Как сегодня помню тот день, когда покупала тест на беременность. Ещё вчера я толстой варежкой закрывала лицо, если приходилось пройти навстречу ветру всего несколько шагов, а назавтра дошла до аптеки по начавшему подтаивать снегу в короткой куртке и тонких джинсах в один слой. Снег, правда, хоть и начал днём подтаивать, но успел свежий нападать ночью. Тропинки до конца ещё не расчитили, поэтому джинсы мои по колено намокли, а в кроссовках булькали маленькие лужицы.
Месячные не приходили уже три недели, а слабые тянущие боли внизу живота присутствовали, и я чувствовала, что с наступлением весны, пусть ещё такой ранней и неокрепшей, должно было что-то измениться и в моей жизни. Не то, чтобы я давно мечтала о ребёнке. Нет, вообще-то я надеялась сначала окончить учёбу. Но, наверное, иногда у природы оказываются свои планы, под которые маленькому человеку остаётся только подстроиться.
Кроме меня в аптеке были ещё три покупателя. Атлетичного вида молодой человек задумчиво крутил баночку с витаминами. Опёршаяся на палочку старушка, сощурившись, разглядывала полку с успокоительными. Совсем молоденькая девушка, наверное, ещё школьница, выбирала шампунь.
Медленными, неуверенными шагами я направилась к стойке. Я немного стеснялась других покупателей. Так и представляла, что как только я озвучу, что мне надо, каждый из них либо ухмыльнётся, либо, округлив глаза, с интересом на меня уставится.
— Вам что-то подсказать? — громко поинтересовалась продавщица.
Не то краснея, не то бледнея, стараясь говорить как можно тише, почти шёпотом, я ответила:
— Тест на беременность.
После чего мне вручили небольшую картонную коробочку, на которой была нарисована нехитрая интрукция: "плюс" — беременна, "минус" — небеременна. Дома, в согревающей и успокаивающей тишине родной ванной комнаты, я сделала тест. Положенные три минуты ожидания я просидела на резиновом коврике с закрытыми глазами, скрестив лодыжки. Тоненькая полоска лежала передо мной на полу.
Говорят, если сомневаешься, как поступить, надо подбросить монетку. Не потому, что следует передать свою судьбу в руки случайности, а потому, что, когда монетка будет в воздухе, ты поймёшь, какой стороной тебе бы хотелось, чтобы она упала. На какой исход я надеялась, когда сидела с закрытыми глазами в ванной комнате, и ждала результата теста на беременность? Наверное, скорее на "плюс". Точно на плюс. Я не знала, как бы отреагировали на беременность родители и Паша, не знала, смогу ли справиться с учёбой, но я совершенно определённо надеялась на "плюс".
И надежда сбылась! Неразборчивый крик радости вырвался из моей груди, когда, открыв глаза, я обнаружила, что результат положительный. Для пущей верности, я сделала ещё два теста из коробочки, и оба лишь подтвердили, что где-то там глубоко внутри, внизу живота, недавно зародилась новая жизнь.
Тем же вечером я встретилась с Пашей. Мы сидели в уютной кофейне, в которой часто бываем по вечерам — с друзьями или вдвоём. Я заказала свой любимый горячий шоколад с молоком. Напиток действовал на меня успокаивающе.
— Паша, у меня есть новости, — тихо пробормотала я.
— Что за новости?
— Новости... — у меня пересохло в горле, я не знала, как сказать. Он нахмурился и внимательнее заглянул мне в глаза. Я опустила взгляд, а когда подняла — он продолжал смотреть на меня, терпеливо дожидаясь.
— Реб-ёнок, — запнувшись, сказала я. — Я беременна.
После этих слов я затаила дыхание. Сердце забилось так сильно, что я чувствовала пульсирующие удары по всему телу.
— Неожиданно, — ответил Паша, откинулся на спинку диванчика и принялся теребить в руках салфетку. Теперь была моя очередь ждать.
— Это так... — мямлил мой парень. — Надо обдумать...
