Гарри пожал плечами.
— "Не знаю. Куда угодно".
Невилл последовал за ним в дом, когда Гарри позвал Сириуса.
Сириус лежал на честерфилде в гостиной, прикрыв лицо газетой, так как дремал. Гарри поспешил к нему и встряхнул его.
— "Дядюшка Сириус!"
Сириус со вздохом осторожно опустил газету.
— "Я не спал".
Гарри только ухмыльнулся.
— "Нам с Невом скучно".
— "Скучно?" — спросил он, приподняв бровь.
Гарри кивнул.
— "Мы можем куда-нибудь пойти?"
Сириус подавил зевок, когда сел.
— "Тогда тебе было бы просто скучно в другом месте".
Гарри закатил глаза и запрыгнул на диван рядом с отцом.
— "Не-а."
— "Угу", — ответил Сириус, когда Гарри застонал, зарывшись лицом в ладони.
Он знал, что если ответит сейчас, то просто ввяжется в раздражающий спор со своим крестным отцом.
Сириус перешел к убийству, его пальцы щекотали ребра Гарри, пока тот складывался вдвое от смеха; его рука протянулась, чтобы затащить Невилла на диван и щекотать его тоже, пока оба мальчика не стали умолять его остановиться и кричать "snuffles".
Он с ухмылкой провел пальцами по волосам.
— "Я выиграл".
Гарри просто ухмыльнулся Невиллу, и они оба схватили Сириуса, нещадно щекоча его, пока он смеялся и отбивался от их рук. Они все трое лежали как мертвые посреди пола гостиной, задыхаясь, когда Римус вышел из камина двадцать минут спустя.
— "Я вижу, что здесь проходила великая битва", — сказал он.
Гарри широко улыбнулся.
— "Мы с Невиллом — чемпионы".
— "Неправда", — настаивал Сириус, садясь. — "Я действующий чемпион".
— "Нет!
— Да!
— Нет!
— Да!
— Дети! — сказал Римус с ухмылкой, пока Невилл хихикал над их выходками. — "Давайте просто назовем это ничьей, хорошо?"
Невилл встал и потянулся.
— "Нам с Гарри было скучно".
— "Я думал, ты пытаешься сделать эту венерианскую мухоловку побольше", — спросил Римус.
Невилл кивнул.
— "Так и есть. Она огромная и теперь огрызается на все подряд".
— "Дядя Сириус все равно просто дремал", — добавил Гарри, ухмыляясь своему крестному отцу.
Сириус притворился шокированным.
— "Я бы никогда не стал просто дремать, пока вы двое играли на улице". — На забавный взгляд Римуса он усмехнулся. — "Ладно, возможно, я на секунду закрыл глаза". — Он вздохнул и встал. — "Ладно, пойдем посмотрим, не идет ли какой-нибудь страшный фильм в преддверии кануна Всех Святых".
Сириус с ухмылкой обнял ребенка.
— "Чем страшнее, тем лучше, Невилл".
Невилл был вынужден не согласиться с ним после того, как просидел на Хэллоуине. Но он легко отнесся к поддразниваниям, когда Сириус попытался напугать его, когда они вернулись в дом. Они поужинали, и Гарри с Невиллом построили из "Лего" огромный замок, который начинался в гостиной и переходил в прихожую, с башенками, башнями и рвами. Они уже поднимались по лестнице, когда за внуком зашла Августа.
Сириус вежливо улыбнулся ей.
— "Здравствуйте, миссис Лонгботтом".
— "Сириус", — сказала она с улыбкой. — "Пойдем, Невилл; пора идти".
Невилл попрощался с ними, и они ушли через камин, пока Гарри с усмешкой смотрел на Сириуса.
— "Могу я оставить наш замок здесь?"
Сириус колебался, глядя на растущее королевство.
— "Хорошо, но если вы с Невиллом не закончите его, когда он вернется в субботу, оно должно исчезнуть. И подбирайте каждый шальной кусочек Лего".
Гарри кивнул.
— "Обязательно".
Сириус заметил, что после того, как Гарри оказался в постели, его нога задела одну деталь, и он злобно выругался, споткнувшись в попытке не заплакать от боли под ногой.
