Народ и вместе с ним и власть — поудивлялись, поудивлялись сперва, а потом как это водится — быстро привыкли к хорошему и решили, что:
ЭТО СТАНДАРТНО!
В свободную продажу или в кредит по системе лизинга и франшизе, поступают мини-заводы производства государственно-частного Ульяновского завода мини-заводов». Практически любой гражданин, или группа граждан организовавшаяся в артель (или кооператив), могли их приобрести по той или иной схеме и, получив полный пакет помощи от «Красного рассвета» — стать предпринимателями.
В результате креативная молодёжь попёрла косяками не в ВКП(б) по «ленинскому призыву», а в бизнес.
В стране, вдруг становится меньше безработных и больше доступных по цене товаров народного потреблении…
Жизнь становится всё, лучше, жить становится всё веселей.
Так, это всё благодаря чему?
Мудрой политике правящей Коммунистической партии — строго и неуклонно выполняющей заветы Ленина насчёт НЭПа и, поощряющей частную инициативу.
ЭТО — ДЕЙСТВУЮЩАЯ НОРМА!!!
И примерно то же самые процессы, с тем же успехом — происходили и по другим идеологическим фронтам. В начале 1929-го года например, на очередном Съезде ВКП(б) — была официально принята за официально-государственную идеологию теория Михаила Степановича Ольминского (Александрова), творчески переосмыслившая марксизм.
Не без грандиозной ругани конечно, но была приняла большинством голосов.
По ней, отныне все развитые страны Западной Европы и САСШ — считались строящими социализм. СССР и некоторые другие государства — вставшими на путь построения социализма.
Теперь, классами (производящими и распределяющими материальные блага) официально считались специалисты (инженеры и высококвалифицированные рабочие) и управленцы.
Все остальные — слоями, прослойками и прокладками общества.
* * *
Что напоследок к этой главе сказать?
Увы, но всех людей до единого — нельзя сделать одинаково счастливыми. Всегда были и, будут — первые и последние, преуспевающие и неудачники, здоровые и больные, злые и добрые, бедные и больные…
И всегда будут «обиженные» — на которых «воду возят» и, часто в буквальном смысле этого слова. Лучше всего про это сказано в стихотворении опять же про лошадь, поэтессы Марии Семеновой:
«Четыре копыта, облезлая шкура...
По грязной дороге плетется понуро
Забывшая думать о чем-то хорошем,
Давно ко всему безразличная лошадь
Она родилась жеребенком беспечным,
Но скоро хомут опустился на плечи,
И кнут над спиной заметался со свистом...
Забылась лужайка в ромашках душистых,
Забылось дыхание матери рыжей...
Лишь месят копыта дорожную жижу,
И только сгибается все тяжелее
Когда-то красивая, гордая шея.
Четыре копыта, торчащие ребра...
Скупится на ласку хозяин недобрый.
А жизнь повернуться могла по-другому —
Ведь где-то сверкают огни ипподрома,
Там тоже есть место обидам и бедам.
Но мчатся по гулкой дорожке к победам
Могучие кони, крылатые кони...
И кутают их золотые попоны.
Им, лучшим, награды и слава — но кто-то
Всегда занимается черной работой.
Чтоб им предаваться волшебному бегу,
Тебя спозаранку впрягают в телегу,
И если до срока работа состарит —
Другого коня подберут на базаре».
Пожалуй, у меня к этому больше нечего добавить, раз что…
Без всякого сомнения, пытливая человеческая мысль — тем и прекрасна, что непредсказуема, ни перед чем не останавливается — являясь самым созидающим и в то же время наиболее разрушительным оружием из всех возможных. Человек ведь и сам не знает, чего он хочет — кроме двух вещей: жить и любить и, не надо ему мешать.
А посему рано или поздно, монолиты любых нерушимых стен — становятся трухлявыми, как прогнивший пень и с грохотом рушатся, а на смену им приходит что-то совершенно другое.
Хорошо это или плохо, но это такая наша с вами жизнь!
Жизнь просто идет и идет, ни перед чем не останавливаясь — опровергая своим течением всяческие законы и установления. Каким был бы мир, развивающийся по указанию сверху — пусть даже самого умного начальства? Лужайкой в райских кущах, золотой клеткой для беззаботных канареек или загоном для откормленного фас-фудом скота?
Сами подумайте, я ничего не навязываю.
Глава 22. Снимая «ружьё» со стены…
Долго… Очень долго… Бесконечно долго я раздумывал над тем, что делать с инфой об «Фонде индустриализации России» — якобы созданном по плану крупнейших сановников страны и с одобрения самого Императора, группой российских промышленников и, ныне находящимся в одном из швейцарских банков.
И наконец, придумал.
Напомню вкратце, не вдаваясь в подробности, которые сам не знаю.
