— Я знаю, что капитализм вам нравится, и я не хочу разубеждать вас. Я бы просто унизил свое достоинство, если бы, воспользовавшись гостеприимством, оказанным мне крупнейшими капиталистами, начал бы читать вам мораль о преимуществе коммунизма. В данной аудитории это — бессмысленное дело. Пусть история нас рассудит!
В ответ раздались дружные аплодисменты.
— Я говорю напрямик, чтобы вы знали, с кем имеете дело, такая ясность улучшает отношения: социализм нам по душе, а капитализм не подходит. Если же вам нравится капитализм — а я знаю, что он вам нравится, — продолжайте с богом! Но помните: народилась новая социальная система — социалистическая. Она уже наступает вам на пятки.
Никита Сергеевич не стал говорить о том, что Советский Союз собирается «догнать и перегнать» Америку. Официально об этом не упоминалось нигде и никогда, и не потому, что Хрущёв боялся реакции американцев. Он не хотел, чтобы советские партийные функционёры восприняли его слова как руководство к действию, не перешли от эволюционного развития к «экономическому спринту» в погоне за «хлебными местами» и орденами Ленина. Авантюризм был присущ не только Ларионову, и Никита Сергеевич не хотел спровоцировать «погоню за призраком Америки».
— У меня возникает только один вопрос: что побудило господина Лоджа столь страстно доказывать пользу капитализма именно сегодня? Неужели он руководствовался желанием убедить меня перейти в капиталистическую веру? — спросил Никита Сергеевич под смех бизнесменов. — Или, быть может, господин Лодж опасается, что если перед капиталистами выступит большевик, то он переубедит их и они перейдут в коммунистическую веру? Хочу успокоить вас: таких намерений у меня нет — я знаю, с кем имею дело.
Собравшиеся снова засмеялись.
— Почему же здесь господин Лодж столь усердно занимался защитой капитализма? — обратился Хрущёв к участникам встречи и, сам отвечая на этот вопрос, сказал:
— Если бы он не защищал так ревностно капитализм, он не занимал бы в вашей стране такого важного поста.
Первый секретарь с иронией отозвался о попытках приукрасить систему капитализма и опорочить социализм:
— Давайте заранее условимся вот о чем, — прямо сказал Никита Сергеевич. — По-видимому, мне нет необходимости тратить усилия на то, чтобы пытаться вас сделать коммунистами. Это была бы пустая трата сил, а они мне нужны для более важных дел. Но если у кого-либо еще теплилась надежда, что я перейду на позиции капиталистов, то я хочу прямо сказать вам: это тоже безнадежное дело. Конечно, если бы я был сторонником капитализма, я старался бы перебраться в вашу страну: ведь Соединенные Штаты — это главный корень мировой капиталистической системы. Но я убежден в том, что наша система гораздо крепче и гораздо лучше.
— Давайте лучше говорить о том, — призвал Никита Сергеевич, — что должно объединять нас, и не выпячивать того, что могло бы нас разъединять. Давайте мирно соревноваться, и пусть народы рассудят, какая система лучше, какая из них открывает больший простор для развития производительных сил, какая лучше обеспечивает благополучие человека. Мы должны уважать выбор народов, должны уважать их право жить так, как они хотят, должны строить межгосударственные отношения на основе признания равного права существования различных социальных систем. Мы должны обеспечить мирное сосуществование и тем самым укрепить мир во всем мире.
— Говорю вам совершенно искренне: мы хотим жить с вами в дружбе и мире.
Изучив присланные Александром Веденеевым документы, Хрущёв убедился, что между капитализмом и социализмом не может быть «дружбы и мира», кроме как под прикрытием частокола термоядерных ракет. Но ему было необходимо выиграть время, и поэтому он стремился создать в сознании рядовых американцев образ убеждённого борца за мир и разоружение.
Идеологическую атаку Лоджа Хрущёву удалось отбить. Но эта атака оказалась не последней. Первому секретарю начали задавать излюбленные американскими пропагандистами вопросы:
— Почему американским журналистам не разрешают посылать из Москвы любую информацию, какую они захотят?
— Почему в СССР мешают приему радиопередач «Голоса Америки» и других подобных ей радиостанций?
Никита Сергеевич видел, что его спрашивают люди, явно далекие от журналистики. Они читали свои вопросы по шпаргалкам, заглядывая в бумажки, заготовленные заранее. В зале послышались провокационные реплики. В конце концов, ему это надоело. Хрущёв бросился в бой со всей страстью, со всем своим опытом публичных выступлений на митингах:
— Господа, если вы пригласили меня, так прошу вас выслушать меня внимательно. Если вы этого не хотите, я могу не говорить. Я приехал в США не как проситель. Я представляю великое Советское государство, великий народ, совершивший Великую Октябрьскую революцию. И не заглушить вам, господа, никакими репликами того, чего достиг, что сделал и что хочет сделать наш великий народ! — заявил Никита Сергеевич, подняв над головой правую руку, сжатую во внушительный кулак, а затем крепко приложил этим кулаком по столу, так, что подпрыгнули лежавшие на нём блокноты и авторучки.
