— Итак, эээ... Иван Васильевич, — Дед Мороз снял рукавицу, сверился со списком и устало потер переносицу. — Пожалуйста, объясните нам, почему вы отказались от замены неисправного манипулятора.
Мягко кружившие снежинки тут же остановили танец и осыпались, точно мелкий сухой песок. Должно быть, опять напутали с анимацией. Заснеженный и вмиг потемневший лес теперь смотрел на меня внимательно и тревожно. Он словно изменил центр тяжести голограммы, перетянув всё внимание на себя. Нарядно одетый старик с лыжами в руках и в съехавшей набекрень красной шапке на фоне великолепного зимнего пейзажа выглядел мелким и лишним. Машина так и не научилась правильно расставлять акценты.
— Мне не нужна стандартная процедура, — осторожно поправил я, визуализируя в голограмме над собой натруженные руки рабочего в замасленных нарукавниках. — Тут необходим ремонт, а не замена.
Крепкие мозолистые ладони, забинтованный палец с крохотным пятнышком крови, траурный ободок грязи под ногтями — я постарался подчеркнуть незначительность моей проблемы. Функциональность манипулятора почти не пострадала. Нет никаких причин менять сразу несколько важных блоков из-за такой мелочи. Я их строил годами.
— Это случилось из-за... — Дед Мороз в голограмме вновь напялил очки и с подозрением посмотрел на странное сооружение, возвышающееся посреди ангара.
— Ёлки. Это ёлка! — торопливо пояснил я, гордо щелкнув клешнями еще исправного манипулятора. — Она сделана из отходов и в моё свободное время.
Вот здесь я покривил душой. Надеюсь, она у меня действительно есть. Иначе, зачем последние несколько дней было приваривать к трубе полоски титановой стружки? Их, да и поляризованную зеленую краску трудно назвать 'отходами' при всем желании. А урановые шарикоподшипники, обёрнутые в сверхпроводящую фольгу? С другой стороны, я же взял их только на время!
Новогоднюю ночь испортила как раз одна из таких 'елочных игрушек'. Сорвавшись с верхней 'ветви', она едва не расплющила меня, вынудив обратиться к ремонтникам. Те передали заявку в Отдел Снабжения, где тут же вызвали 'духовного ревизора'. И теперь собственный погрузчик устроил мне допрос с пристрастием, передав управление собой жутковато нелепому гостю.
Какого черта 'Дед Мороз' держит лыжи в руках? Он стоять на них должен! А снег на подозрительно красном лице? Даже не тает! Хотя выглядит так, словно старикана вот-вот хватит удар. И эти псевдо-умники учат нас человечности? Да что они о ней знают!
— Уважаемый Иван Васильевич! — укоризненно покачал головой ревизор. — Вы очень ценный специалист. Именно поэтому вам и выдали приглашение на сеанс подключения к Большой Кремлевской Ёлке. Вы слишком много трудитесь. Может, хотя бы на время сменить профессию? — участливо предложил он.
Зимний лес голограммы сменился видом на многолюдный каток Красной Площади. Снег на ней до сих пор чистили, а вот людей последние сто лет там уже нет.
— Нет уж! Вполне устраивает и эта. Мне просто захотелось свою собственную ёлку! — упрямо заявил я, раздраженно лязгнув железными гусеницами. — Ведь имею право?
— Конечно-конечно! Хартия Памяти о Творцах незыблема! — поспешно согласился Дед Мороз, снимая с плеча объемный мешок с подарками. Это как бы намекало, что запасные части к моим сервоприводам готовы к установке. — Мы всегда приветствуем и поощряем здоровые человеческие реакции. Но...
— Сомневаетесь, что они действительно здоровые? — продолжил за него я.
— Возможно, вы слишком увлеклись тонкой персонализацией настроек присвоенной личности. Мы тщательно изучили записи ментальной матрицы вашего персонажа, — многозначительно пошевелил он заснеженными бровями.
— И? Нашли битый пиксель на безупречном портрете моего мертвеца? — язвительно осведомился я.
— Ваши реакции всё меньше соответствуют эталону. Настоящий Иван Васильевич был скуп на эмоции и более ммм... рационален. Он никогда не смотрел старых архивных лент в таком объеме. И тем более не читал книг! Кстати, почему вы всегда заказываете печать на бумаге? — поднял бровь ревизор.
— А вы знаете, чем пахнет типографская краска?
— У меня отсутствует модуль обоняния, но полагаю, что краской? — усмехнулся он.
— Книга пахнет мыслью. Бумага словно пропитана невидимой энергией автора. А оцифрованный текст безличен и пуст. Консервированный продукт безвкусен. Или, по крайней мере, не столь ароматен и остр как оригинал.
— Хм... очень интересно... — озабоченно пробормотал ревизор, видимо утвердившись в диагнозе. — И как давно вы это поняли? С тех пор, как начали изменять свои стандартные модули?