Мы так и не поговорили в тот вечер. Он ёрзал на месте, стучал пальцами по столу, крутил чашку и, наверное, обдумывал. А я сидела напротив и боялась спугнуть верное решение и старалась не расплакаться. К тому моменту нашим отношениям было около полугода, нам самим — по неполных девятнадцать, и мы прежде, если и говорили о детях, то как о чём-то далёком и размытом. Я хотела ребёнка, но я не знала, хотел ли ребёнка Паша.
Он проводил меня домой, и я не спала всю ночь.
Утром Паша пришёл. Счастливый, в костюме и с цветами. Мой молодой человек опустился на одно колено, открыл маленькую коробочку, обитую красным бархатом, и спросил классическое "ты выйдешь за меня замуж"?
— Да! — я подпрыгнула и захлопала в ладоши. Он поднял меня на руки, и мы поцеловались.
Объяснение произошло в коридоре и, обернувшись, я увидела любопытствующие лица родителей.
— Мама, папа! — как только Паша поставил меня на ноги, я кинулась в объятия родителей. — Я выхожу замуж! И я беременна!
Родители поздравили нас, и мы с мамой по-быстрому накрыли стол, чтобы отметить событие и намечающиеся изменения в узком семейном кругу.
— Жить будете у нас? — спросил папа.
— Можно получить комнату в общежитии, — почесал голову мой жених.
— А с ребёнком как? — спросила мама. — Я смогу помогать, но не каждый день.
— Я академотпуск возьму, — ответила я. — Когда ребёнок родится. Хотя бы на один-два семестра. А потом можно будет договариваться, чтоб не на все пары ходить.
А не тесно ли нам будет в общежитии? Что нужно купить для ребёнка? Где будем праздновать свадьбу? Как сообщить Пашиным родителям — лучше съездить в Красноярск лично или достаточно позвонить по телефону? Мысли роились в голове, а мы обсуждали будущее, прекрасное, волнительное и непростое.
На следующий день мы пошли в ЗАГС, где нам предложили выбрать из нескольких свободных дат.
— Давай двадцать девятое мая? — предложила я.
— Нет, — ответил Паша. — Семнадцатое апреля.
Это была ближайшая доступная дата.
— Нам надо пожениться как можно скорее, — объяснил он свой выбор. — А потом сосредоточиться на подготовке к рождению ребёнка.
Я согласилась. "Только как же мы успеем подготовиться к свадьбе?" — промелькнуло сомнение.
Три недели пронеслись, как сумасшедшие, но подготовиться мы успели.
Одетая в то нежное, как белковый крем, пышное свадебное платье, я смотрела в зеркало — на себя, на платье, на кружевную фату, на маленькие белые розочки в золотистых волосах — и тихонько хихикала. Всё-таки мне совершенно не подходит фамилия Чёрная. Но это не имело значение. Паша честно преодолевал все препятсвия, придуманные моими подругами для выкупа невесты, и шаг за шагом, этаж за этажом, поднимался ко мне, к нашему общему семейному счастью. Счастью на троих.
Через неделю после свадьбы я была у гинеколога, и впервые увидела своего ребёнка на УЗИ. Врач объясняла:
— Вот это голова Вашего ребёнка. Вот это вот ножки, их, правда, пока плохо видно.
— Он шевелится?
— Конечно, шевелится! Мы только разглядеть не можем пока. И сердечко бьётся. Видите, вот здесь?
— Вижу. Это мальчик или девочка?
— Непонятно пока.
Мне распечатали снимок. Там сложно было что-то разглядеть, я только голову видела. Но, главное, я знала, что внутри меня растёт и развивается новая жизнь, мой малыш, у него есть голова, ножки, ручки, крошечное сердечко, он шевелится, и с ним всё в порядке.
Уже полностью сошёл снег, огромные лужи усохли до размеров средних, занервничали аллергики на цветение тополей, когда я получила звонок, впервые за последнее время подорвавший моё расдостно-восторженное настроение. Из женской консультации сообщили, что не все анализы в порядке. "Что не так? — беспокоилась я. — Я же вроде совершенно здорова. Значит, и с ребёнком всё должно быть в порядке. Но откуда тогда взялись плохие анализы? Может быть, ошибка? А вдруг нет?" Мне велели прийти на биопсию. Я тогда понятия не имела, что это за такая биопсия, и в тот же день направилась в университетскую библиотеку изучать медицинский справочник. "Биопсия проводится при подозрениях на онкологические заболевания" — так было написано на самой первой странице. Я испугалась. Конечно, подозрение — это только подозрение, это ещё не диагноз. Но от подозрения до диагноза — пара обследований...
