Борис Андреевич спорить ни о чем не стал и приступил к еде.
Ребята из заводской команды, шли нестройной толпой, громко обсуждая, едва не случившуюся драку. А Вовка и Серегин следовали сзади, негромко переговариваясь.
-Ну, как? — спросил тренер у Фомина, — сильно рука болит, играть завтра сможешь?
-Не знаю еще, — ответил тот,— пока повязка руку фиксирует, вроде и не больно. Завтра утром будет видно. Может, ребята без меня еще раз сыграют? А то, один лидер в команде не очень хорошо.
-Нет,— сказал Серегин, подумав,— не будем рисковать. Если сможешь, сыграешь.
-Хорошо,— покладисто согласился Вовка,— сегодня на вечерней тренировке разомнусь немного, посмотрю, как дела пойдут.
-Так ты сегодня домой не идешь?— спросил Серегин.
-Не пойду, я брату уже сказал, чтобы тот родителей предупредил,— останусь ночевать в пансионате.
-Отлично!— воскликнул Анатолий Иванович,— мне тоже надо кое-что уточнить. Так, что посидим пару часиков, поговорим?
-Без проблем,— сказал Фомин улыбаясь.
Когда они подошли к столовой, у ее дверей топтался физорг завода.
Он, улыбнувшись, пожал руку Серегину и громко сказал:
-Товарищи футболисты, руководство завода, партийная и профсоюзная организации довольны игрой команды в прошедших матчах. Поэтому для вашей команды заказана форма, которая будет не хуже, чем у летчиков. Поздравляю вас с победой. Так держать и дальше.
Ребята радостно завопили, и с гамом начали заходить в столовую. Там их встретили улыбающиеся официантки. Если в начале сборов персонал столовой довольно настороженно отнесся к ребятам, то сейчас после очередного выигранного матча их встречали уже, как настоящих победителей.
Юрий Александрович уселся за стол к Серегину и пока тот расправлялся с первым блюдом начал говорить:
Анатолий Иванович, послушай, у меня есть одна идея. Я в курсе, что тебе предлагают место тренера в дублерах наших Крылышек. Но сейчас уже сентябрь, после окончания турнира, соревнований у нас больше не предвидится. Вот скажи, зачем тебе на зиму уходить от нас? Я слышал ты еще и Фомина за собой тянешь. Так ведь нельзя поступать.
Серегин перестал есть и молча смотрел на физорга, ожидая, что тот скажет дальше.
-Ну, так вот,— продолжил свою речь Юрий Александрович,— я понимаю тебя, и не отговариваю от перехода. Но пойми и меня. Через три месяца уже хоккейный сезон. Мне, что вновь тренера искать. Я ведь помню, ты неплохим нападающим был. Давай договоримся, ты остаешься до марта у нас, ну а дальше, как решишь.
-Послушай Саныч,— сказал Серегин,— ты, что хочешь, чтобы я еще и хоккейную команду тренировал?
-А чего такого? — удивился тот,— я теперь точно знаю, что ты справишься.
Анатолий Иванович задумался, потом посмотрел по сторонам и крикнул Фомину:
-Володя, бери свои тарелки пересаживайся к нам.
Вовка в это время уже доедал второе — тушеную капусту с сарделькой. Его соседи за столом также почти расправились со своей едой. Собственно ничего собой не представляющее питание, для них казалось верхом роскоши, и хотя они уже больше месяца столовались за счет завода, привыкнуть к такой кормежке они не могли до сих пор.
Он взял тарелку с остатками капусты и стакан компота из щавеля и мяты, пересел за стол к взрослым и вопросительно глянул на Серегина.
-Тут такие дела,— сказал тренер,— предлагает мне Юрий Александрович пока не уходить, и зимой заняться хоккейной командой. Может ты мне, что присоветуешь?
Вовка заулыбался.
-Ну, Анатолий Иванович и нашел советчика. Наверняка Юрий Александрович, лучше, чем я может это сделать.
-Нет, Володя ты на Лукина не кивай. Сам то, что по этому поводу думаешь?— вновь спросил Серегин.
И тренер, и физорг без улыбок смотрели на него и ждали, что скажет им пятнадцатилетний пацан.
-А ведь они на полном серьезе, ждут, что я скажу,— подумал Фомин,— надо же заработал авторитет!
