— Я... постараюсь запомнить это, милорд.
— Уверен, что вы так и сделаете. Однако это было только первое, о чем я хотел с вами поговорить.
— Да, милорд? — сказал Уилсин, когда Уэйнейр снова сделал паузу. — На самом деле, — сказал епископ тоном человека, которого внезапно осенило счастливое вдохновение, — возможно, было бы проще — или, по крайней мере, лучше — для меня позволить кому-то другому поговорить с вами об этом конкретном вопросе, отец.
Уилсин нахмурился, озадаченный почти причудливой улыбкой епископа, но Уэйнейр просто встал, подошел к двери своего кабинета и открыл ее.
— Не могли бы вы попросить их войти сейчас, пожалуйста, отец? — сказал он младшему священнику, который проводил Уилсина в кабинет. Уилсин не мог расслышать ответа, но он наполовину повернулся в своем кресле, чтобы видеть, как епископ стоял сбоку от двери, терпеливо ожидая.
Затем кто-то прошел мимо него.
Пейтир Уилсин так и не вспомнил — ни тогда, ни позже — как встал со своего кресла. Так и не вспомнил, как он оказался между ним и дверью. Никогда не помнил, что — если вообще что-то — он сказал, когда делал это.
Единственное, что он когда-либо помнил, это ощущение своих рук, обнимающих Лисбет Уилсин, ощущение ее рук, обнимающих его, вид его сестер, его братьев, его шурина, его маленького племянника — все они — все они толпились в кабинете Мейкела Стейнейра, в то время как слезы текли по их щекам... и у него тоже.
* * *
Епископ Хейнрик Уэйнейр мгновение наблюдал, улыбаясь, видя слезы, радость, горе... любовь. Прислушиваясь к бормотанию голосов, восклицаниям удивления. Затем он очень осторожно вышел в приемную и закрыл за собой дверь.
Он повернулся и увидел, что его секретарь смотрит на него, широко улыбаясь, и он улыбнулся в ответ.
— В некоторые дни, отец, — тихо сказал он, — легче, чем в другие, вспомнить, насколько на самом деле добр Бог.
ИЮЛЬ, Год Божий 894
.I.
Спальня короля Горджи, королевский дворец, город Транжир, королевство Таро
Король Горджа проснулся довольно резко.
Рука, внезапно зажавшая чей-то рот посреди ночи, как правило, производит такой эффект. Особенно для короля, чья спальня находилась на вершине центральной башни старомодного замка с немалым количеством стражников.
Его глаза распахнулись, и он начал сопротивляться, но почти мгновенно остановился. На это были две причины. Во-первых, рука, зажавшая ему рот, с таким же успехом могла быть мягким стальным зажимом в форме руки. Другая заключалась в том, что он только что осознал кончик того, что казалось чрезвычайно острым кинжалом, прижатым к основанию его горла.
Ночь, — решил он, — быстро переходила от плохого к худшему.
— Я был бы признателен, если бы вы успокоились, ваше величество, — произнес тенор, которого он никогда раньше в жизни не слышал. — Если бы я хотел только перерезать вам горло, я бы постарался не будить вас.
Спокойный голос звучал почти безумно рассудительно, как у человека, просто указывающего на то, что грозовые тучи часто означают дождь.
Горджа мог разглядеть силуэт мужской головы на фоне тусклого свечения прозрачных, освещенных луной занавесок спальни, и почувствовал укол благодарности за то, что у Ролинда была беспокойная ночь, а Мейил настояла на том, чтобы на ночь ее собственная кровать была застелена в детской. В то время он подумал, что с ее стороны было очаровательно мило лично присматривать за медсестрами; в данный момент он был глубоко благодарен, что, по крайней мере, его жена и сын были где-то в другом месте.
— С другой стороны, — продолжал приятный голос, — совершенно уверен, что если бы по какой-то причине я решил, что действительно хочу перерезать вам горло, то мог бы сделать это задолго до того, как кто-либо из ваших стражников смог отреагировать на любой крик с вашей стороны. Если я решу убрать руку с вашего рта, чтобы мы могли поговорить как один цивилизованный человек с другим, как думаете, вы могли бы иметь это в виду? Поясню, что могу убить вас до того, как сюда доберется кто-нибудь еще.