Его слова произвели сильное впечатление на собравшихся. В зале возник шум, всюду раздавались голоса, осуждающие крикунов и провокаторов, а затем наступила мертвая тишина. Никита Сергеевич продолжал:
— Вопрос о том, как и что следует слушать нашему народу — это дело нашего народа, дело советских людей. Такие вопросы решает и впредь будет решать сам советский народ и его правительство без вмешательства извне.
Его речь, его манера говорить, для американцев оказалась настолько яркой и убедительной, что один из руководителей Экономического клуба сделал следующее заявление:
— Для всех, кто его слышал, ясно, что Хрущёв, выступая на своем родном языке, является одним из лучших ораторов в мире. Это необычайно сильный оратор. Он относится к разряду борцов, которых нельзя сбить с ног… Вы должны увидеть его, чтобы понять.
«Сражение проиграно», — резюмировала американская печать бесславную попытку реакционных кругов в Экономическом клубе Нью-Йорка «поставить Хрущева на колени».
Как писала в те дни корреспондентка газеты «Нью-Йорк геральд трибюн» Маргарита Хиггинс, отнюдь не симпатизировавшая Советскому Союзу: «Хрущёв продемонстрировал свою потенциальную способность апеллировать к американскому народу через голову американского правительства и добиваться, чтобы народ, в свою очередь, оказывал давление с тем, чтобы Соединенные Штаты были разумными в духе России». В ее статье, опубликованной, как она выразилась, «по горячим следам схватки гигантов» в Экономическом клубе, было сказано: «Хрущёв добился того, что к коммунисту начинают относиться не как к дьяволу, а как к человеку. ... Господин Хрущёв победил некоторые страхи и поднял некоторые надежды лишь благодаря тому, что он показал себя человеком».
В газете «Нью-Йорк пост» известная обозревательница Дорис Флисон на следующий день писала, что Хрущёв со свойственной ему «динамической силой господствует на американской сцене» и что нет в Соединенных Штатах такой «политической фигуры, которая смогла бы эффективно противостоять ему».
Вечером 17 сентября в отеле «Уолдорф Астория», направляясь в свои апартаменты на 35-м этаже, советский гость и его спутники застряли в лифте между 29-м и 30-м этажами. Прождав нескольких минут, пока обескураженная лифтёрша мисс Анемоне без толку пыталась привести лифт в движение, Никита Сергеевич был вынужден встать на табурет, чтобы выбраться на площадку 30-го этажа и дальше подниматься пешком. Это никак не повлияло на его настроение, он лишь шутливо заметил:
— Типичные капиталистические неполадки.
— Это сама История, — сказал Лодж, стараясь утешить оторопевшую лифтёршу. — Вы сможете рассказывать об этом своим внукам.
Мелкие бытовые неурядицы были последним, что могло бы побеспокоить Первого секретаря ЦК и его охрану. Куда серьёзнее были попытки ЦРУ выяснить состояние его здоровья. Агенты ЦРУ разработали собственную спецоперацию с целью собрать «итоговые продукты» его организма и отправить их на анализ.
Упоминания об этой «спецоперации ЦРУ» в полученных документах были. И Иван Александрович Серов подготовился по-своему. Контр-операцию он согласовал с Никитой Сергеевичем. Хрущёв его идею, посмеиваясь, поддержал, и согласился помочь, хотя и назвал её «говённой дезинформацией».
В состав делегации под видом одного из личных референтов был включён весьма заслуженный работник КГБ, пенсионер примерно того же возраста, что и Никита Сергеевич, ещё достаточно бодрый, чтобы без проблем самостоятельно передвигаться, но имеющий серьёзные проблемы со здоровьем, легко выявляемые с помощью анализов. Именно он и пользовался туалетом в апартаментах Хрущёва. (АИ)
Для самого Никиты Сергеевича был предусмотрен раскладной биотуалет, замаскированный под чемодан. Его опорожняли и «перезаряжали» в одном из номеров, отведённых для охраны и сопровождающих лиц, каждый раз в разном.
Также ему пришлось тщательно следить за тем, что он ест на приёмах, чтобы соблюдать диету, соответствующую выбранной легенде. Впрочем, предписанная ему в связи с болезнью печени диета и так перекрывалась с «диетой от КГБ» более чем на 70%. (АИ)
18 сентября в первой половине дня Хрущёв посетил поместье Франклина Рузвельта «Гайд-парк», а в 15.00 по нью-йоркскому времени он выступил на заседании XIV сессии Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций.
Он говорил о необходимости неукоснительного соблюдения всеми странами принципа мирного сосуществования, критиковал саму Организацию Объединённых Наций за проимпериалистическую позицию, занимаемую её Генеральным секретарём в некоторых вопросах.