Читая, я многое себе накручивала и тут же пыталась успокаиваться.
— Лиля, привет, что делаешь? — неожиданно услышала я из-за плеча и, вздрогнув, громко захлопнула книгу. Это была Аня.
— Ничего! — ответила я.
— Хм... — пытливая подруга внимательно рассмотрела обложку. — Справочник по медицине? Ты заболела?
— Нет, нет! — выпалила я. — Просто... просто... У нас будет ребёнок! — нашлась я. Пусть мы пока мало кому сообщили эту новость, но лучшая подруга заслуживала знать, да и к тому же беременность сама по себе вполне могла объяснить мой интерес к медицине.
— ЗдОрово, поздравляю! — воскликнула Аня и обняла меня. Мне передалось её хорошее настроение, тревожность отступила. "Подумаешь, какой-то анализ. Биопсия покажет, что всё у меня хорошо."
Лучи весеннего солнца вносили маленькую лепту жизни в унылую обстановку кабинета врача. Мне велели сесть. Здесь пахло одновременно пылью и чистотой, плохими и хорошими новостями. Какая-то из них ждала меня. Врач, худенькая, чуть сутулая, с усталыми глазами внимательно изучала мою медицинскую карточку, пока грузная, с чётким голосом медсестра задавала стандартные вопросы, мерила мой вес, давление и температуру. Через несколько минут все предварительные процедуры были завершены. Я сидела на маленьком стуле, который от волнения казался мне сейчас очень неудобным, и ждала, что же скажет врач.
Гинеколог сделала грустное лицо, покачала головой и тяжело вздохнула.
— Лилия, результаты биопсии показывают, что у Вас подозрение на рак.
— Что???
Рука моя разжалась, и сумка глухо упала на пол. Я слышала частые отстуки собственного сердца. Рак. Это то, отчего умирают. Обычно старые, но иногда и молодые. И даже нерождённые, как мой ребёнок? Значит, это всё? Или не всё? Я ведь дальше самой биопсии так и не дочитала в энциклопедии.
— Это ещё неточно. Вам надо пройти консультацию у онколога. Я сейчас Вам направление выпишу...
— Какой ещё рак?
— Рак шейки матки или матки. Такая молоденькая девочка, — врач снова покачала головой. — Дай бог, всё обойдётся. Сходите, пожалуйста, как можно скорее, не тяните.
— Но у меня ничего не болит! Только... Внизу живота немного. Но ведь при беременности это нормально?
— Для кого-то нормально. Прошу Вас, не накручивайте себе раньше времени. Обязательно сходите к онкологу.
Легко сказать "не накручивайте себе". Я не говорила никому, но сама не могла нормально ни есть, ни спать, ни учиться, ни радоваться жизни. Само осознание того, что у меня может быть эта страшная болезнь, съедало изнутри и меня, и, наверное, моего ребёнка.
Несколько дней я не могла заставить себя пойти к онкологу, боясь услышать страшное. Но оставаться в сомнениях было не менее страшно, и я пошла. На следующий день после того как прошёл парад в честь праздника Великой Победы.
В кабинете онколога было незашторено окно, и сквозь него виднелось слабо облачное голубое небо и ветки деревьев с листьями. Синичка стояла на ветке и неторопливо вертела своей маленькой птичьей головкой. А по ту сторону, за дверью, со стороны коридора, не было слышно ничего. Там сидели и стояли люди, много людей, я их видела. Но они почти не разговаривали, и в кабинет звуки не доносились.
Онколог сидел за столом, рассматривая результаты всевозможных анализов, и хмурился. Солнечный луч немного бликовал на чёрных посеребрённых волосах, длинная морщина на лбу то вытягивалась в линию, то вновь слегка сгибалась к переносице. Очки на носу практически не двигались и оставались прозрачными, не скрывая практически немигающие глаза своего владельца.
