Overlady_part.2

— Ты дурень, — сказала Луиза, стараясь не показать свою боль. Она слышала, как в её груди что-то трещит, когда она дышит. — Что ты мне можешь предложить?

Она помолчала и добавила, постаравшись добавить вкрадчивую ноту в свой голос:

— В конце концов, ты вампир. Я уверена, что ты недостаточно умен, чтобы... избавиться ото всех своих слабостей... э-м-м. Даже если ты не горишь.

Краем глаза она заметила нечто, что определенно напоминало вампира, облепленного толпой вонючих гоблинов. Что означало, что ей нужно выиграть еще немного времени. И может быть справиться с Каттлеей... она крутанула своим посохом, создав защитную линию из огня, и её сестра отступила, шипя. Каттлея не сказала ни слова после приказа Герцога. Что делало некоторые вещи ужасно проще, в некотором роде.

Слабости вампиров, слабости вампиров. Которые.. э-м-м, не убивают их. И не требуют чеснока. или лимонов, или ведьмина корня, которых у неё нет с собой. Но ей нужно поторопиться. Потому что она устает, её воля слабеет, и если она не поторопится с мыслями, ей придется убить или погибнуть. А ей очень, очень не хотелось делать этого.

Краем глаза она заметила размытое движение и дернулась. Этого хватило, чтобы шлепок Каттлеи пришелся по руке. Доспех загудел словно колокол, что было ужасно больно для того, кто в нем находился. Удар выбил воздух из её легких и заставил закричать от боли в ребрах. Рефлекторно она махнула посохом в сторону сестры. С взвизгом та отступила, и Луиза опять осталась одна.

Это было больно. Очень. Рука вроде бы была не сломана, но у неё будет кошмарный синяк завтра утром. и она очень, очень надеялась, что она доживет до этого. Она пошевелила пальцами. Затем снова.

Затем она погасила огонь.

— Хорошо, сколько-то-там-раз-прадедушка, — объявила она. — Давай послушаем, что ты там предлагаешь. Я оставляю себе Каттлею, так?

Её сестра с пылающими красным глазами и пальцами, превратившимися в когти, внезапно возникла перед ней, между ней и Герцогом. Её куртка была разодрана её движениями, открыв, что Каттлея просто набросила её на свою ночную рубашку — что объясняло, почему она так стремительно переоделась. Красные ручейки стекали из её глаз, она плакала кровью. При взгляде в её глаза было видно, что за сиянием плескалась чистая боль.

— Что это ты задумала? — подозрительно спросил старший вампир, выглядывая из-за защитного барьера в виде её сестры. — Я рассчитывал на большее количество моих добрых шуток и демонстраций моего знаменитого чувства юмора, перед тем как ты увидишь тьму. — Мужчина надул губы, но затем тихонько засмеялся. — Аха! Ты хочешь получить её, чтобы убить её самой? Сестроубийство для безопасности и перспектив! Ну, я убил свою единокровную сестру, когда еще был мальчиком. Пожалуйста! Каттлея намного менее забавна, чем я рассчитывал, честно говоря. Боюсь, в ней слишком многое от твоих благословенных родителей. Ужасно разочаровывающе. Твоя пра-прабабушка привыкла к вампиризму, как нетопырь к крови, но твоя сестра просто... слаба. Я даже прикажу ей стоять смирно!

Луиза выбросила руку, и Каттлея зашипела, отшатнувшись в ожидании огня. Однако то, что её ударило, не было обжигающе розовым. Нет, это было серебро и золото.

— Зачем ты бросаешь в меня монеты, Луиза? — спросила Каттлея, стоя на границе света.

Вместо ответа Луиза швырнула еще пригоршню. И еще.

— Сколько их, Каттлея? — заорала она, бросая вновь и вновь, некоторые ей за спину. — Они просто валяются здесь, как мусор! А ты ненавидишь мусор, правильно? Сколько, Катт?

Каттлея моргнула, сияние в её глазах неожиданно погасло.

— Я... одна, две, три, четыре...

Луиза швырнула еще монет поверх той кучи, на которую смотрела Каттлея.