— Организация Объединенных Наций гораздо успешнее выполнит свою благородную роль, если сама сумеет очиститься от элементов «холодной войны», нередко сковывающих ее деятельность, — сказал Никита Сергеевич. — В частности, «холодная война» породила нетерпимое положение, при котором Китайская Народная Республика, одна из крупнейших держав мира, лишена своих законных прав в Организации Объединенных Наций. Почему Китай должен быть представлен в ООН трупом реакционного Китая — кликой Чан Кай-ши? Давно уже настала пора поступить с ним так, как поступают все народы с трупом — вынести его вон, чтобы свое законное место в ООН мог занять действительный представитель китайского народа, выражающий его интересы!
Далее он внёс сенсационные по своей сути предложения о всеобщем и полном разоружении:
— Суть наших предложений, — заявил Хрущёв, — состоит в том, чтобы в течение четырёх лет все государства осуществили бы полное разоружение и не имели больше средств ведения войны.
— Чтобы никто не мог нарушить свои обязательства, — продолжал Первый секретарь, — мы предлагаем учредить международный контрольный орган с участием всех государств.
Вопрос контроля над вооружениями в позиции США и НАТО был ключевым. Хотя уже два года работал договор по «Открытому небу» (АИ), США продолжали утверждать, что СССР якобы противится попыткам контроля, хотя в то же время и сами не позволяли самолётам-наблюдателям контролировать многие районы своей территории.
— Если разоружение будет всеобъемлющим и полным, — заявил Хрущёв, — то по его завершении и контроль будет также всеобщим и полным. Государствам нечего будет скрывать друг от друга: ни одно из них не будет располагать оружием, которое можно было бы поднять против другого, тогда контролеры смогут вовсю проявить свое усердие.
— Само собой разумеется, — указал Первый секретарь, — что если в настоящее время в силу тех или иных причин западные державы не выразят готовность пойти на всеобщее и полное разоружение, то Советское правительство готово договориться с другими государствами о соответствующих частичных шагах по разоружению и упрочению безопасности.
Никита Сергеевич внёс конкретные предложения: создание зоны контроля и инспекции с сокращением иностранных войск на территориях стран Западной Европы; создание в Центральной Европе безатомной зоны; вывод всех иностранных войск с территории европейских государств и ликвидация военных баз на чужих территориях; заключение пакта о ненападении между странами — участницами НАТО и странами — участницами Варшавского договора; соглашение по вопросу о предотвращении внезапного нападения.
Уже на первом этапе Хрущёв предлагал при условии полного контроля сократить численность вооруженных сил СССР, США и КНР до уровня 1700 тысяч человек, а Великобритании и Франции — до 650 тысяч для каждой державы. Предусматривалось и равновеликое сокращение военной техники. На втором этапе следовало завершить ликвидацию вооруженных сил, военных баз, вывести войска и военный персонал с чужих территорий и распустить их. На третьем этапе Первый секретарь предлагал уничтожить все виды ядерного и ракетного оружия, ликвидировать материальную часть военной авиации, запретить производство, владение и хранение средств химической и бактериологической войны, проведение научных исследований для целей войны и создания оружия.
Хрущёв напомнил также о предложениях Советского правительства по вопросу о разоружении, сделанных 10 мая 1955 года, и подчеркнул, что, по убеждению Советского правительства, они являются хорошей основой для достижения договоренности.
— В лице Советского Союза Организация Объединенных Наций будет иметь и впредь самого активного участника во всех усилиях, направленных на избавление человечества от бремени вооружений и упрочение мира во всем мире, — заверил советский лидер.
Это и были те предложения, о которых говорил Хрущёв в своей первой в этот приезд беседе с Эйзенхауэром. Теперь президенту предстояло дать на них официальный ответ.
Советские предложения были встречены по-разному. Первым откликнулся военный обозреватель журнала «Тайм» Ривз, он вёл репортаж из студии Национальной компании радиовещания США: «Хрущёв обращается к аудитории гораздо более широкой, чем Генеральная Ассамблея, он адресуется к миллионам людей в Азии и других частях света, и, слушая его, нельзя сомневаться в искренности его призыва осуществить всеобщее разоружение, но возникает вопрос: как отразится всеобщее разоружение на американской экономике?»
— Меня, — заявил государственный секретарь США Кристиан Гертер, — несколько раздражали те, кто попросту отмахивался от предложений господина Хрущёва как от пропаганды.
Лондонская «Таймс», к удивлению самих англичан, заявила, что ничего особенного в советских предложениях нет, и они не содержат «ничего нового». Другая лондонская газета — «Дейли геральд», писала: «Выступление Хрущёва, предложившего уничтожить все вооружение, по-прежнему является величайшей новостью во всем мире. Все остальное выглядит ничтожным по сравнению с огромной важностью предложения русских распустить вооруженные силы в течение четырех лет».