Горджа решил, что обладатель голоса, должно быть, сошел с ума. Тем не менее, он был очень за все, что оставляло его с неповрежденным горлом, и поэтому твердо кивнул.
— Превосходно!
Рука освободила его рот, и человек, которому она принадлежала, слегка поклонился. Теперь глаза Горджи смогли различить немного больше деталей, и он понял, что незваный гость в его спальне был значительно выше и шире в плечах, чем он сам. Он также казался чисто выбритым и говорил с тем, что Горджа теперь распознал как силкийский акцент.
— Прошу прощения за мои... нетрадиционные методы, ваше величество. Однако мне действительно нужно поговорить с вами, и я придерживаюсь мнения, что ни один из нас не хотел бы, чтобы ваши стражники, ваши придворные или — особенно — викарий Жаспар узнали о том факте, что мы разговариваем.
Желудок Горджи, казалось, сжался. В полумраке он не мог быть уверен, но ему показалось, что его посетитель улыбнулся.
— Дело в том, ваше величество, — болтливо продолжал силкиец, — я подумал, что для меня было бы неплохо немного подтолкнуть вашу переписку с графом Грей-Харбор. Возможно, вы не знаете, что к этому времени их величества вернутся в Теллесберг, но полагаю, что это, вероятно, означает, что в ближайшие несколько пятидневок несколько беспорядочный темп этой переписки будет набирать обороты.
Горджа почувствовал себя так, словно кто-то только что ударил его. Никто в Транжире — никто, за исключением сэра Рика Фармина — не знал об осторожных письмах, которые передавались между ним и первым советником империи Чарис. Он не упомянул о них даже барону Стоун-Кипу! Так как же, кто бы это ни был...?
— Я... не знаю, о чем ты говоришь, — сумел выговорить он. Однако даже для его собственных ушей это звучало как автоматическое, инстинктивное отрицание, имеющее очень мало отношения к правде.
— Ваше величество! — упрекнул силкиец и даже прищелкнул языком перед королем. — Вы прекрасно знаете, о чем я говорю, — продолжал он с упреком. — Боюсь, у нас нет времени стоять здесь всю ночь, пока вы это отрицаете. И нет, не сэр Рик — я узнал об этом не от него.
Случайное упоминание о Фармине стало последним ударом. Очевидно, кем бы ни был этот сумасшедший, он знал все.
— Хорошо, — вздохнул Горджа. — Конечно, я знаю, о чем ты говоришь. Но кто ты такой, черт возьми, Шан-вей, и что ты делаешь в моей спальне?!
— Намного лучше, ваше величество, — сказал другой мужчина одобрительным тоном. — Что касается представления, то меня зовут Абрейм Жевонс. Знаю, что для вас это ничего не значит, но вы можете считать меня близким другом Мерлина Этроуза. Уверен, что вам знакомо это имя.
— Конечно, знакомо, — медленно сказал Горджа, и его глаза сощурились. Все в мире знали, что Мерлин Этроуз был сейджином. Если этот парень — этот... Жевонс — был его "близким другом", то можно было объяснить, как он оказался в спальне Горджи посреди ночи. Даже когда он размышлял об этом, король осознавал огромное ощущение плохого отношения. После стольких столетий без единого подтвержденного, подлинного наблюдения сейджина казалось особенно несправедливым, что у Кэйлеба из Чариса должно быть явно неограниченное их количество, когда у Горджи не было даже одного.
— Должен ли я так понимать, — спросил он своего посетителя, — что вы тоже сейджин?
— Давайте просто скажем, что, как и Мерлин, я обладаю некоторыми талантами и способностями, приписываемыми сейджинам, — ответил Жевонс. — И поскольку в данный момент он, к сожалению, все еще находится в пяти днях пути от Теллесберга по дороге домой из Корисанды, вы могли бы сказать, что я... замещаю его.
