Тем временем его старший брат во всю пользовался их общим добром. Вот только счастья богатство ему не принесло. Наложница-оборотень извела его благонравную супругу и, заняв её место, принялась высасывать жизненную энергию из мужа.
Так что когда младший брат вернулся, старший был уже при смерти. Но чудодейственный цветок вернул его к жизни, одновременно показав истинный облик коварной лисицы. Та едва успела укрыться от разъярённых братьев и их слуг. Старший повинился перед младшим, тот его простил. Они честно поделили отцовское наследство и зажили счастливо.
Занимательная история, изложенная живым, цветистым языком, так увлекла приёмную дочь бывшего начальника уезда, что она читала её даже за обедом, а закончив вечером, сразу стала планировать игру, взяв за основу путешествие главного героя.
Передвигая фишки, участники будут двигаться в Страну фей, то совершая подвиги, то встречаясь с волшебными существами. При удачном броске кубика игрок, попадая на соответствующую позицию, мог продвинуться далеко вперёд, при неудачном — вернуться на несколько ходов назад.
Служанка уже спала на набитом рисовой соломой тюфяке, отвернувшись к стенке и тихонько похрапывая, а хозяйка сидела до глубокой ночи, разрисовывая бумагу бледным свинцовым карандашом, напрягая зрение при тусклом свете вонявшей маслом лампы с блестящим металлическим отражателем.
После всего этого спала она на удивление крепко, обругав попытавшуюся её разбудить Ишишу, но моментально проснулась от показавшегося ей очень подозрительным шума.
Приподнявшись, девушка оглядела залитую светом комнату. С веранды доносилось негромкое причитание служанки. Судя по всему, она что-то опрокинула или пролила.
"Вот же-ж!" — выругавшись одними губами, Платина вновь положила голову на обтянутую войлоком деревяшку, служившую аборигенам вместо подушки. Однако спать расхотелось, а на полу уже стоял деревянный тазик для умывания и кувшин чуть тёплой воды.
Умывшись, намотала грудную повязку, повязала поясок с золотом и пахучий мешочек с именной табличкой, облачилась в платье и вышла в переднюю.
Ишиша уже убрала свой матрас, значит, Ия проспала гораздо дольше обычного.
Сама служанка, сокрушённо качая головой, "сгоняла" тряпкой воду с гладко оструганных досок веранды. Рядом на земле стоял тазик, предназначенный для уборки. Поначалу простолюдинка не поняла подобной расточительности своей обычно скуповатой госпожи и как-то даже перепутала посуду.
Крайне озабоченная проблемой гигиены в столь спартанских условиях, хозяйка тогда даже наорала на бедную женщину, доступно объяснив, что предназначенное для одного не следует использовать для другого.
— Что случилось? — зевая, поинтересовалась девушка.
— Да вот, госпожа, — выпрямившись, собеседница локтем убрала со лба выбившийся локон. — Таз опрокинула и вылила всё.
— Чего же ты с утра взялась полы мыть? — спросила Платина, дождавшись, когда та выжмет тряпку.
— Так натоптали же, госпожа, — пояснила женщина, вытирая широкие доски.
— Кто? — тут же насторожилась Ия.
— Так вы же, госпожа, — подняла на неё удивлённые глаза служанка. — Небось, по нужде ходили, вот и забыли разуться.
Хозяйка посмотрела на свои туфли, стоявшие на каменном приступке, потом убедилась в относительной чистоте носков.
— А может, и я, — прекрасно поняв её красноречивый намёк, неуверенно пробормотала собеседница. — Я, вроде, тоже выходила.
— Возможно, — задумчиво проговорила девушка и спросила: — Ничего не пропало?
— Нет, госпожа, — уверенно ответила Ишиша. — Всё на месте. Я проверяла.
— Хорошо, — кивнула Платина, обуваясь и направляясь в уборную.
А когда вернулась, на столе уже стояла миска с жидкой рисовой кашей.
Позавтракав, занялась выполнением задания опального учёного. Писала до тех пор, пока глаза не заболели. Затем сделала перерыв, отправившись к одному из местных художников.
