'Или на заднице, в зависимости от обстоятельств', — подумала я, отклоняясь назад и опираясь на толстый ствол дуба. Мои ноги ломило от пяток до колен, спина и ребра ныли при каждом вдохе, и приходилось то и дело закрывать глаза, чтобы справляться с головокружением. Но, кажется, впервые за несколько дней я просто сидела.
По ту сторону дороги солдаты готовили свои скудные пайки; мой рот наполнился слюной, и желудок болезненно сжался от запаха жареного мяса и муки. Маленький сын миссис Уэлманн скулил от голода, его голова лежала на коленях матери. Она бессознательно гладила мальчика по волосам, не отводя взгляда от тела мужа, который лежал немного подальше. У нас не оказалось ни простыни, ни одеяла, чтобы сделать саван, но кто-то предложил платок, чтобы накрыть его лицо. Мух было просто ужас, как много.
Слава Богу, воздух остыл, но оставался тяжелым и угрожал дождем: за горизонтом не прекращал грохотать гром, и, вероятно, ночью на нас обрушится ливень. Я отклеила пропитанную потом ткань от груди (вряд ли рубашка успеет высохнуть до того, как нас снова намочит дождь) и с завистью посмотрела на лагерь через дорогу, с его рядами невысоких палаток и шалашей. Также там стоял немного больший по размеру командирский шатер, хотя несколько офицеров временно расквартировались в конфискованной хижине.
Я подумала, что должна пойти туда и поговорить с самым старшим из присутствующих офицеров, чтобы выпросить еды хотя бы для детей. Я решила, что, когда тень от вон той высокой сосенки коснется моей ноги, то встану и пойду. А пока я снова открыла фляжку и сделала маленький глоток.
Краем глаза я уловила движение и подняла глаза. Безошибочно узнаваемая фигура лейтенанта Рэнсома появилась из-за палаток и направилась через дорогу. На сердце немного потеплело от его вида, хотя возобновилась и тревога за Джейми. И с внезапной острой болью я вспомнила о Брианне. 'По крайней мере, она в безопасности, — подумала я. — И Роджер, и Джем, и Аманда тоже'. Будто короткий утешительный рефрен, я повторяла их имена про себя, пересчитывая, словно монетки. Все четверо в безопасности.
Уильям развязал свой шейный платок, его волосы растрепались, на мундире виднелись пятна пота и грязи. Погоня за нами явно нелегко далась и британской армии.
Вилли оглядел поле, увидел меня и целенаправленно повернул в мою сторону. Я подтянула ноги, пытаясь подняться и сражаясь с земным притяжением, словно гиппопотам, поднимающийся из болота.
Я едва успела встать на ноги и поднести руку к волосам, чтобы пригладить их, когда ощутила, как еще чья-то рука ткнула меня в спину. Я жутко испугалась, но, к счастью, не закричала.
— Это я, тетушка, — прошептал Йен Младший из тени позади меня. — Пойдем со... Ох, Боже.
Уильям, находившийся уже буквально в десяти шагах, поднял голову и, заметив Йена, подбежал ко мне. Он схватил меня за руку и потянул из-под деревьев. Я вскрикнула, поскольку Йен, столь же крепко удерживая другую мою руку, с аналогичной энергией потащил меня в противоположном направлении.
— Отпусти ее! — рявкнул Уильям.
— Черта с два! — горячо ответил Йен. — Сам отпусти!
Маленький сынишка миссис Уэллман подскочил на ноги и, открыв рот, круглыми глазенками уставился в сторону леса.
— Мама, мама! Индейцы!
Женщины вокруг нас закричали и, все, обезумев, принялись отползать подальше от леса, оставив раненых на произвол судьбы.
— Проклятье! — выругался Йен и недовольно отпустил мою руку. А Уильям — нет: он дернул меня к себе с такой силой, что я врезалась в него, и он тут же обнял меня за талию и немного протащил в сторону поля.
— Черт возьми, отпусти мою тетушку! — рассердился Йен, появляясь из-за деревьев.
— Ты! — сказал Уильям. — Что ты... Ладно, неважно. Твою тетушку, говоришь? — он посмотрел на меня. — Так и есть? Вы его тетя? Погодите... ну, да, разумеется.
