Юлия Р. Белова
ЭТОТ ПРЕКРАСНЫЙ СВОБОДНЫЙ МИР...
(роман-антиутопия)
Глава 73
Джек изучал материалы по делу и не понимал ничего. Не понимал Пат, не понимал Боба, не понимал ситуацию в целом и от этого нервничал и раздражался. Он всегда полагал Патрицию умной женщиной, которая четко знает, где у сэндвича мясо, и теперь не мог понять, с чего ее заклинило на Бобе. Конечно, в оставленном мире это имело смысл — денег у босса было завались, а связи и слава были таковы, что могли вознести на вершину успеха даже последнюю простушку из Богом забытого захолустья. Однако в свободном мире Боб был никем и ничем, так что цепляться за него могла только последняя идиотка.
Впрочем, идиотов вокруг Боба было много, да и сам он оказался не умней, вынужден был признать Джек. Ну, что ему стоило подыграть Пат? Нежный взгляд, пожатие ручки, поцелуй на пляже и бурная ночь должны были избавить Боба от всех проблем. Джек не сомневался, что тот с легкостью стал бы алиеном, мужем великой Бэль Эллендер, вошел бы в высшее общество, а потом развелся бы с женой и даже отсудил у нее половину состояния. Одной обманутой женщиной больше — кого и когда это смущало? И уж не Бобу было разыгрывать из себя соблазняемую невинность.
Неуместная разборчивость бывшего работодателя приводила Джека в недоумение, путала все карты и не давала наслаждаться перспективами. Вот что мешало Бобу выполнить заказ сенатора Данкана?! — негодовал Джек. Намалевать старику десяток сладких картинок, поставить дело на поток, получить кучу бонусов и алиенство было проще простого, но Бобу присралось быть принципиальным. Да еще и этот идиотский побег!
Джек искал и не находил причин для бунтарства шефа, а потом вспомнил, что в силу своего происхождения и образа жизни Боб никогда не зависел от заказчиков и не умел им угождать. "Хорошо быть миллионером", — с неожиданным раздражением подумал рекламщик. — "Но плохо и очень глупо забывать, что ты больше не миллионер".
На какой-то миг Джек даже вообразил, что внести частный билль в пользу Боба будет много проще, чем вести в его пользу рекламную кампанию, но, взглянув на материалы дела, со вздохом признал, что это не так. Онкологический центр, "Вифлеем", детский проект, два, а точнее, даже три дурных опекуна говорили в пользу Роберта, но нежелание соблюдать законы и склонность к насилию — даже в отношении полиции, даже в отношении сенатора-поручителя! — перевешивали все плюсы.
Расчет на эмоции зрителей был верней, вынужден был признать Джек. Он так и эдак раскладывал полученные плакаты, прикидывал, как наилучшим образом их использовать, размышлял о рекламных роликах, постерах и календарях... В какой-то миг Джек даже задумался, не сможет ли сенатор Дженкинс организовать для Боба эпизодическую роль в каком-нибудь фильме, но вовремя сообразил, что прежде чем предлагать работодательнице подобный шаг, следовало проверить артистические способности Боба.
Просмотр Джеком всех боев бывшего босса, включая самый свежий, ошеломил рекламщика, внес смятение в мысли и чувства. Артистический талант у Боба, бесспорно, был — и это внушало некоторую надежду, но ужасающая эффективность недавнего архитектора на Арене пугала до дрожи.
Пружинистый хищный шаг, тяжелый взгляд, точность ударов и жуткая срубленная голова — все это настолько расходилось с воспоминаниями Джека, что тот задумался, не опасно ли выпускать нынешнего Боба на свободу. А потом в памяти рекламщика сами собой всплыли как-то сказанные боссом со смехом слова: "...чемпион по стендовой стрельбе, третий по вольной борьбе, четвертый по фехтованию...", и пока Джек пытался осмыслить значение этих слов, он вспомнил и показанную ему между делом листовку Пентагона с фотографией Боба, и то, что пару раз он уже замечал в глазах босса это неприятное выражение, и даже некоторые подробности их совместного попадания, почему-то до этого мига начисто стершиеся из головы.
