— На торге в Квохоре мы сего лета не выделывались. Подрались… Как обычно. Пили как все. Нет, Мотта. Если эти люди не выследили нас по мехам на торге, то они, получаются, степные.

— Почему так думаешь?

— А у них, похоже, кони хорошие. Три дня, как вернулась ватага Лома и принесла мясо медведя, шкуру. Лом никого не заметил. Потом сразу выпал снег. А тут раз, и вот эти подъехали. Быстро шли, такое только по Тракту.

— Дотракийцы так не делают, — вмешался Тохта, опирающийся на двуручную “бородатую” секиру. — Они бы уже гарцевали, пускали стрелы и выкликали поединщиков.

— Поймаем кого, узнаем, — подвел черту старшина охотников. Подхватил копье и направился в дом.

Кузнец посмотрел ему вслед, переглянулся еще с владельцем секиры. Кто угодно мог прийти. Жить в малом городке с одной стороны, лучше: нет над головой старших-набольших, долю им раз в год отвези, а в прочее время делай, что хочешь. С другой стороны, приходят вот каждую зиму под стены… Удальцы лихие, Черным Козлом их в рот и сраку. Опять потом на всех могилы копать, а земля мерзлая.

Кузнец поморщился. Сегодня еще и не поспишь. Очередь пала на его дом, и теперь там скоблят полы, обливают кипятком стены, застилают полотнами столы. Жаловаться бесполезно, сам же кузнец и принес обычай из наемного отряда. Ждешь битвы — готовь место под прием раненых.

Прием раненых здесь выглядел всем на удивление. К громадному зданию — больше не только Большого Дома Винтерфелла, но и всего Винтерфелла! — подъезжал, прилетал, приходил непрерывный поток людей. Из чародейных повозок, летающих либо колесных, особые люди в светло-синем вытаскивали носилки; кто не лежал на носилках, послушно отступал от прозрачных дверей — во имя Богорощи, неужели там стекло в рост человека высотой? А если разобьется от неловкого пинка?

Сопровождающие Брандона, видя это, не стали ломиться в дверь всей толпой. Изрядно оробев, пара замковых слуг и рыцарь Клей из дома Сервинов стояли, как потерянные, чуть в стороне, чтобы их не стоптал могучий поток поступающих на исцеление людей.

Велика планета Ремнант, и во всякий миг кто-то где-то погибает или вот, получает раны в бою. Немного на планете полностью безопасных мест, а потому все серьезное лечение происходит в крупных медицинских комбинатах — их на всю планету примерно, сколько пальцев на руках — которые в тех самых безопасных местах стоят.

Пострадавших доставляет летающая “скорая помощь”. Правда, есть риск ее не дождаться. Но наложить шину, вколоть обезболивающее или там заинтубировать раненого — ха! Трудами и стараниями черных тварей Гримм зачаткам полевой медицины поневоле выучились почти все на чудесной, развитой и продвинутой планете Ремнант.

Что для могучего медцентра Вейла еще один парнишка с переломанным позвоночником! Вон тащат Охотника с почти оторванной рукой — подставился под урсу. Вон друзья привезли обожженного байкера поперек мотоцикла. Скорее всего, пытался впечатлить женщин огненным шоу, но это уметь надо, а не по пьяни выделываться.

Вон там выгружают жертв перестрелки с бандитами: угрюмые однополчане в одинаковой черной форме и шлемах сноровисто переваливают и подтаскивают носилки. Чувствуется богатый опыт, воспитанный романтической профессией…

А запахи здесь — вовсе оживший ужас. Должно быть, Иные за Стеной пахнут столь же резко, остро, словно морозный ветер прямо в ноздри. То тухлый выдох самобеглых коробок, то пугающе-сладковатый ветерок от проходящих мимо лекарских служителей в синем… Обычному запаху пота и немытого тела Клей Сервин обрадовался, как единственному знакомому.