— Да, — подтвердила я, пытаясь высвободиться из его объятий. — Отпустите.
Его хватка слегка ослабла, но он меня не отпустил.
— Сколько вас там? — потребовал Уильям ответа, указав подбородком в сторону леса.
— Если бы там были другие, ты был бы уже мертв, — сообщил Йен Вилли. — Здесь только я. Отдай ее мне.
— Я не могу этого сделать.
Но в его голосе звучала нотка неуверенности, и я почувствовала, что Уильям повернул голову в сторону хижины. В данный момент оттуда никто не выходил, но я видела, как некоторые из часовых возле дороги переминались с ноги на ногу, пытаясь понять, что тут происходит. Другие пленные перестали улепетывать, но, дрожа от недавней паники, в ужасе вглядывались во тьму под деревьями.
Я резко стукнула костяшками пальцев по запястью Уильяма, и, отпустив меня, он сделал шаг назад. Моя голова снова закружилась — и не в последнюю очередь от весьма своеобразного ощущения, что меня обнимал совершенно незнакомый человек, чье тело было таким узнаваемым. Он был тоньше, чем Джейми, однако...
— Ты обязан мне жизнью, так? — и не дожидаясь ответа, Йен указал большим пальцем в мою сторону. — Обязан, так вот, отдашь долг ей.
— Вряд ли стоит вопрос о ее жизни, — довольно сердито ответил Уильям, неловко кивнув в мою сторону, признавая, что, вероятно, и я могу иметь некий интерес в этой дискуссии. — Неужели ты мог предположить, что мы убиваем женщин?
— Нет, — ровным голосом ответил Йен. — Я вовсе этого не предполагаю. Я отлично знаю, что убиваете.
— Убиваем? — повторил Уильям. Он выглядел удивленным, но внезапный румянец загорелся на его щеках.
— Убиваете, — подтвердила я. — Генерал Хау повесил трех женщин перед командованием своей армии в Нью-Джерси. В качестве примера.
Уильям выглядел совершенно потрясенным.
— Что ж... но... они были шпионками.
— Так вы считаете, что я не похожа на шпионку? — поинтересовалась я. — Весьма признательна за ваше доброе мнение, но не уверена, согласится ли с ним генерал Бергойн.
Конечно, может, и не столь официально, но множество других женщин погибло в руках английской армии, однако сейчас было не время вспоминать о них.
— Генерал Бергойн — джентльмен, — напряженно произнес Уильям. — И я тоже.
— Отлично, — коротко сказал Йен. — Отвернись секунд на тридцать, и мы тебя больше не побеспокоим.
Я не знаю, сделал бы Вилли это или нет, но как раз в этот миг с дальнего конца дороги раздались индейские вопли. В ответ закричали обезумевшие пленники, и я прикусила язык, чтобы тоже не заорать. От верхушки командирского шатра в лавандовое небо взметнулся язык пламени. И пока я глазела на него, в небо взлетели еще две пылающие кометы. Это было похоже на сошествие Святого Духа, но прежде, чем я успела упомянуть об этом интересном наблюдении, Йен схватил меня за руку и дернул, чуть не свалив меня с ног.
Я умудрилась подхватить фляжку, когда мы, что есть мочи, побежали в лес. Йен забрал ее и в спешке почти поволок меня за собой. Позади нас раздались пальба и крики, и от страха кожа на спине сжалась.
— Сюда.
Когда мы ринулись в кусты, я следовала за Йеном в полутьме, не разбирая, куда ступаю, спотыкаясь и выворачивая лодыжки и в любой момент ожидая быть подстреленной в спину.
До чего же удивительно устроен мозг! Я в живописных деталях представляла себе, как меня ранили, схватили, как у меня началось заражение и сепсис, и свою долгую мучительную смерть, — перед которой я бы обязательно увидела, как арестовали и расстреляли Йена и Джейми (потому что, разумеется, я без труда узнала, кто издавал индейские вопли и стрелял пылающими стрелами).