Открытие, что Боб всегда был таким и целых три года морочил ему голову, изображая простодушного рубаху-парня, ввергло Джека в еще большее смятение. Оказаться простофилей было обидно, и Джек постарался успокоить нервы старым проверенным способом — найдя утешение в объятиях хорошеньких девчонок.
Девушки на вилле сенатора стали вторым разочарованием Джека. Почему-то они не жаждали понимать его намеки, а на высказанное прямым текстом предложение одна нахалка без зазрения совести заявила, что Джеку следует обратиться в Службу психологической поддержки, раз уж так неймется. До этого дня Джек никогда не платил за любовь, и мысль, будто он мог так низко пасть, заставила его столбом застыть перед закрытой дверью мебеляшки. В довершении несчастья вечером Джека вызвала на ковер сенатор и ледяным тоном потребовала, чтобы он не морочил девушкам головы.
— Если вы хотите жениться, Джейсон, то вам следует определиться, кому именно вы делаете предложение, а не домогаться всех девушек подряд — это не способствует здоровым семейным отношениям, — отчитывала рекламщика Элис Дженкинс. — К тому же ухаживания несколько отличаются от попыток залезть девушкам под юбки.
Джек хотел было оправдаться, но один взгляд работодательницы заставил его закрыть рот. Он лишь подумал, что не может понять, что патрон мог найти в этой фурии, но зато очень хорошо понимает, почему тот с ней расстался.
— И, кстати, Джейсон, — продолжала сенатор. — Как самостоятельный алиен и как человек, который задумался о создании семьи, подумайте еще и о том, что вам пора зажить собственным домом. У вас было достаточно времени, чтобы найти себе жилье, но вы до сих пор торчите на моей вилле, словно какой-нибудь питомец базового уровня. Постарайтесь ускорить поиски, потому что через пять дней я в любом случае выставлю вас за дверь, — объявила сенатор.
Джек остолбенел. Он хотел что-то сказать, но не мог подобрать ни одного аргумента. Хотел возмутиться, но свирепый вид работодательницы заставил его вспомнить об осторожности. Элис Дженкинс была стервой — в этом не было сомнений — а со стервами спорят только дураки. Умные люди кивают им, говорят "Будет сделано, свободный сенатор" и осторожно обходят стороной.
— К тому же в Спрингфилде, — продолжала работодательница, — вы решили все проблемы с квартирой и машиной максимально быстро и эффективно, и даже неплохо заработали. Что ж, в столице сделать это еще проще.
— Но... мне нужна библиотека... для работы, — смиренно пролепетал Джек.
— А никто и не лишает вас доступа к библиотеке, — отрезала сенатор. — Как и рабочего кабинета. Но вот жить вы будете отдельно. Это полезно и для вас, — свободная смерила рекламщика суровым взглядом. — И для девушек, — непреклонно договорила она.
Джек покладисто пробормотал "Будет сделано, свободный сенатор" и мысленно поклялся никогда не раздражать работодательницу и вообще с ней не спорить. Лишь озадаченный взгляд свободной Дженкинс на его идею со съемками кино несколько утешил рекламщика и вернул ему утраченное душевное равновесие. Что бы там не думала сенатор, но без него ей было не обойтись. А через пять дней, когда Джек переселился в новую квартиру, ему пришел вызов из центра надзора за алиенами. В первый миг Джек даже обрадовался повестке, но визит в отделение Службы адаптации основательно его разочаровал. Десять минут времени на прием, торопливая перерегистрация в сети, скороговорка временного куратора, ни разу не поднявшего на Джека взгляд (постоянный куратор попаданца был в отпуске), информация о возможных бонусах и штрафах и брошюра по экзаменам на полные гражданские права совсем не походили на задушевные беседы с покойным патроном. Даже стерва Элис уделяла ему больше внимания и заботы чем здешние работники. Джек хмуро внимал скороговорке куратора, молча принял к сведению обязанность зарегистрироваться в Службе психологической поддержки, но когда куратор упомянул еще и Службу семейного строительства, не выдержал и перебил:
— Я пока не готов к браку — это слишком серьезное решение.