Тут к отчаявшимся сопровождающим Брандона Старка подошел высокий молодой мужчина, одетый по здешней моде, обутый в блестящие коротенькие ботиночки… Да, тут можно ходить почти без голенища: везде устлано камнем. Или даже — расплавленным камнем, швов не видно ведь. Словно валирийские драконы выгладили не только большие дороги, но и малые тропинки.

Клей Сервин представил себе маленького дракончика на поводке. Пока не вырос, можно им заплавлять малые тропинки. А говорят, на юге Дейнерис Таргариен привела сразу троих драконов. Только разве Королеве Вестероса найдется дело до дорог? Короли занимаются исключительно войной, и ради войны только позволяют увлечь себя скучными приготовительными делами…

Клей Сервин впервые задумался: тут столько занятий и кроме войны! Одни эти дорожки плавленого камня. Высоченные дома. Летающие и самобеглые повозки. Кто-то же все это делает, а кто-то — налагает чары. Интересно!

Клей Сервин вздохнул: он рыцарь, и его долг — служить Старкам. До сих пор он мог сделать это либо мечом, либо в Цитадели Староместа, выучившись на мейстера. Если он захочет учиться здесь… Неважно, чему! Поймут ли его дома?

Тут Сервин опамятовался: ведь парень в коротких ботиночках стоит рядом и терпеливо ждет; Клей торопливо поклонился.

Молодой мужчина поклонился в ответ по здешнему обычаю: совсем неглубоко. Лишь четкость движения не давала счесть его движение обычным кивком.

— Зовите меня Пламен, — сказал мужчина. — Я провожу вас в гостиницу, где вы отдохнете с дороги.

— Прежде всего мы обязаны знать, что будет с господином.

Пламен указал на скамейки под развесистыми деревьями:

— Отойдем с прохода, здесь шумно. Посидите тут буквально… Полчаса… Я схожу и все подробно узнаю.

Беседуя с пришельцами — под стенами Винтерфелла, в день, когда захватчики Теона Переветника и предатели Рамси Болтона погибали быстро, страшно, во множестве — Клей Сервин узнал, что час у пришлых всегда одинаковой длины. А еще он увидел на стене высокого многооконного здания знакомый круг с двумя стрелками — такие же “часы”, только маленькие, наручные, носил тот его собеседник.

Полчаса — половина круга длинной стрелки, это Клей Сервин уже знал.

Пламен проследил его взгляд и кивнул:

— Да, вон там, под часами, и подождите. Я постараюсь быстро.

Затем Пламен решительно направился в информационный центр госпиталя. Имя и фамилия поступившего новичка тут уже появились на огромном табло — потому что не первым Брандон Старк заехал сегодня на белые простыни, и даже не пятисотым; а отвечать каждый день тысяче родственников — сколько же это человек придется отвлечь от главной задачи, от лечения?

На Ремнанте людей мало и без того. Высочайшая техника позволяет во многих местах заменять людей роботами или автоматами, иначе нипочем бы планета не достигла уровня летающих автомобилей— “буллхэдов”.

На табло светился номер Брандона Старка — 666, что атеисту Пламену ни о чем не сказало, — диагноз, палата, имя начальника лечебной бригады, срок операции (завтра), и прогноз на выздоровление.

Прогноз Пламен прочитал внимательно.

Неделя — передвижение с помощником, шесть месяцев — самостоятельное, год — полное восстановление в рамках ограничений диагноза… То есть, бегать и скакать по крышам Бран, скорее всего, не сможет. Но просто ходить, брать ложку, нагибаться, чтобы влезть в обувь, младший Старк осилит без посторонней помощи.

Пламен развернулся, чтобы поскорее принести радостную весть сопровождающим Брандона Старка, да и определить их, пожалуй что, в гостиницу. Пока северяне из Винтерфелла, по рассказам Арьи, славные на весь Вестерос резким взрывным характером, не успели ни с кем сцепиться. От общего ошеломления и чувства собственной малозначимости, в которой они, разумеется, ни за что не признаются.

