Он понял секрет пламенного дыхания дракона. Просто внутри уже не хватает места для огня, пожирающего сердце.
Переоделся в летный комбинезон и сел ждать вместе со всеми в углу пустого ангара. Молчал, пока другие о чем-то разговаривали в стороне.
— Ладно, ребята, пора! — поднялся командир.
Доехали до самолетов в кузове грузовика, лежа на парашютах. Несколько минут прошло в ожидании сигнала на взлет. Ракета! Командир запустил двигатели — сначала два внутренних, потом — два внешних. Огромный самолет дрожал, готовый сорваться с места. Над ними светлело вечернее небо.
— Закрылки тридцать!
— Закрылки тридцать! — повторил, опуская закрылки.
— Открыть радиаторы!
— Радиаторы открыты!
— Блокировать газ!
— Сектора блокированы!
— Готовность к взлету?
В шлемофоне послышалась перекличка "всё — о,кэй!" штурмана и бортстрелков. Он просто кивнул. У него, второго пилота, тоже всё было в порядке. Командир высунул руку с оттопыренным большим пальцем. Тот же жест повторили из кабин соседних машин — слева и справа. Сегодня взлетали тройками. Перегруженные "Ланкастеры" с натужным ревом отрывали от земли короткие раздвоенные хвосты и сразу уходили вверх. Там, среди закатных облаков, неспешно собиралась армада из тысячи бомбардировщиков возмездия.
Перед его глазами опять стоял город, испепеленный летающими хищниками. Тогда он расспрашивал о жене и малышке, а ему всё говорили об огне, поднявшемся до неба, о зареве, что видели из соседних графств... На закопченной стене, оставшейся от собора, кто-то вывел мелом: "Господь, прости!" Он не мог простить — ни себе, ни им. Пламя, начавшее пожирать его сердце, не утихало больше ни на минуту. Он, Дракон из Ковентри, летит вернуть огонь назад, в гнездо драконов.
Над Каналом их покинули последние отблески солнца. На широких плоскостях тускло мерцает лунный свет, призрачные ореолы винтов рубят стеклянный от холода черный воздух. Армада мстителей надвигается на скрытую клубящимся туманом страну чудовищ.
Бомбардировщики безукоризненно четкими рядами заходят на назначенную цель. Лидеры "Москито" уже обозначили ее световыми бомбами-маячками. Он, как друзьям, подмигнул этой россыпи красных дьявольских глазок. "Ланкастер" вздрогнул, постепенно освобождаясь от груза. Внизу, под облачным одеялом, кипела славная огненная каша, бурлящая тысячами и тысячами взрывов ковровой бомбардировки. Он был доволен. Снова всё сделано как надо.
Вспышка! Удар, будто налетели на стену. Вот невезение — попасть под слепой огонь с земли. Командир мягко валится на разбитые приборы, надо успеть перехватить управление. Передней кабины нет, исчезла со штурманом и радистом. Остальных не слышно. Не их ли парашюты остались позади? Армада ушла, ушла без него... Он один, потерянный в темноте. Ревёт обжигающий ветер в выбитых стеклах. Ревёт "Ланкастер", захлебываясь, последним мотором. Кто знает, где он? Дождаться рассвета, чтобы найти, найти последнюю цель.
Утро. Под ним море, серые волны. Не им погасить огонь его сердца. Там, впереди, берег. Он летит так низко, что видит бегущих к зениткам солдат в глубоких шлемах. Острые черепичные крыши, как шкура дракона. К стеклам прилипли детские лица. Наверное, школа.
Грохочут зенитки, всаживая в "Ланкастер" огненные спицы. Страшная боль скручивает тело. Но он еще жив, распятый внутри машины, его сердце еще бьется рядом с рокотом могучего "Мерлина". Из школы разбегаются дети. Фашистские ублюдки! Вам больше не маршировать в гитлерюгенде! Не взять в руки автоматы, не сесть за штурвалы бомбардировщиков!
Поднятый винтом ветер развертывает полотнище на флагштоке. Голубое с желтым крестом!
Железный дракон протестующе взвыл, кренясь набок, уходя к скалам.
Швеция! Не немцы, нейтралы. Он чуть не убил невинных детей! Месть сделала его монстром! Всё напрасно, напра...
Он смотрит на огонь, что весело трещит в камельке. Ему тепло, уютно и спокойно. Когда в очаге гаснут последние искры, он выходит на порог. В светлых весенних сумерках дома выглядят особенно красиво и таинственно. Делает шаг и воспаряет на уровне влажных крыш, заглядывает в квартиры, где разговаривают, сидят за ужином, смотрят телевизор. Подлетает к одному из окон и ловит восхищенный взгляд распахнутых детских глаз.
— Привет, Карлсон!
— Привет, Малыш, — как обычно сказал он. — Я не прочь слегка поразвлечься!
Через пару минут они уже весело распевали:
Пусть всё кругом
Горит огнем,
А мы с тобой споем:
Ути, боссе, буссе, бассе,
Биссе, и отдохнем.