Гарри крепко спал наверху, поэтому он выскользнул через заднюю дверь, прохладный октябрьский ветерок приветствовал его, когда он сидел в шезлонге со стаканом виски в руке.
С каждым годом ему было все легче переносить октябрь, но время от времени он налетал и хватал его за горло. Больше всего на свете он желал, чтобы Джеймс был здесь, чтобы увидеть своего сына: Посмотреть, как он занимается творчеством, как строит свое королевство из Lego, как летает на метле и водит его на страшные фильмы. Иногда его сердце болело сильнее, чем он мог вынести, когда он думал о том, что он может делать с Гарри то, что его родители никогда не смогут испытать; то, что Гарри никогда не сможет испытать вместе с ними.
Он посмотрел на небо, его мысли были печальны. Он очень скучал по ним. И по Юфимии и Флимонту тоже; по своей семье. Теперь Гарри и Римус были его семьей, и он любил Гарри так же сильно, если не больше, чем своего отца и своих родителей, но он все равно скучал по ним.
Он смотрел на мерцающие звезды и вздыхал.
Они заслуживали того, чтобы быть здесь. И с болью он осознал, что в октябре следующего года Гарри будет учиться в Хогвартсе. Он не знал, куда делось время, но мысль о том, что следующий Хэллоуин он проведет без Гарри и его друзей, заставляла его сердце болеть.
Джеймс и Лили так гордились бы Гарри, подумал он. Он не сводил глаз со звезд, улыбаясь сам себе и погрузившись в собственные мысли.
* * *
Гарри бежал к своему чулану, отчаянно пытаясь найти единственное убежище, которое он мог найти от своего разъяренного дяди. Вернон Дурсль гнался за ним, и, несмотря на его массу и скорость Гарри, его маленькие ножки оказались недостаточно быстрыми, когда он попытался открыть дверцу чулана, и дядя Вернон схватил его за волосы и дернул голову назад.
Он вскрикнул, когда вспышки света пересекли его зрение от боли в голове.
— "Это был мой лучший стакан для пива, мальчишка!" — крикнул он.
Это был несчастный случай.
Собака тети Мардж, Потрошитель, налетела на Гарри, когда тот стоял на стремянке, убирая посуду. Стремянка подлетела, Гарри упал со стаканом в руке, и тот разбился о пол кухни при падении, поранив ему ладонь.
— "Этот мальчишка доставляет одни неприятности с момента своего появления здесь", — сказала тетя Мардж, с отвращением глядя на Гарри. — "Его нужно почаще пороть или, по крайней мере, бить ремнем".
— "Нет!" — воскликнула тетя Петуния, не сводя глаз со своей золовки, когда та вышла в коридор, чтобы посмотреть на своего племянника. — "В прошлый раз ты зашел слишком далеко с ремнем, Вернон. Он теперь в школе. Ты не можешь оставлять на нем следы. А вдруг кто-нибудь увидит? И ради Бога, дай мне вытереть его руку, он весь в крови в моем чистом доме!"
Дядя Вернон, казалось, рассматривал эти варианты в течение мгновения, а затем он кивнул своей сестре.
— "Дай мне свою трость, Мардж".
— "Нет!" — закричал Гарри, когда дядя Вернон заставил его перегнуться через колено. — "Нет!"
Дядя Вернон проигнорировал Гарри, прижав его к себе, когда тот протянул руку за тростью сестры. Но вместо того, чтобы передать ее ему, она с такой силой ударила тростью по позвоночнику Гарри, что он увидел звезды. Трость ударяла его снова и снова, пока дядя Вернон не выхватил ее из ее рук.
— "Не его спина, Мардж! Петуния права, мы не должны оставлять следов".
Гарри боролся под хваткой дяди Вернона, плакал, когда дядя Вернон стягивал его брюки, но потом трость шлепнула его по голой заднице, раз, два.
— "Двадцать ударов, мальчик, считай их!"
Гарри вскрикнул, когда дядя Вернон заставил его считать каждый удар: Толстый шлепок дерева по ягодицам был достаточно сильным, чтобы у него заболели зубы, а после двадцати его грубо бросили на землю. Дядя Вернон ударил его ногой в живот, когда он встал.
— "Сломай еще что-нибудь в этом доме, и я сломаю эту трость об твое лицо, мальчишка. А теперь иди на кухню и убери за собой".