— Понимаю.
Горджа несколько мгновений смотрел на смутно различимый профиль, затем пожал плечами.
— Поскольку вы, похоже, здесь в качестве посыльного, могу я, по крайней мере, сесть в постели, чтобы ваш кинжал не сделал ничего... поспешного?
— Конечно, ваше величество, — вежливо согласился Жевонс.
— Спасибо.
Горджа действительно хотел бы встать, хотя бы для того, чтобы установить хоть какой-то контроль над ситуацией. С другой стороны, он сомневался, что будет выглядеть так внушительно в своей ночной рубашке. Поэтому он уселся, опираясь на подушки за плечами, затем склонил голову набок.
— Очень хорошо, сейджин Абрейм. Что именно вы хотели обсудить?
— В общем, я просто подумал, что было бы неплохо заскочить и представиться. — Зубы блеснули в мимолетной улыбке. — Я ощущаю достаточную уверенность в том, что со временем ваша переписка с графом Грей-Харбор приведет к удовлетворительному результату для всех заинтересованных сторон. В то же время, однако, мне показалось вероятным, что, пока я здесь — просто представляясь, вы понимаете, — вы также хотели бы знать, что адмирал Рок-Пойнт вот-вот будет усилен. Полагаю, что это то, что называют вводом в действие дополнительного аргумента.
— Прошу прощения? — сказал Горджа чуть более резко.
Он точно знал, какова нынешняя сила Рок-Пойнта, учитывая тот факт, что дерзкий чарисиец организовал даже постоянное жилье в Холм-Рич. Конечно, большинство его галеонов обычно курсировали вокруг, обеспечивая блокаду остальной части побережья Таро и время от времени совершая набеги на какой-нибудь небольшой деснаирский порт на другой стороне канала Таро [судя по прилагаемым картам, на другой стороне канала Таро находятся сиддармаркские порты, но не деснаирские]. Однако к настоящему времени все они по крайней мере однажды побывали по очереди на якорной стоянке у острова Хоургласс. У его наблюдателей было достаточно времени, чтобы опознать каждого из них по названию.
Это было почти все, что он смог сделать с чарисийским нашествием в его территориальных водах.
— Я сказал, что адмирал Рок-Пойнт вот-вот будет усилен, — услужливо повторил Жевонс. — На данный момент, полагаю, планируется довести его силы до сорока галеонов. — Горджа подавил внезапное желание сглотнуть. — И, по странному совпадению, в Старом Чарисе есть около двадцати тысяч имперских морских пехотинцев, готовых подняться на борт транспортов, если они сочтут необходимым отправиться в круиз.
На этот раз Горджа пошел дальше и действительно сглотнул. Двадцать тысяч чарисийских морских пехотинцев? С новыми нарезными мушкетами и артиллерией? И осадными орудиями, чтобы справиться с любыми укреплениями, которые случайно встанут у них на пути? Они прошли бы через его собственную маленькую армию, как дерьмо через виверну!
— Вы хотите сказать, что Кэйлеб собирается вторгнуться в мое королевство? — очень осторожно спросил он.
— Я говорю, что Кэйлеб — и Шарлиан — очень предпочли бы не вторгаться в ваше королевство, — любезно сказал Жевонс. — Что возвращает меня к маленькому вопросу о вашей переписке с графом Грей-Харбор. Думаю, все были бы счастливее, если бы это можно было решить без каких-либо... ненужных неприятностей.
Горджа на мгновение уставился на своего почти невидимого посетителя. Затем он удивил самого себя резким взрывом смеха.
— Должен сказать, сейджин Абрейм, что у вас своеобразный стиль ведения переговоров!
— О, я не веду переговоров, ваше величество! Просто указываю на то, что вы могли бы подумать, следует ли вам вести переговоры с графом немного более оживленно.
— Понимаю. — Горджа созерцал другого человека еще несколько секунд. — Могу я спросить, действительно ли Кэйлеб — и Шарлиан — готовы быть... такими разумными, как предложил граф?