Ия могла бы всё нарисовать и сама, но первый экземпляр предназначался в подарок детям её покровителя, и хотелось, чтобы он выглядел в полном соответствии с местными понятиями о красоте.
Из расспросов на базаре выяснилось, что как таковой лавки у художников нет, а заказчиков они принимают прямо на дому. Тут-то девушка и задумалась, не зная, как высоконравственный и добродетельный господин Нависамо Асано отнесётся к тому, что она в одиночку навещает незнакомых мужчин?
Пришлось возвращаться домой и брать с собой Ишишу, отвлекая ту от приготовления супа из свиных потрохов. Служанка попыталась протестовать, но привычно сдалась под напором хозяйки, убрав порезанную на куски печёнку и прочую требуху в кладовку и прикрыв тазиком от мышей.
Однако, пока Платина бегала за свидетельницей своего благопристойного поведения, художник успел куда-то слинять: то ли писать чей-то портрет, то ли пейзаж, то ли вообще за вдохновением.
Ия ужасно расстроилась и даже не пыталась это скрыть. Видимо, пожалев её, открывший ворота слуга посоветовал обратиться к ученику хозяина, который как раз закончил рисовать картинку с Божественным мастером по заказу кузнеца Баклана.
Рассудив, что подмастерье местного художника должен владеть кистью лучше, чем она, девушка согласилась.
Вдвоём со служанкой они прошли на крошечный дворик, где едва хватало места для столика, видимо, предназначенного для посетителей "попроще", и клумбы с чахлыми цветочками.
Помощник живописца оказался далеко не молодым простолюдином в фартуке поверх коричневой куртки с закатанными рукавами. Довольно небрежно поприветствовав дворянку, он поинтересовался, что нужно госпоже?
Для начала та спросила, читал ли он "Путешествие Циндуна в Страну фей"? Получив утвердительный ответ, расстелила на столе лист со своими рисунками и коротко объяснила задачу.
— Хотите изобразить книгу в картинках? — вскинул брови собеседник.
— Да, мастер, — подтвердила заказчица, слегка ему польстив.
Задав несколько уточняющих вопросов, помощник художника объявил:
— Понятно, госпожа. Оставляйте свою бумагу. К завтрашнему дню будет готово.
— Сколько возьмёшь? — деловито осведомилась девушка.
— Семнадцать лян, госпожа, — безапелляционно заявил мужчина. — Рисунки хоть и мелкие, но их много.
— Прости, что побеспокоила тебя, мастер, — усмехнулась Платина, вставая из-за стола.
— Ну хоть пятнадцать заплатите, госпожа! — страдальчески сморщился собеседник.
— Тринадцать! — в свою очередь предложила приёмная дочь бывшего начальника уезда.
— Четырнадцать! — эхом отозвался помощник художника.
— Тогда ещё и рамку изобразишь, — кивнув, согласилась Ия.
— Это как? — не понял мужчина.
Девушка объяснила. Живописец досадливо крякнул, но согласился.
Возвращаясь, Платина заглянула в знакомую столярную мастерскую. Гажонг, видимо, рассчитывая на серьёзный заказ, тут же бросил все дела, но был глубоко разочарован. Ия попросила его сделать игральный кубик и четыре фигурки высотой в пару-тройку сантиметров.
— Кошечку, собачку, свинью и... зайца. Только пусть они на задних лапках стоят.
Подмастерье досадливо скривился, но согласился, запросив за работу целых две серебряные монеты!
Возмутившись подобной наглостью, девушка попробовала поторговаться, ссылаясь на статус "постоянного клиента", но Гажонг остался непреклонен. Ему, видите ли, из-за её мелочёвки придётся другие важные заказы отложить.
Мысленно выругавшись, Платина ушла, даже не попрощавшись.
— Так их на базаре купить можно, — внезапно тихонько проговорила шагавшая позади служанка.
— Чего купить? — тут же заинтересовалась хозяйка.
— Так кубик, госпожа, — смущённо потупилась собеседница. — Их вместе с картами продают.
— Пойдём, покажешь! — не терпящим возражения тоном приказала Ия.