Гарри сполз на ноги, натягивая брюки, и от пощечины он отлетел к стене, а тетя Мардж только ухмыльнулась.
— "О, Боже, моя рука просто соскользнула".
Гарри смотрел на нее, хромая на кухню, чтобы собрать разбитое стекло, и порезал палец об один из осколков, отчего его рука кровоточила еще сильнее. Он поморщился, и тень дяди Вернона, стоявшего над ним, заставила его струсить.
— "Ты истекаешь кровью на моем полу, неблагодарная маленькая дрянь?"
Он потянулся вниз, чтобы поднять Гарри за шиворот рубашки, и глаза Гарри распахнулись, дыхание стало тяжелым. Он потирал рукой свою задницу, все еще не приходя в себя от боли, причиненной наказанием во сне. Он посмотрел на свою левую ладонь — на ней был едва заметный тонкий белый шрам от осколка стекла.
Мародер перевернулся на краю своей кровати и удовлетворенно вздохнул. Он не был в своем чулане. Он больше не жил на Привет Драйв. Он был дома с дядей Сириусом и с Мародером в его собственной комнате.
Он был в безопасности.
Сказочные светильники на потолке оставляли бледное свечение вокруг его спальни, и он улыбнулся, доставая очки и рассматривая стены. Плакаты с любимой музыкой его отца, плакат с подписью его отца, посвященный квиддичу Гриффиндора, выпуск 78-го года, плакат с подписью, посвященный квиддичу, который Гарри получил от местных Сидмутских духов на свой десятый день рождения... Доска с фотографиями его родителей и их друзей, а также фотографии, которые дядя Сириус и дядя Римус помогли ему добавить за эти годы: Гарри на мотоцикле дяди Сириуса, Гарри на собственном мотоцикле, первое Рождество Гарри с ними, Гарри и тетя Минни, Гарри и Мародер, Гарри, Рон и Джинни в домике на дереве, Гарри и Невилл с венериной мухоловкой, Гарри и дядя Римус, закопанные в снег, Гарри и дядя Римус на метле, Гарри толкает Тонкс на шинных качелях, Гарри в заповеднике драконов и множество других фотографий...
Когда Гарри наблюдал за движением картинок, на него снизошло чувство спокойствия, и он расслабился. Это был его дом. Дядя Сириус и дядя Римус сделали его своим домом более четырех лет назад, и ему больше никогда не пришлось возвращаться к Дурслям.
Ему больше не пришлось их увидеть.
Он задавался вопросом, почему этот сон вообще пришел. Прошло уже много месяцев с тех пор, как ему в последний раз снилась его прежняя жизнь. На самом деле, он даже не мог вспомнить, когда в последний раз ему снился плохой сон о них или он вообще думал о Дурслях. Он рассеянно потер шрам от молнии на лбу и задумался о том, чтобы снова заснуть.
Но мысль о том, чтобы вернуться в сон и, возможно, снова вспомнить свою прежнюю жизнь, его не интересовала, поэтому он поднялся с кровати, оставив Мародера храпеть, и тихо спустился вниз, на кухню.
Лунный свет освещал внутренний дворик, и Гарри с удивлением увидел Сириуса, сидящего в шезлонге в кожаной куртке, с чашкой чая в руках и смотрящего на ночное небо. Он посмотрел на часы и увидел, что уже почти четыре часа утра. Он удивился, почему его отец до сих пор не спит. Он налил себе стакан воды и пошел в переднюю, чтобы надеть ботинки и пальто, прежде чем выйти на террасу.
Сириус быстро повернул голову на звук открывающегося черного хода, и его глаза расширились.
— "Гарри, что ты здесь делаешь? Уже поздно".
Гарри занял место в шезлонге рядом с ним.
— "Я хотел пить. Почему ты сидишь здесь в темноте?"
Рука Сириуса придвинула стул Гарри ближе к нему, и он обнял своего крестника.
— "Мне снился плохой сон. Иногда мне нравится выходить на улицу и смотреть на ночное небо".
Гарри выпил свою воду.
— "О. Тебе от этого стало легче?"
Сириус улыбнулся, целуя макушку Гарри.