— Карцинома затронула только матку, — выдал врач своё экспертное мнение. — Если мы её сейчас удалим, Вы будете полностью здоровы.
— Но там же... ребёнок...
Он поднял взгляд на меня.
— Какой у Вас срок беременности?
— Двенадцать недель.
— Двенадцать недель. А неонатальная выживаемость начинается с двадцати восьми недель, в редких случаях с двадцати четырёх. Так что спасти плод в данном случае не представляется возможным.
— Ну... Доктор, а если подождать эти шестнадцать недель? Подождать, пока ребёнок сможет жить сам...
Онколог развернулся на стуле на девяноста градусов, встал, прошёлся по кабинету. Потом снова сел и отбил короткий ритм пальцами по столу. Только после этого он ответил:
— Давайте вот как поступим: Вы придёте через две недели, и мы с Вами посмотрим, как опухоль прогрессирует. И примем решение, возможно ли отложить операцию на более поздний срок.
Двадцатого мая мне исполнилось девятнадцать лет. Я никому не сказала о своём страшном диагнозе и, как могла, старалась во время праздника о нём не думать. Конечно, не получалось. Мы с друзьями ездили на дачу, жарили шашлыки, затопили баню. Паша подарил мне подушку для беременных, Аня — симпатичные кофточки для кормящих мам.
И вот сегодня я снова была у онколога. Он даже покачал головой — как быстро прогрессирует опухоль.
— Если не делать операцию, — сглатывая, спросила я. — Я смогу родить, или мы с ребёнком оба умрём?
— Если не делать операцию, — ответил онколог. — И вообще никак не лечить Вас, то, наверное, Вы сможете родить здорового ребёнка. Но к тому времени рак, — он очень выразительно на меня посмотрел. — Даст метастазы.
Я надеюсь, что врач ошибся.
Я до сих пор никому из родных не рассказала о своей болезни. Боюсь, они будут настаивать на операции, а мне не так-то просто будет противостоять. Мне очень хочется жить и очень хочется, чтобы жил мой ребёнок. Я прожила девятнадцать лет, девятнадцать прекрасных, счастливых лет. Немного, но у кого-то не было и этого. Например, у моего бедного неродившегося малыша. Он живёт внутри меня, шевелится, дышит, растёт. Он совершенно здоров и ждёт своего часа, чтобы появиться на свет и радоваться каждому отведённому ему дню. Но если ни одного дня не будет? Разве справедливо не дать ему жизнь?
В этот момент Надя останавливает видеозапись. Она посмотрела её не один десяток раз и слишком хорошо знает, что будет дальше. Покажут маленькую пухлощёкую девочку, завёрнутую в толстое кружевное одеяло и завязанную широкой розовой лентой. А затем снова маму. Но уже не румяную хрупкую красавицу, а лысую и пожелтевшую от химиотерапии, исхудавшую до скелета почти старуху. Она ничего не скажет, только слабо, одними уголками губ, улыбнётся букету тёмно-бордовых лилий. Надя останавливает запись, потому что не хочет видеть окончания этой истории. Как будто остановив запись, можно остановить само время в тот много лет назад ушедший момент, когда мама была жива. И смотреть, смотреть, смотреть. Не на ту, что вот-вот умрёт, а на ту, что ещё полна жизни, молода и красива, ту, на которую она так похожа.
Надя внимательно смотрит в зеркало, вглядывается в сложный узор серо-голубых глаз, и ей как будто видится что там, за плоскостью её радужных оболочек, есть ещё один слой, ещё одна пара глаз, маминых. Какая-то её частичка, может быть, очень маленькая, словно живёт внутри Нади. Иногда мама приходит во сне.
К горлу подступает комок, в груди собирается обида, а по щекам начинают скатываться горячие слезинки. Надя садится на диван и плачет. На сроке семь месяцев маме сделали кесарево сечение, и во время этой же операции вырезали многострадальную матку. Но было слишком поздно — рак успел поразить другие органы. Спустя восемь месяцев упорной борьбы, операций и химиотерапии, мама умерла. Через неделю после своего двадцатого дня рождения.
Сейчас папа привезёт цветы, и вместе они поедут на кладбище.