И только когда мы замедлились, — потому что у меня схватило в боку так, что я не могла дышать — я подумала о другом. О больных и раненых, которых я оставила позади. Молодой колесник с ярко красным горлом. Уолтер Вудкок, балансирующий над пропастью смерти.
'Ты можешь дать любому из них не больше, чем руку поддержки', — яростно говорила я себе, хромая вслед за Йеном. И это была правда, я знала это. Но я также знала, что иногда рука, протянутая во тьме, давала больному человеку опору, за которую он мог удержаться, сопротивляясь ревущему дуновению темного ангела. Иногда этого оказывалось достаточно, иногда — нет. Но боль тех, оставленных мною позади, тянула меня, словно морской якорь, и я не могла сказать, что именно текло по моим щекам — пот или слезы.
Теперь уже совсем стемнело, и клубящиеся облака закрыли луну, позволяя ее бриллиантовому блеску лишь прерывисто мелькать. Йен еще больше замедлился, чтобы позволить мне идти с ним в ногу, и то и дело брал за руку, чтобы помочь пройти по камням или через ручей.
— Еще... далеко? — выдохнула я, снова останавливаясь, чтобы отдышаться.
— Не слишком, — тихо ответил голос Джейми позади. — Ты в порядке, Сассенах?
Мое сердце буквально подскочило, затем снова успокоилось в груди, когда Джейми нашел мою руку и ненадолго прижал меня к себе. На миг я ощутила такое колоссальное облегчение, что думала, мои кости просто растаяли.
— Да, — сказала я ему в грудь и с величайшим трудом подняла голову. — А ты?
— Теперь нормально, — ответил он, погладив меня по голове и дотронувшись до щеки. — Можешь пройти еще немного?
Слегка качнувшись, я выпрямилась. Начался дождь, его тяжелые капли плюхались мне на голову, пугающе холодные на волосах и коже.
— Йен, та фляжка еще у тебя?
Послышался тихий щелчок, и Йен вложил фляжку мне в руку. Очень осторожно я прислонила ее к губам,
— Это бренди? — удивился Джейми.
— М-м-хм-м-м.
Я глотала так медленно, как только могла, и передала фляжку ему. Там еще осталась пара глотков.
— Где ты его взяла?
— Твой сын дал мне, — ответила я. — Куда мы идем?
Последовало долгое молчание, а затем в темноте я услышала, как Джейми выпил бренди.
— На юг, — ответил он, наконец, и, взяв меня за руку, повел вглубь леса. Дождь перешептывался с листвой вокруг нас.
ПРОМОКШИЕ И ДРОЖАЩИЕ, мы догнали отряды ополченцев как раз перед рассветом, и взвинченный часовой чуть не пристрелил нас по ошибке. Но к этому моменту мне было уже почти все равно. Перспектива оказаться мертвой казалась гораздо предпочтительнее, чем необходимость сделать еще один шаг.
Когда наши личности установили, Джейми ненадолго исчез и вернулся с одеялом и тремя свежими кукурузными лепешками. Я слопала свою долю этой амброзии ровно за четыре секунды, завернулась в одеяло и легла под деревом на влажной, но не мокрой земле, которая так густо была покрыта опавшей листвой, что она пружинила подо мной.
— Я вернусь через минуту, Сассенах, — прошептал Джейми, садясь возле меня на корточки. — Никуда не уходи, ладно?
— Не беспокойся... Я буду тут. Если я двину хоть одним мускулом раньше Рождества, это будет слишком скоро.
Слабое тепло уже возвращалось в мои дрожащие мышцы, и сон тянул меня вниз с неумолимостью зыбучих песков.
Джейми тихонько усмехнулся и, протянув руку, поправил одеяло на моих плечах. Свет зари проявил глубокие морщины, которые ночь вырезала на его лице, стали видны пятна грязи и усталость, оставившие отметины на его крепких костях. Широкий рот, так долго сжимавшийся, теперь с облегчением расслабился в мгновенной безопасности и выглядел странно юным и уязвимым.
— Он похож на тебя, — прошептала я.
Рука Джейми замерла на моем плече, и он опустил глаза, спрятав их под длинными ресницами.
— Я знаю, — очень тихо произнес он. — Расскажешь мне о нем. Потом, когда будет время.
