Overlady_part.2

Девушка мотнула головой.

— Я люблю мисс Каттлею, — тихо сказала она. — Она хорошая. Не как мужчины.

— Ага, некоторые мужчины были... недобры к моей маленькой и сладенькой, — весело отозвалась Каттлея. — А потом я об этом узнала, и ты не поверишь, двое приняли Бога и присоединились к Церкви, а один сбежал с бродячими актерами! Ну, они это сделали. Не могу даже представить, почему! Большие сильные мужчины не должны бояться... ну, практически ничего. Довольно странно, что некоторые люди в окружающих поселках, которые делали нехорошее моим маленьким птичкам — а так же все, кто жестоко обращается с животными — видели какие-то кошмарные ужасы, которые поставили их на благочестивый путь исправления. Это очень мило с их стороны, как мне кажется, -ухмыльнулась она. — Это дает надежду на постепенное улучшение человечества, разве не так?

Луиза хихикнула. Её голова всё еще плыла из-за открытия, но... Каттлея это Каттлея. Она просто не знала об этом раньше. Её сестра... ну, это был вопрос.

— Как это произошло? — спросила она.

— Что?

— Вся эта ш-штука, — запнулась Луиза.

— А-а, — сказала Каттлея, моментально сузив глаза. — Ну, я думала, что придется рассказать об этом раньше — Луиза, ты очень ненаблюдательна — так что... — она встала и вытащила из-под кровати несколько листов бумаги, — ... я подготовила это!

*

Это была темная штормовая ночь. Сквозь разодранные ветром тучи сияла полная кроваво-красная луна, окрашивая мир в багровый цвет. Снаружи выли волки. Но чу! Сквозь вон то окно мы видим нашу героиню — невинную, прекрасную и наивную — брыкающуюся и ворочающуюся. Это середина лета, и удушающая жара летней бури невыносима. Если бы она принесла прохладу, было бы легче, но день был ужасно жарким, и дождь лишь добавил в воздух порцию удушливой влажности.

Она сбрасывает покрывало и встает с кровати. Жезлом в своих руках — так горда она своим маленьким заклинанием — она зажигает колеблющийся свет в комнате и идет к окну. На полу спит щенок, и она грациозно, словно кошка, переступает через него. Драматично, со вздымающейся грудью, она сбрасывает запоры, и окно раскрывается настежь. Воздух влажен и пахнет дождем, и она счастливо вздыхает от облегчения, перед тем как вернуться в постель.

Но что это? Что за пугающий ночной ужас, мимолетный обман на шатающихся ногах бредет к окну нашей прекрасной девы? Чьи голодные глаза горят во тьме, чьи варварские клыки отражают свет?

Под кровавой луной его тень ползет по стене, пятно тьмы в окрашенном красным мире. Что-то затрепетало во мраке, и затем мужчина — бледный, со впавшими глазами, настоящий ходячий труп с длинными ногтями и зубами — он в её комнате, стоит в окне. Его тень падает на спящую. Он медленно приближается.

А еще он пинком отбросил щенка от окна. Какой подлый негодяй! Взвизг будит нашу храбрую розоволосую деву, которая с ужасом смотрит на могильного монстра, нависшего над ней.

— О нет! — говорит девица, прикрыв руками грудь, которой у неё, фактически, нету, поскольку ей, знаете ли, десять. А затем она кричит.

Тварь склоняется к ней.

*

Луиза уставилась на сестру, сидящую рядом с ней на кровати.

— Это действительно так произошло? — с некоторым недоверием и укоризной спросила она.

— Ну... более или менее, — признала Каттлея. — Я в том смысле, что мне было десять, и всё было очень страшно, но я думаю, что именно это я запомнила. Кое-что я могла и выдумать. Я и сама не уверенна, поскольку после этого я была ужасно слаба и начала видеть несуществующие вещи.

Она неловко пошевелилась.

— Кроме того, я немного увлеклась, когда писала это, и там упущено, что это происходило не один раз. Он приходил снова и снова, ночь за ночью. Отец случайно заметил следы укусов, когда я стала очень, очень больна и начала испытывать тягу к сырому мясу. Может, ты помнишь, как я упала в обморок за обедом?