— А как же суп?! — взмолилась Ишиша.
— Пообедаем попозже, — отмахнулась девушка.
Они без труда отыскали крошечную лавчонку, торгующую принадлежностями для азартных игр. Дождавшись, когда от узкого прилавка отойдёт широкоплечий покупатель весьма бандитской наружности, Платина подошла ближе, оглядывая стопки узких, бамбуковых пластинок, используемых аборигенами вместо игральных карт, разнообразных размеров кубики с цифрами на гранях, деревянные стаканчики, чтобы их трясти, и блюдца. Кроме того имелось ещё множество вещей, совершенно непонятного для пришелицы из иного мира назначения.
— Что-то нужно, госпожа? — озадаченно спросил пожилой, весь какой-то скособоченный мужчина с матерчатой повязкой на глазу.
— Самый дешёвый кубик, — ответила Ия.
— Два ляна, — тут же озвучил цену продавец.
Заплатив, девушка спрятала покупку в рукав.
— Госпожа! — вновь заканючила служанка. — Суп надо варить!
— Подождёт твой суп! — проворчала хозяйка. — Мне ещё фигурки надо где-то взять. Не платить же за них Гажонгу серебром?
— Так спросите у тех, кто игрушками торгует, — посоветовал Ишиша. — У них всякие куколки есть. Ну позвольте мне уйти?
— Иди! — отмахнулась Платина и, не слушая благодарностей простолюдинки, поспешила на поиски продавцов детской радости.
Уже минут через десять она встретила шагавшего между рядов молодого мужчину с висевшим на груди широким лотком, где среди разноцветных воланчиков, крохотных барабанчиков, глиняных свистулек и бамбуковых дудочек лежали деревянные куклы: одни — облачённые в тряпичные платьица, другие — чем-то напоминали русские матрёшки. Такие же круглые, с нарисованными ручками и ножками, с широко улыбавшимися, добродушными лицами.
— Госпожа хочет порадовать сына или дочку? — заметив её интерес, спросил торговец. — Вот посмотрите, у меня всякие игрушки есть по любой цене. Что вам нужно, благородная госпожа?
— Чтобы ты помолчал, — попросила Ия, не обнаружив с первого взгляда ничего подходящего.
Собеседник слегка смутился, а девушка, грустно посмотрев на него, спросила без особой надежды:
— Мне нужны маленькие зверюшки. Чем меньше — тем лучше.
— Подождите, госпожа, — встрепенулся лоточник.
Сунув руку в висевшую на боку сумку, он вытащил несколько деревянных фигурок. — Такие не подойдут?
— Дай посмотреть, — заинтересовалась Платина, взяв одну из них.
Это оказалась грубо вырезанная из дерева лисичка или собачка, к тому же сидящая на задних лапках. Обрадовавшись, Ия выбрала ещё зайца и нечто, напоминающее то ли толстого ёжика, то ли тощего дикобраза.
Заплатив три медяка, она отправилась домой, досадливо морщась при одной мысли, что ей придётся вновь переписывать ту пафосную скуку, что навялил ей господин Мадуцо.
Открывшая ворота служанка сразу предупредила:
— Суп ещё не готов, госпожа.
— Подождём, — буркнула хозяйка, пытаясь подсчитать: во сколько ей обойдётся эта игра с учётом того, что тонкую бумагу придётся на что-то наклеивать, иначе она очень быстро протрётся. Но всё же основные затраты придутся на художника. Так что следующие экземпляры ей придётся рисовать самой, или, вернее, копировать. Иначе игра получится уж слишком дорогой.
Разувшись прямо на веранде, взялась за ручку двери, и вдруг её взгляд "споткнулся" на царапинах, избороздивших дверную планку.
Присев на корточки, девушка осторожно провела по ним пальцем, пытаясь вспомнить: видела она их тут раньше или нет?
Борозды не выглядели ни глубокими, ни свежими, но всё же в душе беглой преступницы ворохнулось неприятное предчувствие. А тут ещё эти непонятные следы, что Ишиша с утра отмывала.