Сотрудник Службы адаптации замолчал, а потом впервые взглянул посетителю в глаза.
— Никто не говорит, что вы должны жениться завтра, свободный алиен, — недовольно буркнул он. — Или даже через год. Но вы должны пройти подготовку к этому важному событию жизни, сдать все анализы для составления генетической карты, пройти психологические тесты, разместить анкету в базе данных службы. Запомните, здоровая семья — основа нашего общества, — внушительно проговорил он. — И, кстати, — куратор поднял палец, призывая к вниманию, — еще вы должны пройти обучение по ведению домохозяйства. Курс включает в себя учет расходов и доходов, способы и виды оплаты счетов, оценку экономической эффективности хозяйства...
— Я и так все это умею, — раздраженно перебил Джек.
Временный куратор вновь на мгновение замолчал, пытаясь переключиться на непредвиденное изменение сценария.
— Хорошо, — недовольно кивнул он. — Тогда вам придется сдать экзамен. Но, предупреждаю, если вы не сдадите экзамен — и это после того, как вы сами отказались от обучения — то вам будут начислены штрафные баллы. Советую все же пройти учебу.
Джек тяжко вздохнул и взял направление. Тратить время на ненужное обучение не хотелось, но рисковать штрафными баллами не хотелось еще больше. Кто их знает, этих экзаменаторов, вдруг они нарочно будут пытаться его заваливать из-за отказа посещать занятия?
— Раз в две недели вы должны будете отчитываться в своих успехах — ссылка на анкету есть в памятке, — вернулся к привычному сценарию временный куратор. — Отчет можете присылать по сети, приходить сюда не обязательно. Если у вас возникнут проблемы, в том числе с бывшим опекуном...
— Мой опекун умер! — негодующе объявил Джек.
— Примите мои соболезнования, — равнодушно отозвался чиновник. — Но все же если у вас возникнут какие-либо проблемы, вы можете записаться на прием. Ваш постоянный куратор вернется к работе через три недели. Еще можно записаться на прием к волонтерам, которые работают с алиенами, они тоже окажут вам помощь. Все ссылки для записи у вас в памятке. Если вы пожелаете сдать экзамены на полные гражданские права, подавать документы можно в любое время. Раз в месяц — без предупреждения, — подчеркнул сотрудник Службы, — мы будем проводить проверку вашей деятельности. Это все.
Алиен не успел и слова сказать, как куратор кивнул на прощание и нажатием клавиши вызвал следующего посетителя.
Из кабинета Джек вышел в самом дурном расположении духа. Он хотел поговорить, возможно, даже пожаловаться куратору на некоторые непредвиденные жизненные обстоятельства, но вместо этого угодил на конвейер равнодушного чинуши. Выговориться было некому — не считать же достойным собеседником мальчишку Фрэнка! Возможность как можно реже встречаться с ним Джек считал единственным плюсом переселения в собственную квартиру. А видеть собеседницу в работодательнице было и вовсе абсурдно.
Изучение переданных ему памяток и брошюр лишь усилило раздражение Джека. Отчеты, занятия, экзамены и проверки должны были отнять кучу времени и при этом не имели ни малейшего смысла. Ради избавления от подобного бремени Джек согласен был даже задуматься о получении полных гражданских прав, хотя обязанность голосовать или участвовать в жизни общества иным способом и не казалась ему достойной наградой за усердие. К счастью, выборы проходили много реже чем отчеты и проверки, вот только дорога к гражданским правам не была усыпана розами. Точнее, шипов на пути было предостаточно, а вот цветов почему-то не наблюдалось.
Экзамены и тесты Джек ненавидел со школы, да и перечень возможных работ для получения бонусов совершенно его не вдохновлял. Джек никогда не понимал наслаждения от беготни по корту, беговой дорожке или футбольному полю, искренне удивлялся стремлению людей к волонтерству или составлению каких-либо петиций, полагая, что заниматься общественными делами можно лишь для продвижения коммерческих проектов или для привлечения голосов избирателей на выборах в Конгресс. Правда, бонусы можно было просто купить, но Джек не привык тратить деньги столь бездарно, как не привык мириться с неудобствами и сдаваться перед трудностями. Выход можно было найти всегда, и Джек его нашел. Сдача генетического материала в Службу репродукции не занимала много времени, приносила солидные бонусы и потенциально сулила хорошие деньги. Конечно, для "исполнения долга перед обществом" требовалось сдать кучу анализов и получить генетическую карту, зато потом эту карту можно было использовать и в других случаях, а не ходить по врачам вновь и вновь, как это пришлось бы делать, обратись он сначала в Службу семейного строительства. Да и блестящий значок участника программы "Сеятель" должен был сразу указать всем контролерам, что свободный алиен Джейсон Стрейнджер де Дженкинс — серьезный и ответственный человек.
Сенатор Элис Дженкинс тоже заметила значок и почему-то нахмурилась:
— Скажите, Джейсон, вы знаете, сколько у вас детей? — холодно поинтересовалась она, и Джек не без самодовольства улыбнулся:
— Вы не поняли, сенатор, я лишь недавно посетил Службу репродукции, — бодро отчитался он, — но, уверен, мой визит принесет достойные плоды и послужит обществу.
Взгляд работодательницы стал еще мрачней.
— У вас одиннадцать детей, Джейсон, — сообщила она. — Семь девочек и четыре мальчика. И, кстати, ваша последняя подружка Динни беременна. Вы собираетесь принять какое-либо участие в воспитании детей?
Джек молчал, настороженно поглядывая на работодательницу и лихорадочно пытаясь понять, что от него хотят на самом деле.
— Вашей старшей дочери четыре года, — не унималась Элис Дженкинс. — У нее способности к музыке. Месяц назад ее перевели в малый питомник Блэкберн — это всего в пяти километрах от столицы, на востоке. Вам стоило бы туда съездить...
— Но почему я? — пролепетал Джек, в потрясении осознав, что никакого скрытого смысла в словах сенатора не было, и претензии она предъявляла ему совершенно искренне. — И зачем? У меня работа, — напомнил он, отчаянно вглядываясь в лицо работодательницы. — К тому же о детях и так заботятся... а каждое дело должен делать профессионал... патрон всегда так говорил! — в качестве решающего аргумента сообщил попаданец.
В глазах Элис что-то мелькнуло, но Джек так и не понял, хорошо это или плохо. Оставалось надеяться, что при всей стервозности сенатор все же признает, что была неправа.
— Идите работать, Джейсон, — наконец-то, распорядилась Элис, и Джек с облегчением перевел дух. — Но все же на досуге подумайте о своих детях. Я пришлю вам информацию...
Джек почти выскочил из кабинета, мечтая оказаться как можно дальше от Элис, ее виллы и всего столичного острова. Жизнь в столице оказалась сложнее, чем он полагал, да и люди хуже. А ведь впереди ждала еще и встреча с Бобом...
Лишь обещанный ночной клуб неизменно радовал Джека, примирял его с действительностью и давал отдохнуть душой. Самый лучший, самый перспективный в самом популярном районе столицы — клуб мог стать главной достопримечательностью острова. Джек старался приезжать сюда почти каждый вечер, усердно вникал в дела, знакомился с завсегдатаями, строил планы и давал советы менеджеру. Клуб был хорош, но Джек знал, что может сделать его еще лучше, может дать гостям развлечения, о которых прежде они даже не догадывались, устроить им встряску, рядом с которой дурацкие представления Арены выглядели грубым и безвкусным балаганом. Джек чувствовал себя Колумбом, открывшим отсталой Европе Новый Свет, и это восхитительное чувство помогало оставить все разочарования и обиды позади.
Жизнь налаживалась. А на встречу с Бобом можно было и не торопиться.