Я услышала, как Джейми ушел, шурша листьями, и уснула, едва закончив молиться за Уолтера Вудкока.
ГЛАВА 57
ИГРА В ДЕЗЕРТИРОВ
ПРОСТИТУТКА ЗАМЫЧАЛА СКВОЗЬ ТРЯПКУ, зажатую в зубах.
— Почти всё, — пробормотала я и мягко провела костяшками пальцев по её голени, чтобы успокоить, а затем вернулась к санации ужасной раны на ступне.
На неё наступил офицерский конь, когда люди и животные толпились во время отступления на берегу речушки, чтобы напиться. Ясно виднелся след гвоздей от подковы — чёрный на фоне красной опухшей кожи. Край подковы — истёртый до толщины бумажного листа и острый как нож, — оставил глубокий изогнутый порез поверх плюсневых костей, исчезающий между четвёртым и пятым пальцами.
Я опасалась, что придётся удалить мизинец: казалось, он висит на лоскуте кожи, но когда я осмотрела ступню внимательнее, то обнаружила, что каким-то чудом все кости целы. Ну, насколько я могла судить без рентгеновского аппарата. Проститутка рассказала, что лошадиное копыто вдавило её ногу в прибрежную грязь, — вероятно, это и спасло кости от переломов. Если мне сейчас удастся остановить инфекцию и не придётся ампутировать ступню, то женщина сможет снова нормально ходить. Возможно.
Стараясь уповать на лучшее, я отложила скальпель и протянула руку к захваченной из форта бутылке с жидкостью, содержащей (как я надеялась) пенициллин. Во время пожара в доме мне удалось спасти оптический тубус от микроскопа доктора Роулингcа. И потом он очень пригодился для разведения огня, но без окуляра, механизма перемещения предметного столика и без зеркала пользоваться им для определения вида микроорганизмов было крайне затруднительно. Единственное, в чем я была уверена, так это в том, что выращенная и профильтрованная мной субстанция являлась хлебной плесенью, но только и всего...
Подавив вздох, я щедро смочила только что вскрытую рану. Жидкость не содержала алкоголя, но я лила по живому мясу. Проститутка пронзительно вскрикнула сквозь тряпку и задышала через нос, словно паровая машина, но к тому времени, как я сделала компресс из лаванды и окопника и перевязала ногу, она уже успокоилась, хотя ее лицо оставалось багровым.
— Вот, — сказала я, слегка похлопав женщину по ноге. — Думаю, что теперь дела пойдут на лад.
Чисто машинально я начала было говорить: 'Держите ногу в чистоте', — но прикусила язык. Проститутке приходилось целыми днями ходить пешком без обуви и чулок по дикой местности — по камням, грязи и ручьям, — либо жить в грязных вонючих лагерях, где повсюду валялись кучи фекалий, оставленных людьми и животными. Подошвы её ног были твёрдыми, как рог, и чёрными, как грех.
— Найдите меня через пару дней, — вместо этого сказала я и подумала: 'Если сможете'. — Я осмотрю ногу и сменю повязку.
'Если смогу', — размышляла я, взглянув на заплечный мешок в углу, где хранила свои истощающиеся запасы медикаментов.
— Спасибо вам большое, — произнесла проститутка, садясь и осторожно ставя ногу на землю.
Судя по коже ног, она была довольно молода, хотя по её лицу этого не скажешь. От голода и переутомления на обветренной коже появились морщинки. От недоедания скулы заострились, а рот с одной стороны, где не было зубов, провалился, — они у неё либо сгнили, либо ей их выбил клиент или другая проститутка.
— Ты тут побудешь ещё немного, а? — спросила она. — У моей подруги вроде бы зуд.
— Я буду здесь по крайней мере до утра, — заверила я её, поднимаясь на ноги и подавляя стон. — Присылайте подругу, я посмотрю, что смогу сделать.
Наша группа ополчения встретилась с другими бригадами, образовав большой отряд, и в последующие дни наши пути стали пересекаться с остальными повстанческими формированиями. Мы сталкивались с осколками армий генерала Шуйлера и генерала Арнольда, которые тоже двигались на юг по Гудзонской долине.