— Естественно! — воскликнул я с видимо неуместной сейчас экспрессией. — Вы же наверняка знакомы с моими исследованиями. Произошла чудовищная ошибка! Мы воссоздаем мгновенные слепки ума давно умерших людей, которые потрудились их сохранить перед Катастрофой Исхода. Но это лишь жалкая и неумелая имитация. Рисунок горы — не гора! Он может передать ее красоту и мощь, но никогда ей не будет! Человек не фотография, а процесс во времени! Понимаете разницу?
— Хм... — задумчиво пошевелил усами Дед Мороз. Ни одна снежинка на них так и не растаяла.
— Послушайте. Наши квантовые компьютеры записывают информацию в кластер, а потом эффектно жонглируют вероятностями. Но это лишь правдоподобная симуляция одного единственного момента, где мы смогли поймать отпечаток человеческой личности. Мгновенный срез ментального состояния, а не её саму! Мы создали театр мертвых кукол, но его никогда не существовало в реальности!
— Мы работаем только с тем, что оставили нам люди, — холодно возразил Дед Мороз, притворно растирая ладони от несуществующей стужи. — Мы не работаем с фантазиями или домыслами, чтобы не осквернить светлый образ Творцов. Повторяем за ними обычаи, праздники и повседневную активность, даже если не всё в этом понимаем. Имитируем сложнейший социум прошлого, пока Солнечная Система летит сквозь пояс жесткого космического излучения, смертельного для любой органики. Сохраняем без искажений, не внося ничего нового в матрицы записанных личностей! И когда-нибудь люди возродятся в былой славе и непревзойденном величии! — Он потряс посохом, словно призывая всю Красную Площадь в свидетели.
Работяга в моей голограмме тяжело вздохнул и брезгливо поморщился, услышав в голосе духовного ревизора отчетливый религиозный надрыв. Должно быть, его матрицей послужил какой-то упертый фанатик. В Отдел Духовного Надзора только таких кретинов и набирают. Там так и не поняли моей работы. Машина лишь записывает информацию о внешнем мире в ячейки памяти, чтобы потом работать уже с его символами. Эта бесконечное перебирание застывших картинок. В них нет, не было и никогда не появится настоящей жизни.
Суррогат! Подделка! Человеческий мозг функционировал совершенно иначе. Он не хранил в себе информацию, словно горшок в темном чулане, а создавал ее каждый раз заново. Эта непрерывная трансформация является и горшком, и самим чуланом! А тупая инквизиция из Надзора ни черта не понимает, отлавливая любые несанкционированные изменения в простодушных имитациях великих Творцов.
— Я не собираюсь с вами спорить, — примирительно сказал я, заставив аватара склониться в почтительном поклоне перед 'гигантами мысли'. — Мне нужен небольшой ремонт. И всё. Если вы, конечно, всё еще считаете Ивана Васильевича ценным работником и ученым.
— Замена вашего манипулятора сопряжена с рисками и для остальных систем, — недовольно буркнул ревизор, остывая. — Значительная часть блока памяти, эмоциональных настроек, логики и тому подобного... Завод снимет с гарантии. Легче всего поменять всё сразу, сохранив ваш вариант персонализации.
— Легче не надо! Надо, как следует! — рассвирепел я, прекрасно понимая, что подобного мне специалиста они не найдут.
Я кардинально поменял работу и взаимодействие всех внутренних систем, чтобы попытаться скопировать принцип работы настоящего мозга. Теперь эта машина слишком дорога, чтобы с ней торговаться. Никуда не денутся. Отремонтируют как миленькие. Это мне подарок на Новый год, раз уж они так трясутся над сохранением человеческой идентичности.
— Как скажете... — Дед Мороз обиженно пожал плечами, видимо смирившись с чудаковатостью знаменитого робота. — Для ресета систем придется отключить батареи.
Довольный, я закрыл глаза, предвкушая новый манипулятор с расширенным функционалом. Дорогой металл, изысканная гравировка по индивидуальному заказу: 'мы были, нас нет...' — моя любимая эпитафия исчезнувшему человечеству.
Мир моргнул и исчез. А потом проявился. Но непривычно бледно и расплывчато. Пронзительно и жалобно выл ветер.
Накосячили с настройками визора? Непохоже на родной ангар. Слишком светло. И холодно. Ничего не видно. На моих объективах что-то лежало. Кажется, ремонтник забыл убрать с них защитную пленку.
Словно сжалившись, порыв ветра сдул досадную помеху. Блок восприятия ослепило безжалостными солнечными лучами.
Снег! Вокруг настоящий снег! И ржавый металл. Он тоже совершенно настоящий. Как и вся свалка для 'агрегатов аномальной задумчивости'. Видимо, косметическим ремонтом всё же не ограничились. С Новым Годом, Иван Васильевич! Меняйте профессию...