— "Да. Это напоминает мне, что я больше не заперт и что я свободен. Видишь там, наверху, те линии, которые соединяются и похожи на собаку?" — Когда Гарри кивнул, он усмехнулся. — "Это звезда собаки, моя звезда, она называется Сириус или Канис Майор. А та, что рядом с ней, видишь, она похожа на человека? Это Орион, он был охотником в греческой мифологии. Это его пояс".
— "Как твоя татуировка", — сказал Гарри с улыбкой.
Сириус кивнул.
— "Именно. В семье Блэков принято называться в честь звезд и созвездий. Я понятия не имею, почему, но, похоже, это то, что они делали на протяжении многих поколений. Это одна из единственных вещей, которые мне когда-либо нравились в моей семье. Иногда, когда я смотрю на небо, я думаю о том, какая бесконечная вселенная там, наверху, и что я всего лишь один маленький человек в этой вселенной". — Он покачал головой. — "Я устал, я начинаю философствовать". — Он посмотрел на Гарри на мгновение. — "Ты хочешь поговорить о своем сне, Сохатик?"
— "Откуда ты знаешь?" — спросил его Гарри.
Сириус пожал плечами.
— "Ты всегда спишь всю ночь, если тебя не мучают кошмары", — просто сказал он, поцеловав Гарри в макушку. "Что тебе снилось, Сохатик?"
Гарри покачал головой. Ему не хотелось вспоминать об этом, и он знал, что когда ему снилась жизнь с Дурслями, это всегда печалило дядю Сириуса.
— "Я не помню".
Его крестный отец только кивнул, но Гарри мог сказать, что он ему не верит.
— "Хорошо." — Он притянул Гарри ближе, прижимая его к своей груди. — "Но если ты передумаешь, знай, я всегда готов тебя выслушать".
Гарри улыбнулся.
— "Я знаю".
Он молча пил свою воду, пока они смотрели на небо.
Он знал, что всегда готов выслушать его, и это было самое лучшее в пробуждении от дурного сна, подумал Гарри, — это был всего лишь сон.
И он был дома со своей семьей.
* * *
Прошли месяцы, и снова наступило Рождество. Сириус не мог не усмехнуться, когда Гарри рассказал ему о своих попытках пробраться к Деду Морозу в этом году, но ничего не добился. Они строили свой ежегодный пряничный домик, в этом году немного более успешный, чем в прошлом, пока Мародер не ударил по столу, и вся крыша не соскочила, раздавив пряничных человечков. Гарри смеялся и просто ел жертв, а Римус помогал добавлять глазурь, пытаясь придать домику более презентабельный вид, но в итоге потерпел неудачу.
У них был ранний чай с МакГонагалл, и Сириус подарил ей золотые серьги-обручи, которые он купил во Флоренции еще в апреле, а она отшлепала его, настаивая, что они слишком велики, а затем с радостью вставила их в уши. Она расцеловала его в щеки, а затем Гарри и сказала Сириусу, что он — милый человек, который ее балует. Сириус не смог согласиться. После всего, что МакГонагалл сделала для него, она, по его мнению, заслуживала всего мира.
После того, как они выпили с ней чаю, они отправились в дом Андромеды и Теда на рождественский ужин. Сириус наблюдал, как его друг напрягся, когда они вошли в гостиную, а Тонкс двинулась вперед, чтобы поприветствовать всех. Римус обнял ее довольно неловко, подумал он, гадая, с чем это было связано.
Римус улыбался, глядя на Гарри, играл с Тедом в шахматы и ухмылялся, но Сириус заметил, что его что-то беспокоит. Он видел, как его племяница споткнулась о коврик у двери, Римус подскочил, чтобы поймать ее, и она покраснела от смущения. Римус сел обратно, но его глаза проследили за ней до кухни, после чего он с новой решимостью перевел взгляд на шахматную доску.
Тонкс всегда краснела в присутствии Римуса, и Сириус решил, что она еще не совсем оправилась от школьной влюбленности, но он никогда не задумывался о том, что когда Тонкс вырастет, его лучшая подруга может начать оглядываться назад. Он не сводил глаз со своей подруги, но старался почти никогда не смотреть на кузину, и Сириус начал задумываться о том, что, возможно, он ошибается.