— Нет, — вынуждена была признать Луиза.

— Ну, тебе было шесть тогда. Вот тогда-то он и всё обнаружил. А потом он отправил мать за чем-то, что должно было помочь, а сам проводил всё свое время рядом со мной, пытаясь сделать меня сильнее, но... ну, к тому времени я уже была полумертвой и очень, очень слабой, и вампиризм противостоял магии лечения, даже класса квадрат. Он замедлил процесс, и мне не становилось хуже, но... — Каттлея содрогнулась. — Когда мать вернулась, я уже с трудом держалась.

Голос Каттлеи был отчаянно грустным, когда она продолжила:

— А потом... ну, когда мать и отец отправились делать, что они там задумали, чтобы подчинить Кровавого Герцога, пытаясь остановить болезнь, убив того, кто был за неё ответственен, я... той ночью я ушла. В том смысле, что я умерла. Или не-умерла. А они даже не сумели убить этого ужасного, ужасного человека! — добавила она, с пылающими багровым глазами. — В смысле, не навсегда. Мать сказала, что она изрубила его на множество маленьких кусочков, как германскую сосиску, но он просто собрался обратно. Ну, мы же говорим про мать, так что она просто проделала это снова, но всё же.

Горничная, Анна, села и обняла Каттлею за плечи.

— Не грустите, мисс Каттлея, — тихо сказала она. — Это грустно — не быть счастливой.

Объятие, похоже, немного успокоило её.

— Ну, это был конец моей жизни, как в прямом, так и в переносном смысле, — сказала она. — Я никак не могла отправиться в Академию, и они придумали историю, что я заболела какой-то ужасной болезнью. Поэтому они разорвали мою помолвку, и теперь уже тебе пришлось бы выйти замуж за Жан-Жака вместо меня.

Луиза обмякла.

— Моя... помолвка... это была ложь? — тихо спросила она. — Я... Я была второсортной заменой?

— Ну, ну, — сказала Каттлея, обвив её голову своей прохладной рукой. — Прости, что тебе пришлось об этом узнать, наши родители не собирались упоминать об этом, но да. Тебе же было шесть, помнишь? Они устроили помолвку, когда ему было пятнадцать, и он уже был гением в ранге квадрата, а мне было девять. Когда мне было десять, я стала такой, и для меня всё закончилось, а им пришлось побороться, чтобы уговорить его принять шестилетку вместо меня. — Она слабо ухмыльнулась. — Я уверенна, что ты получила большее приданое, чем я. А когда я выросла... не думаю, что была бы счастлива с человеком вроде него. Он слишком милитаристичен и слишком жесток. Конечно же, ты тоже его потеряла, потому что все думали, что ты мертва.

Луиза шмыгнула носом.

— Просто..., — тихо сказала она, — ...все лгали мне и... и... это нечестно... — последняя фраза получилась слишком плаксивой. — Я не собиралась пропадать так долго, — тихо сказала она. — Я оказалась в западне в башне с одним действительно ужасным вампиром, которого я... ну, убила, когда он попытался убить меня, и случайно обрушила вход, и... когда я выбралась, прошли месяцы, и принцесса Генриетта была арестована, и... ты себе хотя бы представляешь, как давно я не говорила с нормальным человеком? Это... нечестно. — Она покосилась на свою всё еще грустную сестру. — И Каттлея! Бедняжка! Это нечестно и для тебя. Я не должна была думать только про себя. Просто... просто столько всего и так быстро... и я так скучала по тебе.

Что-то внутри неё кричало, что она идиотка, позволившая вампиру держать руку на своей шее, и что они просто кровососущие монстры, вроде того, который убил ребенка в башне, но... но...

...это была Каттлея. А из того, что она сказала, и из своих ощущений, сколько она могла себя помнить, Каттлея всегда была такой. Луизаа просто не знала, что чувствовать и думать.