О, подумал Пламен. В детский парк их отвести. Пускай там топоры в мишень покидают, самовыразятся — им там призов дадут, хвалить будут. Местные ловкость ценят. Здешняя элита, Охотники, до сих пор не гнушаются холодным оружием размахивать, а некоторые так даже и умеют…

Про Охотников Пламен подумал не просто так. Только что мимо него буквально пролетела, ступая сквозь толпу, как по пустому месту, рослая брюнетка с дивными красными глазами, а главное — с буквально вороновым крылом волос, которые, на изумленное восхищение всех собравшихся, никого в толпе не задели, ни за что не запутались.

Брюнетка направилась в блок для выздоравливающих, которых уже позволялось навещать; пока Пламен украдкой вздыхал красавице вслед, рядом с ним кто-то произнес откровенно зло:

— Промахнулся Кирт, значит.

Второй голос ответил тоже зло, но поглуше, уверенно:

— Ничего. Кто-нибудь не промажет.

Пламен посмотрел — и, понятно, никого не увидел в толпе под блеском десятка информационных табло до потолка, в гомоне и шуме тысяч родственников, докторов, поступающих и выписываемых пациентов.

Тем более, никого не услышала сама Рейвен.

Рейвен прошла по чистому коридору выздоравливающих в какую-то там палату с четырехзначным номером, краем уха поймала скороговорку докторов:

— … Мелиттин, представляете. Обычный мелиттин из пчелиного яда.

— Сколько я уже такого слышал.

— В этот раз двойной слепой дал положительное.

— О! И?

— В сочетании с химиотерапией мелиттин значительно замедляет рост опухолей.

— Отличная новость! Будем пробовать. Но тут, разумеется, надо спрашивать у начальника группы…

Рейвен вошла в палату — доктора остались в коридоре, закрытая дверь отрезала их радость. Если доктора радуются, значит — всем скоро лучше станет. Что-то нашли. Кому-то полегчает.

После того, как Саммер вытащили, Рейвен полегчало так, что запросто могла она теперь прийти к тому же Лосю, вовсе не задумываясь, кто как воспримет и что скажет.

Плевать, что скажут. Из тысячи сказавших один отважится на действие. Из десятка вышедших в путь один дойдет к цели. Из десяти дошедших один, может быть, и не промахнется…

Короче: поживем еще.

Найдя взглядом взгляд фавна, засунутого до пояса в ревитализатор, Рейвен сказала:

— Лось, все-таки: почему?

Фавн теперь мог нормально двигать губами, и ответил тоже спокойно, разборчиво:

— Так правильно.

— Ты знаешь, кто я? Меня половина планеты точно ненавидит. И… — Рейвен запнулась буквально на мгновение, но заряд легкости все не падал: “Так правильно!” Охотница продолжила:

— И я полностью этого стою… Ты мог просто не двигаться, кто посмел бы слово сказать!

Лось облизал губы:

— Так правильно. Ты… В какой-то момент… Стала частью… Не знаю, как сказать… Частью группы. Стала нашей. А своих надо вытаскивать, хоть бы они и сволочи. Потому что — свои.

И фавн сделал вид, что утомился длинной речью, откинулся на подушки. Но Рейвен-то видела циферки на ревитализаторе: все в зеленой зоне. Ничего там у Лося не прыгнуло, ничего не перехватило, ничего не заболело… В смысле: ничего физического.

А душа — штуковина еще эфемернее Ауры. Про нее совсем уже ничего не известно.

— Прощай, Лось. Я должна тебе жизнь. Не хотелось бы оказаться там и тогда, где и когда ты эту задолженность взыщешь.

Лось улыбнулся, ничего не сказав. Что говорить: на Ремнанте любая выдумка может обернуться правдой.

Рейвен вышла, и фавн остался один в своей удобной, уютной, уставленной лучшим оборудованием палате. В Синдер бы он выстрелил. Ума бы хватило. Плакал бы потом, конечно. Да он и так плакал, если честно.