Право распоряжаться этим «фондом», до Революции, было якобы у русского мультимиллионера Николая Александровича Второва, поэтому его ещё называют «Фондом Второва». А после его загадочного убийства в 1918-ом году, якобы, это «право» ещё более загадочным образом перешло к сталинскому секретарю Борису Георгиевичу Бажанову.
Какая там может находиться сумма, возникает вопрос?
Если на руках у военного атташе в Париже генерала Игнатьева, на момент Революции имелось 300 миллионов франков, то можно смело предположить, что «группа российских промышленников» во главе с самым богатым человеком России — могла положить на швейцарский счёт сумму со значительно большим количеством «нулей»…
Хотя бы на пару порядков.
Имеется версия, что именно «Фонд Второва» — послужил в «реальной истории» материальной основой сталинской Индустриализации СССР в тридцатые годы. И именно для того, чтобы (в результате какого-то договорнячка с мировыми финансовыми воротилами) добраться до «Фонда Второго» и якобы сбежал из СССР сталинский секретарь по приказу своего шефа.
Ну, а почему бы и нет?
Все остальные версия происхождения финансового источника для построения «второй экономики мира» — при вдумчиво-внимательном рассмотрении выглядят не менее фантастическими. Ну а та, что связана с отбираемым у крестьян в процессе коллективизации зерном — так вообще смехотворной.
И надо почаще вспоминать Марка Твена — который как-то раз сказал, как будто как раз под такой случай:
«Неудивительно, что иногда истина кажется менее правдоподобно, чем выдумка. В выдуманном произведении должен быть хоть какой-то смысл».
* * *
Как уже известно, в этой «текущей реальности», после спровоцированных мной событий осени 1925-го — Сталин уехал на Кавказ и оттуда в Москву пока не вернулся…
Борис же Бажанов, был сперва похищен другими бывшими сталинскими секретарями, затем спасён от похитителей и в свою очередь — похищен мной и, очутился под вымышленным именем в Ульяновске. Там он прошёл курсы секретарей-референтов с элементами «промывания мозгов» и даже отчасти «зомбирования» и став одним из моих самых ярых приверженцев — работает у меня по специальности.
Тем не менее, прекрасно понимая, что человеческая психика до конца не изучена и потому не предсказуема на сто процентов — я предпринимал кое-какие меры, чтоб он не сбежал на Кавказ к Сталину. Тем более, что имя последнего — почти всегда на слуху в СМИ, как очень успешного советского менеджера в сфере нефтедобычи и нефтепереработки.
Рисунок 124. Борис Георгиевич Бажанов.
Например:
— Борис! В окружении Председателя Совета директоров «Грознефти» замечены такие, такие и такие… Тебе известно, кто это?
Тот заметно напрягается:
— Это — люди Зиновьева. А, почему ты спрашиваешь, Серафим?
Пожимаю плечами, типа — ерундовое дело:
— Да, так ничего… Запрос от них на тебя пришёл в Нижегородский «Организационно-технический сектор» (ОТС). Думал, может друзья или родственники…
Тот, бледнеет новорожденной Луной над ночным кладбищем:
— Нет у меня среди зиновьевцев — ни друзей, ни тем более родственников.
— И это не может не радовать. Так, что же ответить товарищам?
— Ответь, что никакого «Бажанова» ты знать не знаешь!
Пристально смотрю в его глаза:
— Ты уверен? Ну, как знаешь…
Ещё была велика вероятность «рывка за кордон», особенно зная-учитывая его «реальную» биографию. В этом плане я тоже предпринял кое-какие меры, хотя и несколько другого порядка.
Бажанов был у меня секретарь-референт в области литературы — которой я продолжал неустанно заниматься, считая её критически важным идеологическим оружием.
Сперва он просто вычитывал мою писанину, исправляя кой-какие огрехи с ляпами, иногда по согласованию вставляя что-то своё.
Затем поняв, что тот реально литературно одарён — я давал Бажанову черновик, план произведения, а то и вовсе всего лишь саму идею и, он писал его практически самостоятельно, я лишь проверял — находится ли его «отсебятина» в соответствии с моими первоначальными замыслами.
Нет, он вовсе не стал моим «литературным негром»!
Во-первых, весь гонорар шёл ему — я не мелочен в таких делах от слова «вообще», а во-вторых — на обложке стоял его литературный псевдоним:
«Анурез де Бальзам».
Мой литературный псевдоним тоже имелся, но маленькими буквами и снизу и, в чисто рекламных целях:
«Под редакцией Артура Сталка».
Прочитал человек и понял, что вещь стоящая, надо брать…
Понятно, да?
В 1928-го году вышло сразу несколько фантастическо-футуристических романов, которые сразу же были переведены на несколько языков и изданы за границей, причём — под названиями красовалось, естественно — «не на нашем языке»:
«Борис Георгиевич Бажанов».