— Думаю, вы могли бы взглянуть на Нармана в этом отношении, — сказал Жевонс более серьезным тоном. — Я не в том положении, чтобы давать какие-либо обещания от имени их величеств, но мне кажется, что, оставляя в стороне тот маленький вопрос о нарушенном договоре, Таро на самом деле причинило меньше вреда Старому Чарису, чем Эмерэлд, прежде чем они достигли взаимопонимания с ним. И, честно говоря, учитывая географическое положение Таро, вам было бы что предложить империи. Так что....
Он позволил своему голосу затихнуть и пожал плечами, и Горджа почувствовал, как его губы дрогнули подобием невольной улыбки.
— У вас действительно своеобразный стиль ведения переговоров, — сказал он, — но я понимаю вашу точку зрения. Могу ли предположить, что если бы я передал вам сообщение для графа — или, если уж на то пошло, для "их величеств" — вы могли бы проследить, чтобы оно было доставлено?
— Не сразу, — сказал Жевонс, и брови Горджи удивленно поднялись. — У меня есть еще пара небольших заданий, о которых я должен позаботиться, прежде чем вернусь в Старый Чарис, ваше величество, — объяснил сейджин. — Мои транспортные договоренности — и расписание — основаны на том, как я с ними справляюсь. Думаю, вы, вероятно, на самом деле смогли бы отправить сообщение обратно в Теллесберг по установленным каналам сэра Рика гораздо быстрее, чем мог бы я.
— Понимаю.
Мозг Горджи зашумел, когда он попытался представить, какие еще "небольшие миссии" могут быть у Жевонса в его календаре. Не то чтобы у него было какое-то намерение спрашивать.
— Если бы я мог сделать одно крошечное предложение, — продолжил Жевонс, подняв указательный и большой пальцы примерно на расстоянии полудюйма друг от друга, — я бы пошел дальше и адресовал ваше следующее письмо непосредственно Кэйлебу и Шарлиан. Если они еще не в Теллесберге, уверен, что они будут там к тому времени, когда оно прибудет.
— Понимаю, — повторил Горджа. Он покачал головой. — Полагаю, что, вероятно, последую вашему совету, сейджин.
— Хорошо! И в таком случае, ваше величество, полагаю, мне пора идти. — Сейджин пересек комнату и подошел к открытому окну пятого этажа. — Это была приятная беседа, — продолжил он, раздвигая шторы в обе стороны, садясь на подоконник, а затем свешивая ноги в отверстие, — но у меня есть и другие маленькие обязанности. Спокойной ночи, ваше величество.
Он ловко повернулся, спрыгнул с подоконника, на мгновение поймал его руками, затем отпустил одну руку, чтобы весело помахать, прежде чем полностью отпустить и исчезнуть.
На мгновение Горджа недоверчиво уставился на внезапно опустевшее окно. Затем он вскочил с кровати, подбежал и посмотрел вниз.
Несмотря на свое недоверие, он не был по-настоящему удивлен, когда не увидел разбившегося сейджина, лежащего на тротуаре внутреннего двора внизу. Не то чтобы такое несостоявшееся зрелище ни черта не говорило ему о том, как его посетителю удалось проникнуть в его спальню и выйти из нее.
Что ж, — подумал он, одно можно сказать наверняка — по крайней мере, теперь я знаю, что все "небылицы" о сейджинах правдивы!
.II.
Разведывательный скиммер Мерлина Этроуза, над заливом Хауэлл, королевство Старый Чарис
— Тебе это слишком понравилось, Мерлин Этроуз! — ругнулась Шарлиан Армак.
— Чепуха, — беззаботно ответил Мерлин. Он удобно откинулся на спинку летного кресла разведывательного скиммера, глядя вниз на темную массу острова-континента Чарис. Со своего нынешнего места он действительно мог видеть огни Теллесберга, один из которых, несомненно, представлял собой окно спальни Шарлиан. — Я просто пытался установить надлежащую... взаимную атмосферу.