Так ведь это ж, пойми — потом…

Потом Рейвен покинула крыло выздоравливающих и оказалась в большом зале, где получали вещи, документы, последние наставления докторов пациенты, сочтенные достаточно здоровыми для самостоятельного долечивания.

Здесь никто не толпился, и потому Рейвен сразу поняла: не проскочить. Заметили. Янг — Охотница. А уж Стрелок, знаменитый на весь Ремнант Стрелок, точно заметил.

Тогда Рейвен, вовсе не подавая виду, что чем-то расстроена или чего-то стесняется, подошла к небольшой группе.

Двое мужчин: Стрелок и тот, постарше, которого они тогда встречали в городе Ноль, а потом везли в этот самый госпиталь. Что-то там сложное. А, вспомнила: искусственное сердце, второе в мире после Озпина. Рейвен хмыкнула: дедушка-то из иного мира. Уедет к себе, и снова Озпин останется с единственным на весь Ремнант механическим сердцем.

Ну и Янг… Рейвен слева вспыхнула, а справа похолодела. Янг, любимая дочка, отлично удавшаяся, здоровая и — ревниво сощурилась Рейвен — какая же Янг красивая! Для Охотницы, ведущей обычно совсем не благонравный образ жизни, не берегущей цвет лица, не имеющей времени часами отмачивать руки в ванночке с теплым кремом — как же Янг здорово выглядит!

Особенно когда откровенно висит на плече Стрелка! Ее, Рейвен, Стрелка.

То есть, бывшего, разумеется. Но Рейвен Бранвен это не какая-то там разведка или сраная мафия. У Рейвен бывших не бывает!

Бывших не бывает? Да к гриммам, что она — в школе на уроке правописания?

Нервничаю, поняла Рейвен. Колотит. Ну, к гриммам. Не такое переживали.

И она спокойно поздоровалась плавным общим кивком.

— Лося навещала, — пояснила, сразу пресекая вопросы, — за спасение жизни поблагодарить.

Капитан, он же Стрелок, слабо улыбнулся, но тут же и застыл: прекрасно чувствовал, как напряглась всем телом буквально висевшая на нем справа Янг. Золотоволосая и так злилась на маму за долгое отсутствие в жизни, а тут Рейвен выкатила такой повод! Волосы Янг понемногу начали светиться, но в ярком полудне, в чистом просторном зале выписки заметили это лишь Капитан да сама Янг. Ну и Рейвен, конечно.

Иван Антонович Ефремов, безотчетно поглаживая рукой грудину — вместо сердца атомный мотор, точно как в песне! — застыл, разглядывая замерших друг против друга женщин. Что такое встретиться с бывшей, он тоже знал прекрасно. Здесь, однако, происходило что-то другое. Вроде бы молодая блондинка, которая с Капитаном, чувствует себя полностью правой?

Как человек воспитанный, Ефремов не сказал ничего. Плавно повернулся лицом к выходу, тактично выключая себя из беседы и вероятного скандала. Но за спиной его, на удивление, не прозвучало ни слова. Переглядываясь около минуты, Янг и Рейвен так и не выхватили кольты — или что тут у них вместо? — и не принялись дырявить соперницу ни словесно, ни физически. Капитан тоже молчал, ну тут понятно: опытный. Понимает, что такое с обеих сторон выхватить…

Капитан с блондинкой — Янг Сяо Лун, вспомнил про нее Ефремов, — догнали у самого “буллхэда”. Янг молча уселась к управлению. Капитан помог Ефремову пристегнуть ремни, закинул в багажник пластиковый кофр с инструментом и принадлежностями импланта, с толстенным руководством по производству урановых или ториевых таблеток питания, с маленьким радиометром… Ефремов уже знал, что самое сложное оказалось — не реактор ему в тело впихнуть, а сделать защиту слизистой оболочки желудка от радиации. А то коммунистический киборг с постоянным кровавым поносом впечатляет, конечно — но как-то не вполне нужным образом.

Здешние, ремнантские импланты все на Прахе. Прах никакой радиации не дает. Но и в другой Вселенной, за Порталом, никакой Прах не работает.