Плюс к тому, она была полноценной Повелительницей, убийцей регентов. Она... она, наверное, считается худшим человеком, чем не убивающий людей вампир.

— Ты совершенно права в том, что это нечестно для меня, — сказала Каттлея со стальными нотками в голосе. — Я ненавижу это проклятое состояние дел. Это всё куча сахара и... я знаю, что родители правы, но Основатель! Некоторыми ночами мне этот проклятый сахар вот где стоит, и я просто хочу пойти и вскрыть пару глоток. — Она остановилась. — Что было бы неправильно, и поэтому я этого не делаю, — добавила она. -Если ты действительно убила плохого вампира, то я горжусь тобой, Луиза. Я изо всех сил стараюсь быть хорошей, даже если меня уже тошнит от коровьей крови каждую ночь. Поэтому иногда я поддаюсь слабости и делаю несколько глотков, когда матери нет дома, но не больше! Я знаю, что это неправильно, и чувствую себя ужасно виноватой после этого! А мать меня убьет.

— Меня тоже, если узнает чем я занимаюсь, — сказала Луиза, начав икать. — Я... я тоже провела много времени, чувствуя себя виноватой за то, что я делаю.

Намного меньше, чем следовало бы, но Каттлее от этом знать было не обязательно. В любом случае, она не была вампиром и делала то, что сделала, чтобы спасти принцессу Генриетту, так что это было совсем другое дело.

— Так что ты здесь делаешь? — с любопытством спросила Каттлея. — Ах да, Анна, сделай чаю для моей гостьи. — девушка медленно отцепилась от Каттлеи и вышла. — Это займет её минут на пять, пока она вспомнит, где тут хранится чайник, — тихонько пояснила старшая девушка.

— Я бы выпила немного чая, — согласилась Луиза. — Я... я привыкла не пить его помногу. Но миньоны его очень любят и... кроме того, выбора особого и нет, если не хочешь пить вино, скорее всего, сделанное из грибов. И я не доверяю воде, если её не прокипятили.

— Бедняжка, — посочувствовала Каттлея. — Я думаю, что истории всегда упускают такие моменты жизни в темной башне. Я к тому, что оно легче для признанных сил Зла, у которых есть деньги и всё такое, но, кажется, тебе пришлось работать с намного более низким классом злой базы.

Луиза грустно кивнула.

— О Боже, да. Там постоянно плохо, — Она тряхнула головой. — А почему я здесь... я думаю, что одно может быть связано с другим. Понимаешь, есть фрагмент сердца башни... которое является гигантской кристаллической штукой в центре башни, которая делает разные штуки, вроде телепортации... и вот отец, похоже, завладел им лет десять назад и... ну. Судя по книгам, что я читала, если сердце башни сильно повредить, оно — и кусочки, от него отделенные, вне зависимости от того, где они находятся — взорвутся, создав ужасный магический взрыв, — она запнулась. — Там были картинки. Страшные.

— Ну, нам такого определенно не нужно! — твердо сказала Каттлея. — Ужасные магические взрывы никогда не были чем-то хорошим. — Она тоже запнулась. — Кроме тех случаев, когда их делают добрые люди, конечно же, — добавила она, благочестиво скрестив руки. — Я думаю, что мне стоит помочь тебе в поисках. Во имя избегания ужасных магических взрывов. А если это была часть того, что случилось десять лет назад... ты знаешь секретное озеро?

— О да, — сказала Луиза с проблеском надежды в голосе. — Там было мое особое место в детстве. Оно мне очень нравилось...

— Ну, вот та мраморная постройка в центре острова — это мавзолей Луиса де ла Вальер, так что он там. — Каттлея поморщилась, путаясь в терминах:

— Или это склеп? Или колумбарий? Извини, для представителя немертвых я не очень-то разбираюсь в могилах! Я просто сплю в своей комнате с землей под матрасом и плотными шторами на окнах.

...ну, это разрушило массу детских воспоминаний, Луиза не нашла мужества, чтобы это сказать. Зато она наконец поняла, почему всякий раз, когда она пыталась добраться до острова, вода отталкивала лодку обратно к берегу. Определенно, это была часть защиты острова.