— Ты упустила несколько!

— Это грубо! Одна, две, три, четыре, пять, шесть, семь...

Она дошла в счете до десятка перед тем, как Луиза изо всех сил врезала ей в челюсть незажженным концом посоха.

— Прости! — извинилась она перед Каттлеей, перед тем как добавить её в лицо бронированным коленом. — Не принимай на свой счет!

— `Сё о-шо, — выдавила Каттлея, заливаясь кровью. Никто не должен выглядеть таким благодарным после удара по лицу коленом. — Я `огу `ырастить `убы.

Луиза изо всех сил врезала ей еще раз посохом, несмотря на боль и трещащие кости.

— Скажешь мне, если не сможешь исцелить! — заорала она, круша ногой одну из когтистых рук сестры. — Просто продолжай считать! Это не твоя вина, что тебе приходится считать их, это же вампирическая штука, да?

Она влепила посохом куда-то в живот сестре.

— Держи это в уме! Ты просто вампир, ты совсем не борешься с его контролем! Он тебя превратил в такую, значит именно этого он и хотел... — она зарычала, когда пнула её, — ...чтобы ты это делала!

— `ошо," выдавила Каттлея, даже не пытаясь защищаться. — Я `ытаюс, но `мпиры... — Очередной удар посоха по её избитому лицу вышиб один из клыков. — О`ин, `ва, `ри...

Стараясь избавиться от вины за то, что она избила сестру, Луиза выпрямилась и швырнула еще монет, вытягивая их из сокровищницы с помощью Перчатки, пока Каттлея не оказалась засыпана ими чуть ли не с головой. Это займет её, даже если она сумеет вылечить свои раны. Она развернулась и болезненно выдохнула, её погнутая броня протестующе заскрипела. Несмотря на всё это, несмотря на все трудности, ей... захотелось ухмыльнутся. Немного. Потому что она сумела придумать способ вывести из боя сестру без жес... без чьей-либо смерти.

Сестра перестала быть помехой. Её вампирический предок оставался на месте, обиженно надутый, освещенный синим сиянием осколка. Скоро, пообещала она. Очень скоро.

— Твой ход, дедушка, — сладко сказала она, вновь зажигая огонь. — И миньоны, я думаю, что у меня намечается огненная потеха. Ты любишь шутки, дедушка? Красные! Открыть огонь!

20. Часть 4-7

"Ой, ну к чему поднимать столько шума? Всего несколько ванн крестьянской крови в год, ведь они так быстро плодятся? Это были даже не рабочие — я проследила, чтобы отобрали тех, кто не пригоден ни на что большее. Честное слово, это после того, что мне пришлось вынести, чтобы воспитать тебя! Почему ты не мог быть более похожим на брата и сестру? Ты всегда был неблагодарным сопляком, и когда ты удрал к Рыцарям Мантикоры и шлялся, изображая из себя Добряка на публике, я чуть не умерла от стыда. Это твоя ужасная жена, которая расхаживает кругом в мужской одежде, довела тебя до такого, да? Я никогда и подумать не могла, что ты запрешь меня в монастыре! Хорошо, так тому и быть! Получи материнское проклятие!"

— Маделина де ла Вальер (в девичестве Амбраксия)

В затянутой дымом гробнице вопили горящие вампиры. И хорошо, что она была построена из камня, иначе она бы тоже уже горела. А горящая крыша — это неприятный итог ночных приключений, особенно для тех, кто внутри.

Вампир пробежал против стрелковой цепи красных. Чисто технически они не подожгли его, поскольку тот и так уже горел, но они швырнули в его направлении несколько файерболов, просто потому, что вампиры забавно сгорали.

— Слушай, — мимоходом спросил один из красных, — а мы не вредим этим делу Зла? П`тмушто не так уж много вампиров уцелеет к эт`му утру?

— Сложно сказать, — ответил другой, глядя на розовые взрывы на другом конце зала, указывающие на активное участие Луизы. — Вампи — Зло, но они не мы. А еще они грубые и пинают нас.