Пройдя в спальню, подняла тюфяк, под которым хранила серебро и оружие. Слитки оставила на месте, а трофейный кинжал положила за подушку, чтобы при нужде долго не искать.
Ещё надо придумать, что делать с метательным ножом? Когда-то, теперь уже кажется невообразимо давно, его изготовил кузнец из замка барона Хваро.
Это оружие надо спрятать так, чтобы, не бросаясь в глаза, оно всегда было под рукой. Постель могут обыскать, найдут сразу оба клинка, и тогда у неё не останется ни одного шанса на сопротивление.
Может, положить нож в передней на стол или куда-нибудь в шкаф? Но если к ней ворвутся, например, ночью, она просто не успеет им воспользоваться.
Платина с тоской оглядела комнату, где стояла лишь одна кровать. Ни табуретки, ни туалетного столика, ни сундука или даже бамбуковой вешалки. Только окно с узким, не более пяти сантиметров, подоконником. Цветы в горше или даже в вазе не поставить. А вот узкий, метательный нож вполне уберётся. Надо только завернуть его в бумагу, типа сложенное письмо, по рассеянности оставленное хозяйкой на окне.
Этой ночью Ия очень плохо спала, просыпаясь от малейшего шороха и хватаясь за лежавший под подушкой кинжал. Но никто в дверь не ломился и по веранде не ходил. Только служанка безмятежно похрапывала в темноте.
Утром хозяйка вновь потащила её к художнику. Сегодня он был дома, но к ним не вышел, отправив помощника разбираться с заказчицей.
Тот разложил перед ней большой, покрытый мелкими рисунками лист и отступил на шаг, давая возможность полюбоваться на свою работу.
Рассматривая чётко, с мельчайшими деталями выписанные фигурки людей, зверей и сказочных существ, девушка с горечью призналась себе, что у неё так точно не получилось бы.
— Красиво, — похвалила она, с усилием заставив себя улыбнуться. — Отличная работа, мастер.
— Если ещё что-нибудь понадобится, приходите, — принимая деньги, с достоинством поклонился собеседник. — Портреты и пейзажи господин пока мне писать не доверяет. Но если вам нужна вывеска, надпись или какие-нибудь небольшие рисунки, я с удовольствием выполню ваш заказ.
— Буду иметь это ввиду, — пообещала Платина, надеясь, что вряд ли придёт сюда ещё раз.
Ещё одной печальной реальностью этого мира являлось полное отсутствие холодильников, из-за чего приходилось готовить едва ли не каждый день.
Пока Ишиша промывала рис, Ия, вооружившись самой тонкой кисточкой, аккуратно прорисовывала соединявшие картинки линии, не забывая отмечать кружочком каждый шаг игрока. Опасаясь перемазаться, она достала из шкафа свою мужскую куртку, надев её прямо поверх платья, рассудив, что пятна туши на грубой ткани не так будут бросаться в глаза, как на голубом шёлке.
Послышался стук в дверь и голос служанки:
— Когда кушать будете, госпожа?
— А что, уже всё готово? — машинально отозвалась хозяйка.
— Ну да, — слегка растерялась от подобного вопроса собеседница.
— Тогда иду.
Из экономии девушка отдавала предпочтение вегетарианским блюдам. Ранние овощи заполонили рынок и стоили относительно дёшево. Рыбу и мясо, точнее субпродукты, приёмная дочь бывшего начальника уезда позволяла себе раз в три или четыре дня, чтобы уж совсем не ослабеть без белковой пищи.
Простолюдинка привычно ушла на дальний конец стола. Поддевая ложкой варёный рис, Платина спросила:
— Ишиша, ты во что играла в детстве?
Та едва не подавилась от подобного вопроса.
— Неужели ни во что не играла? — удивилась хозяйка. — Как родилась, так сразу и пошла в служанки?
— Нет, госпожа, — женщина вытерла губы краем фартука. — Сначала с младшим братишкой сидела. А в десять лет отец меня отдал в семью господина Кансо. Это отец моей доброй госпожи Сапуко. Вот с ней мы играли. И в воланчик, и в колечки, и в мячик. Вместе платья куклам шили, пока она не выросла.