— Хорошо, тогда, — сказала Луиза вместо этого, — я соберу миньонов, которых оставила снаружи, и мы сходим посмотреть.

— Чудесно! — сказала Каттлея, хлопнув в ладоши. — Я тогда возьму оружие! Я думаю, что это традиционно!

Встав, она пошла к дверям и на минутку покинула комнату. Мучимая болезненным любопытством, Луиза последовала за ней. Встав на цыпочки, Каттлея сняла большой двуручный меч со стены и примерилась к нему, проверив сперва в одной, а затем в другой руке, перед тем как вернуться в комнату.

— ...а он не слишком тяжелый? — полюбопытствовала Луиза, уставившись на сестру, помахивающую мечем, который больше напоминал громоздкое копье, а не нечто, чем леди может управляться одной рукой.

— Немного, — сказала Каттлея. — Думаешь, я не в форме? Может, это и так, но извини, упражнения вызывают голод! И у меня нет морального права делать это! И я просто ненавижу случай, когда я слишком проголодалась и случайно убила птичку!

Луиза продолжала таращиться.

— Катт, — прямо сказала она. — Эта штука размером с тебя, и сделана из стали. Оно... оно наверное весит тонну, или что-то вроде! — Она прищурилась, разглядывая табличку, возле того места, где висел меч. — Один Бог знает, кто им вообще пользовался.

— Вольфганг фон Зербст. Попытался пойти в Лобовой Штурм: Частично Упокоен... в смысле, его изрубили на части, — помогла Каттлея. — У меня хорошее ночное зрение. — Она кашлянула. — Э-м-м... но эту я просто запомнила. — Она выглядела грустной. — Не так уж много занятий найдется для ночи, и я уже прочла все интересные книги в библиотеке. Я правда скучаю днями напролет. Я в том смысле, хоть мы обе бледные, но я начинаю сгорать уже через несколько секунд.

— Ты хоть знаешь, как пользоваться этой штукой? — требовательно спросила Луиза, когда с кухни раздалось дребезжание, означавшее, что горничная изловила-таки чайник.

Каттлея покраснела.

— Нет, — признала она. — Я думаю, что мне просто нужно держаться за тупой конец и бить со всей силы. Или тыкать им, — она застенчиво улыбнулась, после чего сердито глянула, напоминая рассерженного котенка. — Луиза, он длинный и тяжелый, так что даже если я плохо прицелюсь, этого хватит, чтобы отомстить этому....ужасному человеку, ответственному за то, что со мной произошло. — Каттлея кашлянула. — Ты ведь знаешь злую магию, правда? — с надеждой спросила она. — Может, ты сможешь — если хорошенько посмотришь, конечно же — разобраться, что там сделал Луис де ла Вальер? Может, даже сможешь уничтожить это? Чтобы окончательно убить его?

А. Значит мотивы Каттлеи тоже не насквозь альтруистичны. А может и нет. Учитывая то, что она рассказала, Луиза подозревала, что вне зависимости от того, что ты сделаешь для убийства её вампирствующего предка, оно сойдет за благородный и альтруистичный поступок.

— Я попробую, — осторожно сказала она.

"Я посмотрю в библиотеке", — шепнул Гнарл ей на ухо. — "Посмотрю, что можно сделать. Этот тип магии кажется очень интересным, и более чем просто знакомым. И мы ведь не хотим, чтобы кто-то вроде него освободился, если Вы заберете фрагмент. Ведь он будет соперником!"

— Ты сказала, миньоны? — продолжила Каттлея, очнувшись от своих мечтаний. — А какие они? Они хищные? Злобные? Ужасные, злые, соблазнительные демоны, которые полностью изменяют твои понятия хорошего и плохого?

— Нет, ты описала мою портниху. Ну, и её отец такой же, — не подумав брякнула Луиза. — Особенно ей отец.

— Хм, — немного раздраженно протянула Каттлея. — Тебе не стоит связываться с такими вещами. Есть же такая штука как стандарты.