, в ваших словах есть резон — мы не предлагаем ей измениться внешне. А внутрение изменения — только ее личное дело. Не думаю, что она не согласится, хотя бы просто потому, что, как вы правильно сказали, она не становится родильным автоматом. Она вполне может вернуться к своему служению. Вернуться уже повысив свою независимость от уровня биотики, развив физическую силу, рефлексы, гибкость, доведя реакцию до автоматизма. А такие тренировки, которые она сможет пройти у нас на борту в вирт-салонах, вряд ли сейчас возможны даже в подземных скальных комплексах. Что позволит нам удержать Самару на борту не только в медотсеке.
Ее дочери будут просто счастливы, видя, как мама наращивает уровень своего совершенства. А она при дочерях будет спокойна, что все важное — у нее под контролем. Им надо пожить рядом и вместе очень долго. И ранение Самары позволяет нам это сделать. Договоримся так. Как только дочери убедятся, что Самара пришла в себя, я приглашу вас и мы проведем свой разговор в уединении.
— Согласна, Карин. Вы не менее убедительны.
— А уж как будут убедительны два единодушных медика. — улыбнулась Чаквас. — полагаю, у Самары будет обоснованный и продуманный выбор. А права на выбор ее лишить никто не может. — Карин встала. -Время вечернее, давайте разойдемся, поужинаем и выспимся. Я пока что сделала так, что Самара проспит еще двое суток. Ей надо самой восстановиться, без всякого химического и синтетического допинга. А там она переговорит и увидится с дочками. После этого будет наша очередь. Все равно ей придется здесь задержаться — полагаю, у нее не будет возражений против небольшого отпуска на борту хорошо знакомого ей корабля. Среди своих. — главный врач кивнула Светлане и врач "Свитка" вместе с Шепардом покинули медотсек.
Чаквас сдержала свое слово. Через несколько дней первой, кого увидела уверенно очнувшася Самара, была ее старшая дочь Мирала, рядом с которой незамедлительно появились Рила и Фалере. Увидев дочерей в добром здравии и в полном порядке, Самара успокоилась. Чаквас дипломатично вышла, давая матери возможность наедине пообщаться с дочерьми. Фалере и Мирала остались, а Рила вернулась в свою каюту. Фалере под руководством Чаквас изучала и практиковалась в медицине, а Мирала страховала маму на период восстановления.
Разговор Самары с Карин и Светланой состоялся поздно вечером. Отоспавшаяся юстициар не желала терять много времени на сон и медики не стали препятствовать ей. Выслушав врачей, азари попросила время на размышления, сказав, что обязательно сообщит свое решение.
— Капитан... — вошедшая в каюту Мирала была необычно задумчива и сосредоточена. — То, что сказала Карин — правда?
— Присаживайтесь, Мира. — Шепард оторвался от заполнения бортжурнала. — Да. Это чистая правда. Светлана подарила возможность иметь детей ранее гарантированно бездетной в глазах земной медицины Миранде. Почему бы это не сделать для вашей мамы? Мы все склонны думать, что она воспримет эту возможность положительно. Так или иначе, ей теперь придется подумать о том, как усовершенствовать свои знания, умения, навыки, не опираясь в значительной мере на биотику. А значит, физическая встряска предстоит нешуточная. Я вообще считаю, что звание матриарха для азари не должно быть прочно связано с обетом бездетности. И знаю, что азари способны безопасно рожать и за пределами тысячелетней отметки возраста. Просто кому-то пришло на ум ограничить в глазах общества тех, кто достиг столь значимого возраста.
Война — время больших изменений, значимых трансформаций, причем — быстрых и фундаментальных, глубоких. Я убежден, что тысяча лет для азари — не предел и не крест на судьбе. Не все азари, перешагнувшие этот рубеж, становятся политиками или религиозными или иными общественными деятелями. Многие продолжают работать и жить и для общества и для себя. Но лишать их, совершая насилие над личностью, права считать себя полноценными женщинами... Искусственно программировать их на почти что повальную бездетность...
— Мама была тяжело ранена в живот... Вы хотите снять психоблок, возникший в результате этого ранения? — прямо спросила Мирала.
— Да, Мира. Ваша мама уже сейчас понимает, что ордену юстициаров придется трансформироваться, если он хочет выжить в новых изменившихся условиях. Даже у нас на Земле обет безбрачия нарушался в среде воинов-монахов чуть ли не с момента его установления. Человеческая природа богата и разнообразна, она неоднородна.
Полагаю, вы понимаете, что ваша мама стала юстициаром, чтобы защитить вас от гнева других юстициаров. И сейчас, когда вы перестали быть ардат-якши, сохранив и улучшив свою биотическую силу, у нее могут возникнуть обоснованные сомнения в необходимости дальнейшего продолжения служения Кодексу. Для того, чтобы у нее был дополнительный смысл в мирной жизни вне рамок кодекса, ей необходимо дать возможность стать матерью новых дочерей. А сейчас, когда идет война, необходимо, чтобы ваша мама не лезла под заряды и клинки без крайней нужды. Способность иметь новых детей будет всегда с ней, воспользуется она ею или нет. Но эта способность, будучи подтвержденной авторитетом наших медиков, удержит вашу маму от безрассудства лучше, чем что либо другое.
— Понимаю, капитан. Нам всем троим уже под пятьсот лет. Рано или поздно мы найдем свои, как вы, люди, говорите, "половинки", сработает азарийская традиция жизни отдельно от родителей на условиях полной автономности... Мы-то видели мало потому, что родились уже преследуемыми ардат-якши. А мама видела много всего разного, но очень мало приятного, особенно — после нашего рождения. — размышляя, сказала Мирала. — Вы правы. Мама еще не настолько стара, чтобы ограничивать себя в возможности создать новую семью и родить новых детей. Во всяком случае, как вы правильно говорите, это всего лишь возможность. Дорогая, скажу откровенно, возможность, но она действительно позволит маме не считать себя обязанной бесконечно идти на всевозможный риск. — Мирала встала. — Спасибо за разговор, капитан. Я многое поняла. — азари вышла из капитанской каюты.
Через двое суток Самара в очередной раз попросила встречи с Чаквас и Светланой, на которой дала свое полное согласие. На следующий день врачи уединились с юстициаром в малой операционной. Никто кроме них двоих не знал сути таинства, носившего строго индивидуальный характер. Через день вечером Самара очнулась в послеоперационной палате в окружении дочерей. Все трое сразу отметили многочисленные положительные изменения, происшедшие с пожилой азари. Самара, как и рекомендовала Чаквас, стала осторожно восстанавливаться, проводя много времени в тренировочных залах фрегата-крейсера, а по вечерам — ведя со своими дочерьми длительные разговоры. Двадцать дней "отпуска" пролетели незаметно.
Шепард знал, что Самара не придет к нему в каюту. И относился к этому знанию спокойно. Чаквас в текстовом режиме известила его, что Самара полностью восстановилась и даже окрепла и она, как медик, дает ей разрешение вернуться к служению. Светлана в свойственной ей скромной манере сопроводила текст послания Чаквас своим дополнением, в котором подтвердила заключение главврача фрегата и сообщила, что юстициар не только физически, но и духовно укрепилась. Получение капитаном таких документов от врачей корабля означало, что и Самара уже знает о "выписке" из медотсека. Выйдя по делам к инженерам корабля, по возвращении Шепард нашел на главном экране приглашение посетить каюту Самары и Миралы. Переодевшись в гражданский костюм, капитан крутнулся перед зеркалом и спустя несколько минут уже нажимал сенсоры ВИ на двери в каюту юстициара.
