В то лето, проведённое в селе у бабушки и дедушки, я окончательно попрощалась с детством. Помогли мне в этом лучшие друзья: кролик Царапа, утка Кряка и селезень Дональд. Я их съела.
Царапа был белым кроликом с чёрными пятнышками на голове. Левое ухо у него свисало, из-за чего Царапа казался очень смешным. Он совсем не царапался, не помню, почему я его так прозвала. Наверное, "царапа" звучало прикольно. Мне нравилось его гладить. Кажется, он меня любил, и я его тоже. Другие кролики завидовали нашей дружбе, и, завидев меня, злобно топали задними лапками.
Однажды, гуляя во дворе, я увидела, как дед выходит из крольчатника, держа Царапу за задние лапы. Оба уха кролика волочились по земле. Дед потащил его к сараю с дровами, взял крепкую палку и ударил Царапу по основанию черепа. Тот вздрогнул. Дед снова влепил ему в то же место. Кровь изо рта кролика закапала в траву. Странно, но я не разревелась, не впала в первую в своей жизни депрессию. Да, мне было очень тоскливо и омерзительно. Я понимала — Царапы больше нет, я никогда больше его не поглажу, а он не будет тереться пушистой мордочкой о мою ладошку.
А потом был ужин. Я ела Царапу в маринаде. Было очень вкусно. Тогда я ещё не осознавала, что слопала одного из своих лучших друзей.
У Кряки, белоснежной утки, была настолько изогнутая шея, что её затылок почти всегда лежал на спине. Дональд был образцом утиной красоты. Думаю, в птичьем мире он считался кем-то вроде ди Каприо.
Они всегда ходили вместе. Были по-настоящему неразлучны.
Кряку я так прозвала, потому что она любила громко крякать, надрывно, от души. А имя Дональд — это просто моя дань весёлому мультперсонажу.
Они мне полностью доверяли, ели кукурузу прямо с рук.
Я сидела на лавочке около калитки. Дональд и Кряка возвращались с реки, о чём Кряка оглушительно сообщала всему свету. Внезапно, из-за поворота дороги выскочил мотоцикл с коляской. Хотя мотоциклист и затормозил, но было поздно. Дональд попал под колёса. Мотоцикл помчался дальше. Дональд с перебитой шеей волочился по земле. Одна лапа была оторвана. Я позвала бабушку. Увидев агонию селезня, они произнесла:
-Умирающий лебедь!
Кряка не понимала в чём дело, и в недоумении ходила кругами вокруг своего всегдашнего компаньона. Дональд умер спустя минут пять.
На следующий день бабушка подала его на ужин, с яблоками, под винным соусом. Я скушала свою порцию и попросила добавки.
Кряка осталась одна. По-моему, она сошла с ума — крякала без передыху. Дед не выдержал, поймал её, и, держа за лапы, положил её шею на высокий пень. Затем обратился ко мне:
-Малая, топор неси! Бегом!
Я принесла топор. Дед замахнулся и голова Кряки покатилась по усыпанной щепками земле. Её тело некоторое время носилось туда-сюда, цепляясь крыльями о землю. Дед поднял утиную голову и со смехом бросил мне. Я поймала её и с интересом рассмотрела. Полузакрытые глаза Кряки ничего не выражали.
Дональд показался мне более вкусным. Кряка же была жестковата.
С тех пор мне всё нипочём. Я слопала лучших друзей. После этого расправиться с врагами — раз плюнуть.