— А, значит убивать их — это правильное Зло, — сказал первый. — Я просто хотел, чтобы они не так сильно горели. Мы не получаем с них вещей, потому что их одежда сгорает. Только содержимое их кошельков. Мы видим, что они прячут в карманах, но в основном это зола. А блестяшки идут повелительнице. Я чувствую себя немного обманутым, понимаешь, о чем я?

Остальные миньоны посмотрели на него со скепсисом, или, по крайней мере, они бы так сделали, если бы знали, что означает это слово.

— Нет, — от имени всех объяснил кто-то, словно он был полным идиотом. — Потому что мы поджигаем вещи, которые классно горят.

— А, да. — Пауза. — Хотите поджечь уши Чиима?

— Он красный, как и мы. Он не горит.

*

Луиза уставилась на своего предка, удерживаемого в гробу фрагментом сердца башни. Та часть лица, которую было видно из-под шлема, была перекошена от ненависти.

Предок смотрел на неё.

— Хорошо, — отметил мужчина, склонив голову, — ты действительно озорная маленькая девочка. Сколько этих проклятых гоблинов у тебя?

— Достаточное количество, — решительно ответила Луиза, глядя на него сверху вниз. — И я собираюсь заставить тебя страдать. Хотя я и не думаю, что сделаю с тобой хотя бы десятую часть того, что ты заслуживаешь, ты... ты, подлец!

— О нет. О нет. Что бы я ни сделал. При случае научись правильно ругаться, внучка. Ты звучишь, словно ребенок. Вот, я сообщу тебе кое-что, стимулирующее настоящую ругань. Я думаю, что сейчас подходящий момент. Имей в виду, что я сохранял живую кровь Каттлеи в своих венах в течение десяти лет, — сообщил он с неожиданной ухмылкой, и внезапно вокруг него зажглась кровавая аура.

— О да. Видишь ли, я подозревал, что мои потомки могут захотеть связать меня — в конце концов, именно я выводил тебя, чтобы ты овладела мастерством темной магии, которая включает в себя магию крови — так что, сохраняя её кровь и дыхание... да, я научился этому в Руб ал Кхали, по дороге на Мистический Восток... пойманными, я мог ослабить свои путы в любой момент. Есть один магический артефакт, который я нашел давным-давно, он позволяет мне проделывать интересные штуки с жизненной силой. К сожалению, кровь засохла, поэтому я не могу вырваться из ловушки твоего отца — и мне пришлось потратить изрядное её количество, чтобы противостоять его принуждению, которое должно было держать меня спящим, но... — его лицо внезапно превратилось в нечто монструозное, — ... этого должно хватить.

Багровое сияние усилилось, сформировав шесть отвратительных, паукообразных ног, вонзившихся в землю. Пульсируя, словно сердце, он поднял сам себя, гроб висел в воздухе в центре кровавого ореола. Странные, размером с ребенка, призраки летали вокруг него, вытягиваясь из-под земли и вливаясь в его растущую ауру.

— О да, — продолжил он. — Я думаю, что мне просто придется пролить твою кровь самому. И я упоминал, что я собрал здесь только малую часть своих порождений-вампиров. Твои жалкие гоблины окружены превосходящими силами вампирической сверхрасы. Поверь мне в этом. — Он оскалился в своей острой улыбке. — Тебе будет больнее, чем мне. Ах-ха.

"Я подозревал нечто подобное", — спокойно сказал Гнарл. — "Не умирайте, моя леди".

Луиза завизжала и попыталась убежать, когда кроваво-красные сияющие отростки рванулись к ней, разрубая гранитный пол и забрызгав его призрачной кровью.

*

— Ух, — сказал Скил, широко раскрыв глаза. — Это плохо, да? Фактически, у вампо-деда есть злые красные щупальца, и он гоняется за Повелительницей и убивает тупых новоминьонов, которые бросаются на него? Это не часть секретного плана, которую я упустил?

Макси вздохнул.

— Ага. Это действительно плохо. Но не то плохо, которое мы любим, где мы говорим: "ой, это совсем плохо", — и Повелительница в замешательстве, потому что она использует свой Добрый язык, потому что так её воспитали. Мы влипли сильнее, чем клей в смоле, который вот-вот утопят в цементе.