А на титульной странице — так даже портрет автора.
Что за «романы»?
Гротесково-сатирический «Скотский двор» — о нравах при Дворе последних Романовых, в котором можно при желании можно найти намёк и на все королевские дворы Европы. Знамо дело, что после такого «аншлага» — ему нет хода в Старую часть света, где полным-полно понаехавших недобитых большевиками русских монархистов, да и свои собственные имеются.
Не наши эмигранты застрелят — так ихние джентльмены регулярно морду будут бить, это даже к бабке не ходи!
Футуристический роман «2009» повествует об Соединённых Штатах Америке начала двадцать первого века, когда в этой стране разрешили женить пидарасов, назначать на должность священника женщин и самое обидное — американцы выбрали себе в президенты…
НЕГРА!!!
Американская общественность была в шоке. Ругались, плевались, требовали запретить… Кое-где даже прошли демонстрации протеста, произошли волнения на расовой почве, с многочисленными случаями линчевания случайно подвернувшихся под руку негроамериканцев.
Но читали — ибо, жутко интересно.
Надо понимать, что после такого — явись только Бажанов в Штаты — ковбои ему там ноги переломают.
Это как пить дать!
Конечно, очень мала вероятность, что мой секретарь-референт свалит в Латинскую Америку… Но я на всякий случай перестраховался и, издал «Осень мастурбанта» — повествующая об одном впавшем в старческий маразм супер-похотливом латиноамериканском диктаторе, в котором без труда можно узнать любого ихнего «сукиного сына» — от Самосы до Стресснера.
Так что только появись он только в тех краях — «где среди пампасов носятся олени» — горячие мачо ему ноги выдернут и забудут на место вставить!
На все претензии, с отмороженным видом отвечаю:
— Извини, Борис, что позабыл с тобой посоветоваться. Но редакторы требовали настоящее имя, а не псевдоним… Сволочи!
Тот, впав в нешуточную панику:
— Я же «засветился», понимаешь!
Широко раскрыв очи, недоумённо интересуюсь:
— Перед кем, извиняюсь? Кто из твоих знакомых — от кого ты ныкаешься, читает литературу на испанском или португальском, к примеру? А если и прочитают, решат что ты где-то в эмиграции… Логично?
Подумав, тот вынужден был согласиться, просветлев лицом:
— Логично.
Вот и всё!
Оставалось только время от времени давать ему читать читательские письма — мешками приходящие в зарубежные издания, чтоб у того и мыслей не появлялось об рывке «за речку».
* * *
И вот как-то (после последней берлинской «командировки», дело было) беседуя в своём кабинете об делах наших литературных — я под общее хорошее настроение, как будто об чём-то для меня малозначащем, поинтересовался:
— Борис! А правда, что ты имеешь доступ к «Фонду Второва»?
По произошедшей на его лице реакции, я понял две вещи:
а) «Фонд» существует.
б) Бажанов имеет к нему какое-то — скорее всего самое непосредственное, отношение.
В принципе, мне больше ничего и не требовалось знать: кто, как и почему…
От излишнего любопытства кошки дохнут!
Тот, довольно быстро взяв в себя руки, видимо поняв — что я «понял», поэтому «темнить» не стал, а в свою очередь спросил:
— А ты откуда знаешь про «Фонд Второва», Серафим?
— Ты хотел спросить «от кого»?
— …?
Вместо ответа, я возведя глаза к потолку, над коим находились минуя чердак и кровлю — Небеса, где мы все «будем»… Каждый в своё время, конечно! …Почтил минутой молчания светлую память об Александре Лазаревиче Абрамове (Абрамов-Мирове) — бывшем сотруднике бывшего Исполкома Коминтерна (ИККИ) в Берлине.
Ну и заодно — эту «почившую в Бозе» организацию, её пронырливо-вороватого агента Якова Самуиловича Рейха и Давида Леймана, с коим успел сдружиться и которого в некоторых ситуациях мне даже не хватает…
Не-нет, да и взгрустнёшь:
«Эх, был бы счас со мной Давидка, мы б с ним таких дел нафуевертили… Всем чертям бы стало тошно!».
Мда… Что имеем — не дорожим, потерявши — плачем.
Поскорбев вместе со мной, но естественно совсем по другому поводу, Бажанов спросил:
— Так всё это «спасение» было подстроено специально?
Я тоже не стал «тень наводить на пень»:
— Конечно! Но за исключением похищения тебя Григорием Каннером и его компанией. Я присматривал за тобой и, как только — так сразу. Или, я должен был поступить как-то иначе?
Тот, поспешно:
— Конечно, ты поступил правильно, Серафим!
Смотря ему прямо в глаза:
— Так ты не ответил на мой вопрос, Борис: правда, что ты имеешь доступ к «Фонду Второва»?
Тот, тщательно «жуя язык», кивнул:
