— Тебе нельзя совершать длительные прогулки. Хотя бы неделю, пока порез не закроется полностью, и я не буду уверена, что сердце работает без сбоев, — перевела взгляд на Саске, — возьмите Шизуне. Пусть проверит состояние Ино и Иноджина. И передайте Като, что я хочу его видеть, и попытайтесь убедить, что в Конохе его четвертовать никто не собирается.
Учиха кивнул:
— Само собой, Хокаге-сама. Будет исполнено.
Он поднялся и они, вместе с Мииной, покинули кабинет. Тсунаде села на одно из кресел и устало выдохнула.
— Кто бы мог подумать...
— Я предполагал, что он жив, но скрывается по каким-то личным причинам, — пожал плечами Шикамару, — были косвенные причины считать его живым.
— И промолчал?
— Я не Найт, прямых доказательств не было, да и не знал я, где его искать.
Женщина фыркнула:
— В том-то и дело, что ты не Найт, к тебе бы я прислушалась. Хотя бы не была сейчас так удивлена. Где он сам, еще важный вопрос. Неужели погиб?
— А где проходила его миссия, если не секрет? — спросил Нара.
— В Стране Воды. Риск умеренный, потравить провизию, собрать информацию и уйти.
Шикамару, вздохнул, и медленно поднялся:
— Да, даже послать за ним не кого. Остается ждать, во всяком случае, пока. Разрешите идти?
— Иди. Не перенапрягайся, и не пропускай приемы...
Глава79.
Найт открыл глаза и осторожно вытащил руку из-под головы Идзумо. Наивная деревенская девочка, он даже не пытался заручиться ее доверием. Она сама с радостью доверилась ему. Ее первая влюбленность, наверное. Было даже немного стыдно пользоваться положением, но... Работа прежде всего.
Поднявшись, но немного размял плечи. Раннее утро, солнце еще не заглянуло в окошки ее маленького домика. Первым делом Найт попытался потянуться к чакре, или к печати. Хоть к чему-то. Ничего. С момента пробуждения у него никак не получалось использовать чакру, иначе он бы уже покинул это место. Но пока приходилось скрываться.
Облачившись в лохмотья, служившие крестьянам одеждой, он вышел на улицу, чтобы нарубить дров и принести воды. Или еще чем-нибудь себя занять. Он пытался придумать план отступления, но получалось плохо. До связных Конохи здесь, в Стране Воды, он в ближайшее время добраться не сможет. Первый же патруль завернет его и отправит к прочим рекрутам. Да и как-то не обзавелся Корень запасными путями отступления на случай, если синоби потеряет способности и будет вынужден действовать, как простой человек. Были другие способы добраться до материка, откуда он бы уже без труда смог попасть на территорию Страны Огня. Но все снова упиралось в патрули. Не добраться до порта, не наняться какому-нибудь торговцу он не мог, пока был вынужден прятаться среди крестьян.
К тому же информации к размышлению подбросил и этот проповедник. Возможно, перед уходом следовало собрать больше сведений об этой вере и всем, что с ней связано. Поразмыслить было над чем. Проповедники агитировали крестьян скрывать дезертиров, да и сами действовали в тайне от людей Дайме. При этом их, вроде как, и не разыскивали. Подстрекатели и вредители, которые оставались невидимыми для Дайме и синоби Тумана? Это было, как минимум, странно. Ну, никак не верил Найт, что действия проповедников были санкционированы самими властями. Слишком много вреда было от проповедников, чтобы объяснять это хоть какой-то пользой. Нет. Здесь что-то другое.
Синоби заметил чье-то приближение, и поспешил исчезнуть в доме. Идзумо все еще сладко спала, возможно, немного утомившаяся длинной ночью. Найт не мог применять чакру, но оставался синоби. Выносливость и сила, недоступные человеку, не исчезли, да и скорость с реакцией вполне сохранились. Так и сейчас он без труда заметил вышедшего из леса отца Рюдзи. Проповедник вроде как и не скрываясь уверенно шел к домику Идзумо.
Точнее он и не скрывался. Он чувствовал себя в безопасности, будто находился на своей территории. Откуда такая уверенность? Что, по его мнению, обеспечивает ему неприкосновенность?
Найт принял расслабленный вид и снова вышел на улицу. Прятаться от проповедника смысла не было, это точно последний человек, который сдаст дезертира.
— Отец Рюдзи, — Найт приветственно кивнул, — доброе утро.
— Доброе утро, сын мой, — ласково и открыто улыбнулся мужчина.
Он выглядел безобидно, даже наоборот, производил впечатление слабости и наивности. Он казался слабым, немного беспомощным, наивным.
— Ты рано встаешь. Болезнь отступила? — и, получив утвердительный кивок, продолжил. — Это хорошо. Я рад твоему выздоровлению.
— Спасибо, отец Рюдзи, — Найт изобразил немного смущенную улыбку, нерешительную.
Они разговаривали друг с другом в первый раз, на самом деле. Так что фактически были незнакомыми людьми. Но Найт успел много услышать о проповеднике, да и сходить на одну из проповедей. Как и этот Рюдзи успел что-то узнать о нем самом. Знакомые незнакомцы.
— Я видел тебя среди слушателей моих, сын мой. Но в глазах твоих я видел сомнение. Позволь мне развеять его. Что смутило тебя в моих словах?
Найт качнул головой:
— Смутило? Да, кое-что... Я впервые услышал об этом только от вас. Это немного непривычно... Ваше учение настолько сильно, а я впервые о нем узнал...
Рюдзи мягко улыбнулся, выражая понимание:
— А ты хорошо образован, верно? Для рыбака, — в словах не было обвинения, просто констатация.
— Я был не рядовым солдатом. Да и из дома меня забрали рано, не в качестве рекрутского набора. Я думаю, отец не мог прокормить нашу семью, и поэтому принял такое решение.
— Ты обижен на него за это?
Найт отрицательно покачал головой:
— Нет. Это лучше, чем продажа одной из моих сестер.
Проповедник кивнул:
— Да, это лучше. Но все равно отрывать ребенка от семьи — это плохо, неправильно.
Он прошел мимо Найта и подошел к дому, и, коротко заглянув в окно, одобрительно улыбнулся:
— Я рад, что малышка Идзумо смогла, наконец, кому-то по-настоящему довериться. Я рад, что вы испытываете друг к другу такие чувства. В мире слишком мало любви, и слишком много пороков. Если ты видел войну, то должен знать, насколько она кровава. Нам все говорят, что это необходимо, что сражение идет за благие цели. Но пусть эти заверения не обманывают тебя. Война не может иметь благих целей. Мудрый правитель сумел бы избежать войны, иначе не назывался бы мудрым.
Найт подумал, и поморщился:
— Иногда война неизбежна.
— Да! — легко согласился проповедник. — Когда ты защищаешь свой дом. Или свой уклад жизни. Защищаешь от тех, кто не хочет жить в мире и спокойствии.
Рюдзи осторожно опустился на кресло, стоявшее на веранде домика.
— К сожалению, ты прав. Я много времени занимаюсь этим. Рассказываю людям, как можно жить. Что можно жить не так, как они живут. Иначе. Лучше. Честнее. Праведнее. Дети не должны расставаться с родителями в юном возрасте, сын мой. И влюбленные не должны прятаться, чтобы одного из них не забрали на войну, к которой он не имеет никакого отношения. Он создавал этот мир не для того, чтобы мы сражались друг с другом за накопление благ. Он давал нам свободу не для того, чтобы мы распоряжались ей так. Мы все дети его, и все братья друг другу. Все люди, в любой деревне, куда бы ты ни пришел, хотят одного и того же, сын мой. Они хотят жить, любить, растить детей. И быть счастливыми. Он для этого создавал мир. Для этого он подарил мир всем нам.
Найт невесело улыбнулся:
— А мне в детстве рассказывали об Акума и Кагуе.
Проповедник кивнул:
— Да. Но демоны — это порождения пороков людских душ. Алчность, праздность, похоть, равнодушие, лицемерие, зависть, жестокость, злоба, эгоизм, тщеславие. Слишком для многих свобода оказалась непомерной ношей.
— Но зачем тогда? — не понял Найт. — Зачем было создавать нас такими? Зачем нужно было нас освобождать?
— Потому что мир не может быть только черным, или только белым. Как можно понять, что такое радость, не познав печаль? Как можно отличить любовь, не испытывая боли? Как бы мы выбрали добро в своих душах, если бы не могли выбрать зла? Если бы нам не из чего было выбирать? Каждый из нас пройдет свой путь, от начала и до конца. И будет делать на этом пути свой выбор. И только от нас зависит, кем мы предстанем перед очами господа нашего, когда придет наше время.
— Он наказывает провинившихся?
Рюдзи ухмыльнулся:
— Нет. Он любит всех нас. Мы сами наказываем себя. Перед его очами сердца наши снова оживут, и мы ощутим все добро и зло, совершенное за свою жизнь. Ощутим на себе. И никто не придумает наказания хуже, чем раскаяние за содеянное. А под его взглядом раскаются все без исключения.
— И каждый из нас имеет право на счастье?
Проповедник кивнул:
— Мы все дети его. По замыслу его мы должны здесь научиться быть счастливыми, чтобы обрести вечное счастье в конце пути. Научиться быть счастливыми. Но... — Рюдзи грустно покачал головой, — пороки, людские пороки. Среди людей есть те, кто ведом жадностью, завистью, эгоизмом. Они отбираюсь счастье у других, потому что им мало своего. А есть те, кто ведом злобой, гневом, похотью, жестокостью. Они желают видеть страдания других, желают отбирать счастье у других, потому что сам не способны его испытать. И те, кто ведом пороками, зачастую сильнее тех, кто живет добродетелью.
— Добрым людям тоже нужна защита, — заявил Найт.
— Да, сын мой. Мы довели свой мир до состояния, в котором защита от насилия нужна тем, кто не хочет причинять вреда другим. Есть и такие защитники, поверь мне.
Найт сделал вид, что удивлен, но уже знал, о каких защитниках идет речь.
— Но... Вы же сказали, что мы все предстанем перед... Отцом нашим. Но те, кто защищают других, им тоже приходиться причинять вред.
Рюдзи кивнул, поднявшись:
— Именно так, сын мой. И это тяжелое бремя. Но те, кто сражается за свет, за добро, за справедливость. Они раскаиваются в своих деяниях уже здесь, при жизни. И, попав к отцу нашему уже раскаявшимися в содеянном, они просят прощения за грехи свои. И отец наш великодушный прощает грехи, ведь любит он всех нас, и понимает нас, как самого себя. Все мы чада его, Рин. Если не порочными мыслями ведомый шел ты по своему пути, ты без стыда предстанешь перед ним.
Найт достоверно изобразил сомнения, а затем так же достоверно изобразил решимость. Проповедник сладко пел, красиво, о правильных вещах. Но Коноховец хорошо знал методы этих защитников добра.
— Я хотел бы... Я хочу защитить Идзумо. Она... она беззащитна, невинна. Я хочу ее защищать.
Проповедник подошел и положил руку на плечо парня:
— Хорошо, Рин. Это хорошо. Мы еще поговорим с тобой об этом позже. А пока будь тверд в убеждениях своих. У тебя добрая душа, я рад это видеть. Но не спеши брать на себя непосильную ношу. До встречи, сын мой.
— До встречи, отец Рюдзи.
* * *
— Лично меня вполне устраивает... — заключила Ино, а затем хмыкнула. — Да нет! Я в восторге!
Като не устраивал особнячок, который приобрела его жена. Как резиденция в столице — да, более или менее. Но вот как постоянный дом — нет. Сеннин хотел чуть ли не личный замок, или что-то соразмерное. Причем подумывал построить его с нуля. Но, после долгих споров и убеждений, Ино удалось убедить мужа пойти на менее радикальный вариант. Они собирались купить у семьи Дайме небольшой замок в относительной близости к столице. Като настаивал на том, что возвращаться в Коноху и снова становиться синоби в его ближайшие планы не входит. Как минимум нужно было начать свою основную работу, пока мир окончательно не поглотила большая война. А уж там можно будет подумать и над работой с Крылом.
Присмотренный замок имел пусть и небольшую площадь, зато включал в себя все необходимые сооружения. То есть, в обозримом будущем, мог стать штабом и центром создаваемой Като... Сложно было определиться, как называть то, что он хотел создать. Но в любом случае жить в таком месте... В этом что-то было. Да сюда, после некоторых перестроек, можно будет переселить почти весь клан, и чтобы никому не было тесно.
— Немного не то, что я хотел... — признался Като, спускаясь по лестнице в гостиный холл, — Но, если кое-что переделать...
— Так вы согласны? — спросил чиновник, занимавшийся оформлением. — Подтверждаете приобретение?
— Да! — не дожидаясь мужа, кинула Ино. — Подтверждаем!
Като лишь кивнул на вопросительный взгляд чинуши.
— Хорошо. Оформление бумаг займет пару дней, но замок уже сейчас полностью в вашем распоряжении.
Сеннин ухмыльнулся:
— Хорошо быть личным знакомым и вообще хорошим другом Дайме, да, моя дорогая?
— Конечно! Но пока я не хочу сюда переезжать. Ты все равно затеешь работы, здесь будет шумно и пыльно, да и места слишком много. Я в особняке-то теряюсь иногда, а здесь вообще заблужусь.
— Разумно, — кивнул он, уже явно размышляя на тему того, как будет все здесь переделывать.
Чинуша еще занимался оформлением каких-то бумаг, Ино еще рас осматривала гостиный, или парадный холл, а Като вышел сквозь большую дверь наружу и, спустившись с лестницы, прошел несколько шагов вперед. Развернулся, чтобы осмотреть теперь уже свой замок снаружи. А затем услышал хлопок и повернул голову влево, в сторону шума.
В лицо, чуть выше глаза врезался небольшой металлический снаряд, разорвавшийся при контакте. Ударная волна подбросила тело, впечатав в стену одной из второстепенных построек. Сеннин, откинув обвалившиеся на него доски, поднялся. Крови на нем не было, а место раны быстро восстанавливалось.
— Какого...
Вернув себе глаза, он взглянул на того, кто его атаковал. От ворот прямо на него шел крупный человек в матово-черном плаще с капюшоном. Человек приподнял голову, чтобы взглянуть на Като своими глазами. Двумя святящимися глазами, правым — красным, и левым — белым. А затем вытащил из-под плаща правую механическую руку и дернул ей, выбрасывая на землю стреляную гильзу и заряжая новый снаряд.
Като вышел из обломков, стряхивая пыль с плеча. На порог замка выскочила Ино, но он жестом остановил ее:
— Вернись в замок! Сейчас!
Девушка кивнула и скрылась, но гость на нее никак не реагировал.
— Ты еще что за железный человек?
Гость едва заметно качнул головой, ответив грубым мертвенным голосом:
— Стиль не тот.
Като ухмыльнулся:
— Да, больше на знаменитого сита похож. Только дыхания не хватает.
— Я не дышу, — ответил гость, прежде чем атаковать.
АРКА 8.
Глава 80.
Хлопок выстрела оказался неожиданно тихим. Но в этот раз Като уклонился. Снаряд прошел над его плечом с весьма приличной скоростью и рванул где-то за спиной. Като вскинул руку, атаковав лучом сенчакры. Противник вскинул правую руку перед собой, будто держа щит. На его руке раскрылся механизм, на миг ярко засветившийся красными печатями. И луч Като врезался в щит из, похоже, сенчакры, и растворился. Противник тут же направил раскрытую ладонь на Като и вновь выстрелил.
Като шагом ушел в сторону, но противник просто развернул в него руку и продолжил стрелять. Пушка в его руке выдавала новый снаряд каждую секунду, заставляя Като двигаться. Но сеннин был значительно быстрее даже летящих на приличной скорости снарядов. Новая атака лучом сенчакры ничего не дала, разбившись о щит. Просветить противника своими способностями не получалось. Сеннин.