— Нам его не завалить, — грустно сказал Феттид. — У вампо-деда слишком много щупальцев.

Игни скрестил руки и надулся.

— Тупой вампир! Нечестно не гореть!

После небольшой паузы Маггат сказал:

— Ну, пришло время сложить жизни за Повелительницу, да? Столько раз, сколько понадобится. Скил, постарайся не быть убитым.

— У нас будет ужасная ресательная головная боль этим утром, — угрюмо сказал Макси.

Несмотря ни на что, у Луизы было одно-единственное мнение про всю эту цепь событий.

Это был, как сказала бы Каттлея, полный и законченный кусок сахара.

— Архг, аргх, аргх, о Основатель, прокляни всё это, почему это происходит, что за вампир может делать это, аргх, укрытие, укрытие, укрытие, что я сделала, чтобы заслужить это?!

— Ну, ты отвергла мое абсолютно разумное предложение! — крикнул Луис де ла Вальер откуда-то сзади, перекрывая шум камня, разбиваемого его ужасающими паукообразными ногами. Луиза бросилась влево, ребра протестующее затрещали от этого движения, и вознесла молчаливую благодарность разнообразным чарам Джессики, наложенным на каблуки ее сапог, благодаря которым она могла нормально бегать.

— Замедлите его! — взвизгнула она куда-то в направлении миньонов и наддала. Она определено не убегала, она просто пыталась выбраться из радиуса досягаемости крушащих камень кровавых щупалец её вампирического родственника, который пытался убить её, чтобы выпустить в мир великое зло. Следовательно, это было абсолютно праведным деянием, и намного более полезным для её здоровья. Из-за её спины доносились радостные кличи миньонов, которым приказали кого-то убить, сопровождаемые неприятными звуками истребляемой органики и воплями.

Заскочив за одну из высоких каменных колонн, девушка постаралась перевести дыхание. Она облизнула губы, отчаянно пытаясь смочить чем-то рот. Который был сух, как пустыня. Отлично, она не сможет произнести заклинание молнии в таком состоянии. А значит ей нужно проверить, сможет ли она хотя бы... ослепить его огнем или что-то вроде, потому что так она сможет удрать подальше, пока он её не видит. Огонь трещит и такое прочее, значит... наверное, он не сможет её услышат! И учуять!

Держа свободную руку на ребрах, она выскочила из-за укрытия и одной рукой навела посох на голову своего предка. С ужасом она увидела, как тот схватил одного миньона двумя отростками и выжал его так, что кровь потекла на лицо. Долгие месяцы практики со всей доступной ей магией окупились, и заряд за зарядом розового пламени отправлялись в полет, питаемые её ненавистью и, да, страхом.

Но только для того, чтобы быть поглощенными багровой аурой, окутывающей вампира. Она выпускала заряд за зарядом без видимого результата. Краснота сияла и разрасталась, поглощая их, становясь всё ярче и ярче, пока, словно разбившееся стекло, не развалилась одна из дополнительных конечностей.

Луиза снова нырнула в укрытие за колонной, тяжело дыша. Она чувствовала растущую головную боль, а конечности ощущались как желе. Со всем случившимся её силы были практически истощены. Она нутром чувствовала, что сможет проделать что-то подобное еще раз или два. А этого будет недостаточно, даже если у вампира не будет какой-нибудь откровенно жульнической и нечестной способности, вроде их починки. Возможно, она начинала смутно понимать, почему даже её родители смогли всего лишь заточить его.

Пульсация на её руке стала сильнее, и она поняла, что зря не уделяет этому должного внимания. Она рискнула высунуть голову за угол и взвизгнула, когда удар красного света врубился в мрамор, запущенный слишком-близким предком, измазанным в крови миньонов. Монстр даже использовал одну магическую конечность, чтобы чистить себя и поглощать кровь — его руки оставались неподвижными. Или, возможно, он не использовал кровь, чтобы заставить их двигаться.